Игра без козырей - Дик Фрэнсис

Большинство других инициалов ни о чем мне не говорило, кроме последних в списке. Д.Р.С. Очень похоже, что они принадлежат водителю цистерны. Первые сто фунтов Д.Р.С. получил накануне того дня, когда в Сибери перевернулась цистерна, и за день до того, как Крей приехал в Эйнсфорд на уик-энд.

В следующей строчке, последней на втором листе, против Д.Р.С. стояла сумма в сто пятьдесят фунтов и дата — вторник после того уик-энда, когда я сделал фотографии. Именно во вторник Смит ушел с работы, упаковал вещи и скрылся.

Среди инициалов постоянно попадались два полных имени, Лео и Фред. Видимо, каждый из них получал свои деньги регулярно, как жалованье. Один из них и был тем огромным парнем, который приходил к Марвину Бринтону. Один из них был и тем большим боссом, который послал Эндрюса с револьвером в офис агентства на Кромвель-роуд.

Мне предстояло предъявить счет или Лео, или Фреду.

Наконец появился рассыльный Джонс. Я отдал ему фотографии.

— А где наш кофе, маленькая сопливая лысуха? — грубо спросил Чико. Когда Джонс разносил кофе, мы были внизу, у Рэднора.

— Лысуха — от слова «лысый», — сухо заметила Долли, глядя на роскошные локоны Джонса.

Джонс непечатно объяснил Чико, где тот может найти свой кофе.

Чико в ярости взмахнул кулаком над головой рассыльного Джонса, тот отскочил в сторону и оскорбительно захохотал. Фотографии взлетели вверх и веером разлетелись по комнате.

— Да прекратите, черт возьми! — закричала Долли, когда большая фотография упала на ее стол.

— Сначала сопли подотри, а потом лезь ко мне. — Последнее слово осталось за Джонсом, и в прекрасном настроении он принялся помогать Долли и мне собирать фотографии. Запихав их в пакет и довольно ухмыляясь, он ушел.

— Чико, — строго сказала Долли, — зачем ты затеял свару?

— Твоя материнская забота у меня поперек горла стоит, — огрызнулся Чико.

Долли закусила губу и отвела взгляд. Чико вызывающе уставился на меня, прекрасно осознавая, что он начал первый и был не прав.

— Будто коты на крыше, — равнодушно проговорил я.

Чико не сумел быстро придумать достойный ответ, скорчил рожу и вышел из комнаты. Представление закончилось. Офис вернулся к нормальной жизни. Машинистки застучали по клавишам, заработали магнитофоны, сотрудники схватились за телефоны. Долли, вздохнув, начала составлять график патрулирования Сибери. Я сидел и думал о Лео. Или о Фреде.

Немного спустя я поднялся в Bona fides. Обычный гул телефонных разговоров висел в воздухе. Джордж, погруженный в таинственную беседу о шариках против моли, увидев меня, покачал головой. Джек Коупленд, одетый в очередной поношенный пуловер, в перерыве между двумя звонками выкроил минутку и сообщил, что по Крею никаких новостей.

— Этот тип, — сказал Джек, — профессионально скрыл все следы того, что было десять лет назад. Но если хотите, мы будем копать глубже.

— Конечно, хочу.

Я поднялся в отдел розыска пропавших лиц. Сэмми тоже покачал головой: о Смите ничего не известно — еще рано.

Рассчитав, что Марк Уитни уже должен вернуться со второй тренировки лошадей, я позвонил ему домой и попросил одолжить старого скакуна, вышедшего на покой.

— Конечно, бери. А для чего?

Я объяснил для чего.

— Тогда тебе лучше взять и фургон, в котором мы перевозим лошадей, — решил он. — Если ночью начнется дождь, ты спрячешься в фургон и не промокнешь.

— Но разве он не нужен тебе самому? Тем более, прогноз обещает сухую и ясную погоду.

— Он мне понадобится только в пятницу утром. До соревнований в Сибери все мои лошади будут дома. А в Сибери я пошлю только одного скакуна, представляешь? Хотя ипподром прямо у меня под носом. Владельцы не хотят заявлять лошадей в Сибери. И в субботу мне придется тащиться в Бенбери. Чертовски глупо, у порога начинается прекрасная скаковая дорожка, а я поеду на худшую за тридевять земель.

— А какая лошадь побежит в Сибери?

Марк рад был выговориться и выдал мне полную и неприглядную правду о полуслепой, абсолютно тупой и плохо прыгающей каурой кобыле, с которой он надеется выиграть скачки новичков. Зная его, я подумал, что, скорее всего, и выиграет. Договорившись, что мы с Чико приедем к нему сегодня в восемь вечера, я повесил трубку.

Потом я ушел из офиса и на метро отправился в Сити, в библиотеку Торговой палаты, где попросил материалы по ипподрому Сибери. За длинным столом в пронумерованном кресле, окруженный энергичными клерками, мужчинами и женщинами, обложенными книгами и делавшими пространные выписки, я изучал последний список акционеров. Кроме Крея и его союзников, которых я узнавал по псевдонимам, помня наизусть отчет о движении акций, никто из инвесторов не владел большим пакетом акций: у каждого было не более трех процентов от общего количества. А три процента означали примерно две с половиной тысячи фунтов, которые лежали без движения и не приносили ни пенни дивидендов. Легко понять, почему держатели не хотели увеличивать свой пакет акций.

Имя Фотертона в списке не значилось, хотя это еще ни о чем не говорило, потому что некоторые акции покупались анонимно и могли принадлежать кому угодно. Но все же я был несколько удовлетворен, что директор ипподрома не участвует в игре, где победа — смерть Сибери. Все крупные перемещения акций в прошлом году шли только в направлении Крея, и никуда больше.

Некоторых мелких инвесторов, владеющих двумя сотнями акций каждый, я знал лично. Записав их имена и адреса, я решил написать им и попросить прислать мне письмо, полученное от Болта. Путь более долгий, чем через Занну Мартин, но зато более надежный.

Я плохо спал предыдущую ночь, все время думал о Занне Мартин. О ней и о Дженни. Об обеих.

В офис я вернулся перед концом ленча. В отделе скачек не было никого, кроме Чико. Он сидел за столом и грыз ногти.

— Если нам предстоит просидеть ночь на ипподроме, не лучше ли сейчас немного поспать? — предложил я.

— Нет нужды.

— Очень даже есть. Я не так молод, как ты.

— Бедненький старенький дедушка. — Он неожиданно улыбнулся и попросил прощения за утреннюю сцену. — Не мог сдержаться, понимаешь? Этот Джонс вечно подливает масла в огонь.

— Джонс сам постоит за себя. Но Долли...

— Черт возьми, я же не виноват, что у нее нет детей!

— Она хочет детей так же, как ты хочешь мать.

— Но я не хочу... — возмутился он.

— Родную мать, — прямо сказал я. — Ты хочешь, чтобы родная мать растила и любила тебя. Как растила и любила моя.

— Конечно, это твое преимущество.

— Правильно.

Чико засмеялся.

— Забавно, но мне нравится старушка Долли. Если бы еще она не квохтала надо мной, как наседка...

— Долли всем нравится, — улыбнулся я. — Ты можешь поспать у меня на софе.

— Похоже, с тобой будет труднее работать, чем с Долли. Я уже вижу, — вздохнул он.

— Да?

— Не обманывай себя, старина. Я хотел сказать, «сэр», — иронически добавил он.

Постепенно обитатели отдела скачек занимали свои места, включая и Долли.

— Первый патруль, — сообщила она, — приступит к работе на ипподроме завтра в шесть утра. Надо ли им сказать, чтобы они нашли вас и доложили о прибытии?

— Ни в коем случае, — решительно запротестовал я. — Никто не должен знать, где я.

— Так лучше, — согласилась она. — Тогда поступим, как обычно. Они позвонят шефу домой, когда начнут дежурство, а потом доложат, когда их сменит следующая группа.

— И они могут позвонить ему в течение всего дня если что-нибудь случится? — удивился я.

— Да, как обычно.

— Оказывается, быть шефом так же хлопотно, как и доктором, — улыбнулся я.

Долли кивнула и пробормотала:

— Ты скоро почувствуешь это на своей шкуре.

Мы с Чико пришли ко мне, задернули шторы и попытались уснуть. В половине третьего это не так-то легко. Среди дня я привык галопировать на скаковой дорожке, а не отдыхать. Когда зазвонил телефон, мне показалось, что я только что заснул. Посмотрел на часы — десять минут пятого. Я просил разбудить нас в шесть. Но это был не звонок-будильник, это была Долли.

— Только что для тебя пришел конверт с пометкой «очень срочно». Я подумала, что ты, наверно, хочешь узнать, в чем дело, прежде чем отправишься в Сибери.

— Кто принес конверт?

— Водитель такси.

— Пришли его ко мне.

— Боюсь, он уже уехал.

— От кого конверт?

— Понятия не имею. Обычный коричневый конверт. Такого типа, как мы используем для внутренних рапортов.

— А-а. Хорошо. Я сейчас приеду.

Чико, опершись на локоть, сонно поглядел на меня.

— Спи. Я ненадолго. Только схожу в офис и вернусь, — сказал я.

В отделе скачек выяснилось, что не только пришло сообщение, но и кое-что ушло. Обшарпанный стол лимонного цвета исчез. Я опять остался без рабочего места.

— Приходил Сэмми, — объяснила Долли. — Он очень сожалеет, но у него новый помощник, и его некуда посадить.