Морок пробуждается - Александр Варго

«Точно, – подумал Алеша, – старуха облизнула меня сегодня ночью», а вслух сказал:

– Язык у нее, как у коровы.

– Что?!

– Да я о ночном кошмаре…

– А-а! Приятного мало.

Они снова замолчали. Неужели можно допиться в таком молодом возрасте до белой горячки? Можно или нельзя, было уже не важно. Они скорее поверили бы в то, что у них белая горячка, чем в то, что они сошли с ума из-за просмотра этого фильма ужасов.

– Что будем делать? – хрипло спросил Иван.

– Вань, может, к врачу?

– Может, и к врачу… – Пауза. – Но что-то мне неохота кодироваться. Это как признание того, что мы алкоголики.

– Да не алкаши мы! Ну, выпиваем маленько…

– Ни хрена не маленько! Тебе двадцать пять! Где твоя семья? Где дети? – Иван задавал эти вопросы скорее себе, чем Лешке. – Сейчас моей доченьке было бы пять. – Он смахнул слезу. – Понимаешь, Леша? Пять лет! Я бы водил ее в детский садик, тот, что за второй школой. У нас с Мариной обязательно был бы второй ребенок. Сынок.

Леша молчал. Эта тема пять лет была под запретом. Никто никогда не произносил в присутствии Ивана двух имен: Марина и Аня. Лешка даже не знал, что здесь случилось, пока он отдавал долг родине. Когда он уходил в армию, его провожали друзья, в том числе и Иван с беременной женой Мариной. А через два года Лешку встретили все те же друзья, но только Иван был уже один.

– У меня нет ни второго ребенка, ни Ани, ни Марины. Зато водки хоть залейся. – Иван наполнил рюмки, взял свою и выпил. – Что мы с успехом и делаем…

В кафе начали собираться работяги. Музыку сделали чуть громче, чтобы хоть немного заглушить этот гвалт. Ваня снова налил себе и Леше, поднял стопку и, посмотрев на друга, сказал:

– Есть одна мыслишка. Завтра возьмем отпуска и пройдемся по… – Иван запнулся, вспоминая, что хотел сказать. У него снова появилось ощущение, что за его спиной кто-то стоит. Ох, как не хотелось оборачиваться! И не только потому, что боялся увидеть полуразложившийся труп, не хотелось показывать Лешке свой испуг. Вот уже больше пятнадцати лет ребята считали его лидером, хотя никто прямо об этом и не говорил.

«А я самый обычный!»

Да, Иван занимался спортом, учился, старался жить правильно. Что такое жить правильно, он и сам толком не знал, но все равно старался. Интуитивно.

– …пройдемся по хатам, – продолжил он, – где повесились Мишка, Васька и Дима. Ну и к Сане еще раз зайдем. Может, Антонина Федоровна что вспомнит.

Лешка сосредоточенно переваривал сказанное, прикидывая все «за» и «против».

– Ты прав. К врачу мы всегда успеем. Вань, нам бы Эдика отыскать. Не зря же он о диске спрашивал.

– Не зря. А давай прямо сейчас к нему сходим?

Парни вышли из кафе. Стемнело. Полная луна выглядывала из-за крон деревьев. Вдруг Иван остановился. Он вспомнил старуху, бежавшую вчера вприпрыжку к памятнику Менделееву. Мертвое тело в свете луны было синюшным. Несмотря на теплый вечер, Иван поежился, застегнул куртку и пошел за Лешкой.

Окна на втором этаже опять были темными. Иван и Алексей поднялись по деревянным ступеням. Старая лестница громко скрипела при каждом шаге. Парни подошли к уже знакомой двери, и Леша надавил на кнопку звонка. Если Эдик спал, миссия их была бессмысленной. Едва слышная трель могла разбудить разве что таракана, уснувшего на катушке звонка. Иван подергал ручку.

– Похоже, никого. – Леша отошел.

Иван несколько раз ударил ладонью по двери, но дерматиновая обивка заглушила удары.

– Нет, – сдался он наконец. – Никого нет.

– Слушай, если бы он умер, мы бы узнали? – спросил Алексей.

Ивану тоже приходило это в голову. Уж очень быстро исчез Жиров.

– А ведь у него никого нет… – тихо проговорил он.

– Что? – не расслышал Алексей, занятый своими мыслями.

– Недели две назад он слезно рассказывал мне о том, что жена уезжает в Москву, – вздохнул Иван. – Ладно, Леха. Давай по норам. Как говорится, утро вечера мудренее. – И напоследок ударил по двери.

Неожиданно она открылась. Ребята переглянулись и, не теряя времени, прошли внутрь. Лешка нащупал выключатель. Тусклая голая лампочка осветила узкий захламленный коридор. Из-за наваленного барахла прихожая казалась еще меньше. Вообще вся квартира выглядела плачевно.

– Эдик? – позвал Ваня.

Леша первым вошел в комнату. Она оказалась большой, скорее всего из-за недостатка мебели. Прямо у входа стоял диван с грязной обивкой. Напротив него на прикроватной тумбочке расположился телевизор, из разбитого кинескопа торчало горлышко бутылки.

– Пусто. – Лешка повернулся к Ивану и пожал плечами. Но по лицу друга понял, что он с ним не согласен.

– Черт знает что, – произнес Иван и включил свет.

Лешка проследил за его взглядом. В правом углу стояли вальцы для сырой резины. Вальцы в квартире, даже такой запущенной, как эта, встречались нечасто, точнее, никогда, но не это поразило друзей. Они стояли как вкопанные и не могли произнести ни слова. К станку выстроилась очередь. Васька, Сашка, Дима, Мишка… У пульта управления стоял Жиров.

– Что здесь происходит? – прошептал Леша.

Эдик включил вальцы, и размеренный гул наполнил комнату. Первый из очереди подошел и всунул голову между валов. Ваня поморщился. Машина с хрустом втянула в себя человека, а с другой стороны выплюнула переломанные кости и разорванные мышцы и кожу.

– Что они вытворяют?! – Ваня дернулся в их сторону, но Леша его остановил.

– Ваня, бежим отсюда!

Внезапно ребята услышали чавкающие звуки, доносившиеся из утробы станка, будто это не железяка молола тела, а проголодавшийся монстр.

– Кто крайний? – спросил мужчина, только что вошедший в комнату.

Парни обернулись. Перед ними стоял Силин – слесарь из второго цеха, умерший месяц назад. Он улыбнулся им, и из открытого рта высыпались черви. Ребята бросились к выходу.

– Так я не понял, вы стоять будете? – крикнул Силин, пожал костлявыми плечами и продвинулся в очереди.

Леша и Ваня выбежали на лестничную площадку и, не закрывая двери, понеслись по лестнице вниз. Остановились только на перекрестке.

– Что это было? – спросил, отдышавшись, Алексей.

– Не знаю, Леша, не знаю…

А что он мог еще сказать? Ваня видел то же самое, что и Алексей, – вальцы, мертвецов и Эдика. Жиров что-то знает. А может, нет?

– Что нам делать?

– Идти домой спать…

– Но как?! – Леша даже подпрыгнул. – Там же такое… Он же это… Может, ментов?

– Да? И что ты им скажешь? Что Эдик перемалывает мертвецов?!

– Ну да. Черт! Черт! Черт! Как меня это все уже достало!

– Не тебя одного… Ладно, Леха, давай по норам.

Попрощавшись с Алексеем, Иван пошел мимо «Магнолии». Возле белого вагончика сновали люди. Хотя людьми их уже не назовешь. У всех один конец. У кого-то раньше, у кого-то позже, но один. Все они уже в очереди к вальцам Эдика.

Кто крайний? Я за вами!

В темноте раздался звон бутылок. Эдик хотел повернуться на другой бок и упал на пол. На мгновение пришел в себя, даже услышал голоса парней. Какая-то мысль пыталась пробиться в его одурманенную алкоголем голову, но сознание было заблокировано. Эдик все-таки перевернулся в поисках удобного места, теперь уже на полу, и снова отключился.

Ему снился огромный пустой цех. Все станки вывезли, оставили только вальцовочный. Эдик медленно подходил к нему. Когда до вальцов оставалось пара шагов, включились прожектора. Свет падал только на станок и человека, стоящего возле него.

– Вот, уважаемый Эдуард Филиппович, – сказал Соколов и указал на вальцы. – Это своего рода лечебный сеанс. Довольно эффективный, скажу я вам. – Мерзкий доктор улыбался. – Вы же помните, как он помог вашей семье, избавив от алкогольной зависимости сына.

– Зачем вы так? – заплакал Эдик.

– Ну что ж. Вам он уже помог… Хотя… Можете попробовать его на себе, для профилактики, так сказать. – Врач улыбнулся еще шире. – А предложите-ка лучше его уж очень нуждающемуся (на ваш, разумеется, взгляд) человеку. Ну, вы меня понимаете – жене и детям от него житья нет, и так далее, и тому подобное.

– Но они же умрут? – Жиров еле выдавливал из себя слова.

– Все верно, Эдуард Филиппович, все верно. – Соколов расхаживал по пустому цеху, при этом луч света следовал за ним, будто кто-то сидел на мачте и водил прожектором. – Чтобы не было гангрены, а затем и смерти, нужно удалить гнойник. Понимаете?

Эдик мотнул головой. Он не понимал, не хотел понимать. Убийство нельзя оправдать никакими благими целями.

– Я так и думал. Алкоголики – гнойник общества. Чтобы общество не разложилось и могло жить, гнойники нужно удалять. Теперь понятно?

– Что я должен делать? – Жиров вытер слезы и вступил в лучи прожекторов, будто на сцену.

– Хорошо смотритесь, Эдуард Филиппович. Не правда ли, приятно осознавать, что вам отведена какая-то роль в жизни? Пусть второго плана, но значимая. Не бойтесь убирать статистов…

– Что я должен делать?! – с нажимом повторил свой вопрос Эдуард.