Сказки Бернамского леса (СИ) - Ершова Алёна

Таким нехитрым способом я собрала себя и была способна выстоять всю церемонию помолвки. В голове все это время было пусто-пусто.

Матушка моя, видя все это, пришла вечером ко мне с подарком. Прогнала служанок, закрыла на ключ дверь и поставила на туалетный столик ларец, полный золотых ниток, шелковых лент, кружев и серебряных булавок. На крышке ларца красовались два танцующих журавля.

Я молча перебирала все это богатство и с тоской думала, что должна буду вышить жениху манжеты камзола. Вздох вырвался сам собой.

— И огонь меня признает, так ведь?

— Чего бы ему тебя не признавать? Там везде газ проведен. А уж газовый камин и ты разжечь сможешь. Но я пришла не для того, что б тебя лентами тешить. Смотри и запоминай. — Она сдвинула журавлиные крылья вверх. Внутри шкатулки что-то щелкнуло, и выдвинулся небольшой ящичек, в котором стояли бутылочки разноцветного стекла.

— Эта шкатулка с начала времен, принадлежит женщинам нашего рода. Теперь она твоя.

Я смотрела на странный дар и не торопилась принимать его.

— А почему ты не отдала ее сестрам?

Королева долго молчала, но слова все же были сказаны:

— Да, мне она досталась по старшинству, но из всех моих дочерей только ты видишь ворона. Значит в тебе проявилась кровь Бадб, неистовой королевы Севера, — матушка поджала губы, так словно слова были ей неприятны, — семейное предание гласит, что этот молчаливый дух — хранитель сидской крови и чем слабее он, тем меньше в нас от дивной госпожи.

Я хотела было сказать, что молчаливым ворона уж никак не назовешь, но матушка достала первый бутылек и все мои мысли вымело вон.

— Вот любовное зелье. Советую разделить его с мужем перед брачной ночью. Добавь его в графин с красным вином и выпейте вдвоем. Тогда ты станешь для него опорой, а он для тебя щитом. Поверь мне, не выкован еще меч, способный сокрушить подобный союз. Пары капель хватит на десять лет, а там любовь войдет в привычку.

От меня не скрылось, как при этих словах дрогнул уголок ее рта.

— Но всегда есть иной путь, — глухо произнесла она и достала второй бутылек. — Зелье тихой смерти. Стоит добавить немного в вечерний чай или теплый эль, чтобы тот, кто выпил его из твоих рук умер той же ночью. Тихо. Без боли. Во сне. Ни один филид не признает смерть насильственной. Ведь сама Бадб Морриган варила это зелье. Впрочем, как и все остальные, — она вынимала одну склянку за другой и ставила на стол, — этот отвар снимет боль, но несчастный станет зависим от него навсегда. Этот позволит выведать любую тайну, правда, лишь однажды, ибо испивший его, лишится рассудка. Эта настойка не даст дитю родиться. А вот эта, напротив, позволит понести. Правда такого наследника придется беречь пуще золота, ибо течь в его венах будет кровь, не способная свернуться.

«Надо же! Ни тебе опия на спирту, ни ладана от кашля», — хотела съязвить, глядя на свадебный подарок, который скорее подошел бы дочке аптекаря, чем принцессе. Но слова застряли в горле, стоило почувствовать на себе чей-то тяжелый взгляд. Обернулась, но на перилах балкона по-прежнему было пусто. Мерзкая птица не спешила являть себя. Однако стоило вернуть свое внимание шкатулке, как на дне выдвижного ящика я увидела изображение старого знакомого. Нарисованный ворон склонил голову на бок и словно следил за мной. Я медленно убрала зелья в ящик и аккуратно задвинула его. Сердечно поблагодарила матушку, обняла ее на прощание и проводила до двери.

Шкатулка манила и пугала одновременно, но я так и не решилась открыть ее вновь. Стояла, смотрела на крышку, и размышляла отчего журавли украшают верх, а ворон прячется на дне. И что стоит подарить сиру Эохайду: быструю любовь или быструю смерть?

В матушкиных словах сквозила мудрость прожитых лет. Конечно, что может быть лучше для трона и правящей семьи. Создать крепкую связь, сделаться опорой, обрести уверенность в себе и своем муже. Знать, что вокруг трона не будет виться стая, жаждущих королевского семени, фавориток. Но все это отдавало гнилью. К тому же мне казалось предательством, вот так собственными руками разрушить прекрасное чувство любви, что вспыхнуло между мной и Айлилем.

Тогда быть может упокоить престарелого жениха? Принц Ирина станет королем и формально отец не нарушит обещания. Я потянула руку к ларцу.

На перилах балкона одобрительно каркнул ворон.

— Что б тебя! — я одернула руки. Даже отошла на несколько шагов. Нет! В чем передо мной виноват Эохайд? В том, что не оправдал надежд? В том, что стар и некрасив? Так за это не казнят.

«В наше время казнят и за меньшее», — мелькнула незваная мысль, но я отмахнулась от нее, как от назойливой мухи.

В Ирин мы отбыли через седмицу. Не имея сил на душевные терзания, я засела за вышивку. Изучила фамильные орнаменты дома Да Дерга и наши свадебные мотивы. Ведь в узор на манжетах должна быть вплетена геральдика двух семей. Но взгляд раз за разом возвращался к журавлям. И такая тоска по утраченному накатывала, хоть вой. Стоило коснуться их резных крыльев, как по телу разливалось тепло. Казалось, закрой глаза и очутишься в осеннем лесу. Услышишь шорох опавших листьев и журчанье ручья вдалеке. Запах костров и сладость спелых яблок.

Наконец решилась, хотя бы тут не идти против собственной воли и расшить манжеты камзола журавлями. Но не сорвет же король их перед церемонией в самом то деле?

Стоило взяться за шитье, и настроение пошло в гору. Стежки ложились один к одному, шелк блестел и ласкал взгляд. Журавли на манжетах словно оживали.

Вглубь матушкиной шкатулки я более не смотрела, хотя мысли о ее содержимом не оставляли меня.

Каждый день до нашего отъезда меня навещал король Ирина.

— Странно. Я ожидал увидеть ворона на вашем шитье или на худой конец знаки одного из наших с вами славных родов, но никак не журавля. Вы точно для меня вышиваете мисс?

— Конечно ваше величество. Журавль благородная птица. К тому же в отличие от оленя, что венчает ваш герб, он не носит рога.

Король сдавленно крякнул и больше не заводил со мной разговоров. Просто сидел в соседнем кресле и наблюдал. Эти визиты тяготили, и с каждым днем я все более склонялась к мысли о том, чтобы последовать матушкиному совету и испить любовного зелья. Утонуть в сладком дурмане и быть счастливой. Потом я выходила в сад, доставала флейту и дурные мысли отступали. У этих вечерних концертов, каждый раз был один и тот же слушатель. Молодой принц Айлиль, вопреки доводам рассудка, распалялся все сильнее. И вскоре его «тайные» визиты, и знаки внимания перестали быть секретом для кого–либо. Дело дошло до того, что старый король отослал сына домой. Моих служанок выпороли мне же прочли лекцию о благочестии.

Дорога в Ирин не заняла много времени, и вскоре я была представлена очагу и замку Эмайн Маха. Огонь и впрямь оказался газовым, а замок мертвым. Его не оберегал дух-хранитель. Не питало пламя. А потому обряд, что должен был связать меня с родом мужа остался набором слов и бесполезных действий. Эохайд даже не пожелал облачиться в камзол, манжеты которого я вышила. Но мне на палец надели кольцо, а на голову корону. Так я сделалась королевой Ирина.

Увы, мне суждено было стать не хранительницей очага и порядка, а плодом раздора.

На третий день празднеств король Эохайд изволил отбыть на охоту. Я утомленная бесчисленными свадебными часами сказалась больной и осталась в своих покоях. Отослав служанок, я принялась вынимать шпильки из прически. Вдруг на мои плечи легли чьи-то руки. Я вздрогнула и обернулась. На меня сумасшедшими влюбленными глазами смотрел Айлиль. Не успела я произнести и слова, как он сжал меня в объятьях и страстно поцеловал.

Первый поцелуй. О сколько раз я представляла его! Сколько раз читая книги касалась своими пальцами губ, призывая сердечный трепет. Как мне хотелось ощутить тепло чужих ласк. Как я мечтала об ослабевших ногах и уносящейся ввысь душе. Но жизнь далека от дивных сказок, и в тот миг я почувствовала лишь испуг.