Фрейя. Ведущая волков - Аля Файпари

– Ты не расслышал, что я тебе сказала? Не нужна мне никакая помощь! Иди навязывай свое неприятное общество кому-то другому. – Она развернулась и прошаркала обратно в дом, что-то сердито бубня себе под нос.

Дверь с шумом захлопнулась.

Николас с решительным видом двинулся следом, но я схватила его за руку, заставив остановиться.

– Нет, я сама. Ты уже достаточно провозился со мной. Сам же говорил, что у тебя полно работы.

Он не ответил, и я не сразу сообразила почему. Взгляд Николаса остановился на моих пальцах, крепко обхвативших его запястье. Я отдернула руку так быстро, словно она внезапно загорелась, и, пробормотав извинения, проскользнула вслед за старушкой, сочтя это более безопасным, чем оставаться наедине с мужчиной, который вызывал во мне противоречивые эмоции.

Ласка, про которую я успела позабыть, неожиданно юркнула за мной, и я едва не прищемила ее дверью. Она радостно вильнула хвостом и неуклюже потрусила вглубь дома, смахивая все, что попадалось ей на пути.

На мгновение воцарилась тишина. Потом я услышала жалобное поскуливание, и из темного проема выскочила обозленная старуха, ведя за шкирку виновато прижавшую уши собаку.

– Исчезни! – рявкнула Сахаар и, вышвырнув ее, громыхнула дверью, а затем медленно повернулась ко мне.

– Я никуда не уйду. Я обещала Нику выполнить свою часть сделки. Просто скажите, что мне сделать, – быстро проговорила я.

Старушка впервые встретилась со мной взглядом и что-то долго искала в нем. Она как-то странно сощурилась и хмыкнула:

– Явилась, значит.

– Да, – неуверенно протянула я.

Черные омуты не спешили меня отпускать. Сахаар оценивающе прошлась по моему телу, штанам и рубашке, волосам, ссадинам на усталом лице и остановились на связанной руке.

– Ну и какого демона ты пришла сюда в таком состоянии? Убирайся, девочка, и передай моему внуку, что у меня нет для тебя работы.

«Внуку?» Ну, теперь понятно, от кого Николас унаследовал свой скверный характер.

Старушка бесцеремонно отодвинула меня в сторону, прошлась вдоль комнаты и, выборочно похватав несколько свисавших с потолка пучков засушенных трав, быстро скрылась из виду.

Я хотела было пойти за ней, но внезапно ощутила сильное головокружение и рухнула на стоящую у стены скамью. Надавив дрожащими пальцами на виски, я зажмурилась и просидела так некоторое время. Когда снова открыла глаза, старухи по-прежнему не было в комнате, и возвращаться она, судя по всему, не планировала. Так что я решила воспользоваться моментом и наконец осмотреться.

Огромное количество трав и кореньев завоевали все и без того небольшое пространство. Они были повсюду: на стенах, на полу, на придвинутых к окнам табуретках, пучками свисали сверху, да так плотно друг к другу, что не видно было потолка. Головная боль, усилившаяся от многообразия ароматов, вопреки всему, начала стихать, чем дольше я здесь сидела.

Только когда комната залилась ярким красным светом, я выглянула в окно и, крикнув старушке – где бы та ни находилась, – что вернусь завтра утром, выбежала из дома.

Никогда в жизни не видела заката прекрасней. Нежно-желтое небо обагряли всполохи всех оттенков алого, плавно переходящие в кобальтовый синий. Темные облака, подсвеченные по краям, расступались перед последними лучами солнца. Я не могла заставить себя сдвинуться с места, пока чернота не поглотила все краски, а из-за деревьев не показался тонкий молодой месяц. Он озарил потускневший мир серебристым сиянием и возглавил звезды, что по очереди зажигались на небосводе и занимали свой пост. Она зажглась последней – прямо над моей головой, недалеко от месяца.

Я улыбнулась ей, словно старому другу, который, сколько бы времени ни прошло, всегда будет рядом, чтобы напомнить, что ты не один.

Найти дом Ника, да еще и в темноте, оказалось трудно, и пару раз я едва не постучала в чужие двери. Этна провожали меня настороженными взглядами: женщины старались незаметно заслонить телами детей, а мужчины сразу тянулись к оружию. Какая-то маленькая девчушка с тушкой зайца на плече перебежала мне дорогу, но вдруг споткнулась и неуклюже взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие. Тушка взлетела в воздух, а затем с глухим звуком приземлилась у моих ног. Жители деревни разом затаили дыхание в любопытном ожидании. Я медленно наклонилась, бережно подхватила трофей и так же неторопливо протянула девочке, стараясь не делать резких движений – слишком остро ощущался каждый вперившийся в меня взгляд. Мне не хотелось, чтобы эти люди выпустили когти, точно хищники, почуявшие угрозу.

– Кажется, это твое? – тихо обратилась я к малышке, пытаясь разглядеть ее во мраке.

К моему удивлению, она бесстрашно вышла вперед и, отобрав добычу, прижала ее к груди. Тусклый свет из окон очертил крошечную фигуру в слишком большой для нее одежде и по-детски круглое личико с упрямо выпяченным, чуть подрагивающим от волнения подбородком. Короткие кудрявые волосы падали ей на лоб. Она боялась. Но изо всех сил старалась этого не показывать.

Внезапно ее глаза изумленно расширились, брови взлетели вверх, а крепко сомкнутые губы приоткрылись. Взгляд малышки забегал по моим волосам и все сильнее наполнялся восторгом.

– У тебя тоже… – с благоговением начала она.

– Арья! – Из-за угла выскочил невысокий тучный мужчина и подскочил к мгновенно побледневшей девочке. Он намертво сомкнул пальцы вокруг тонкого предплечья и дернул к себе, грубо припечатывая к телу. – Где тебя носит, дрянная девчонка? Я сказал быть дома до наступления темноты, – прорычал он ей прямо в лицо.

Малышка дернулась, сморщив нос.

– Отпусти! – заверещала она и, не успела я вмешаться, с силой пнула мужчину по колену. Вырвалась из хватки и со всех ног рванула в темноту, умудрившись напоследок оглянуться на меня.

Волна ярости поднялась изнутри. Сжав пальцы в кулак, я исподлобья посмотрела на мужчину. Тот все еще злобно пыхтел от выходки ребенка, но, будто уловив опасность, резко развернулся ко мне. Оскалился.

– Чего уставилась, рабыня?

Женщины справа от меня ахнули и прижали ко рту ладони, тут же зашептавшись друг с другом. Мужчина, заприметивший жертву в моем лице, расправил плечи и приблизился, хотя даже тогда оказался ниже. От него чем-то разило.

– Я задал вопрос. Или животные не умеют разговаривать?

Я с трудом сдержала порыв ударить его и молча прошла мимо, успокаивая участившееся дыхание и заставляя напрягшиеся мышцы расслабиться.

– Куда собралась! Мы не закончили. – Он потянулся было ко мне, но я не позволила коснуться себя и пальцем. Развернулась и, смотря в ввалившиеся, покрасневшие глаза, негромко зарычала. Луна осветила острые клыки. Как и ожидала, мужчина отпрянул, пошатываясь и путаясь в собственных ногах. – Беги к хозяину, псина, – ядовито бросил он вслед.

Я замерла. Прикрыла глаза.

Со мной никогда так не обращались. Ни разу в жизни я не чувствовала себя настолько униженной и оскверненной. Я привыкла защищаться и сейчас больше всего на свете хотела отстоять свою честь, но… я обещала Николасу – дала слово не причинять никому вред. И мне не хотелось обманывать его и без того хрупкое доверие, ведь от этого зависела моя свобода. Потому я впервые проглотила обиду и двинулась дальше, пока в спину доносился поток грязных ругательств.

Ник сидел на ступеньках дома. Он вглядывался во тьму и нетерпеливо постукивал ногой.

При виде него уверенность вернулась ко мне, но я тут же сердито мотнула головой. За последние несколько дней я слишком привыкла к его присутствию, и мне это совсем не нравилось.

Как только я вышла из тени, он подскочил и буквально прилип хмурым взглядом к моему лицу. Казалось, светлые глаза Николаса могли прочесть саму душу. Меня напрягала эта их семейная черта проницательности.

– Тебя долго не было. Что-то случилось?

– Нет, – ответила я как можно беззаботнее. Притворство давалось мне ужасно. – Я была у Сахаар.

– Уверена? Если тебя кто-то… – Он явно преисполнился решимости вытянуть из меня правду, но я твердо перебила его: