Закон улитки - Андрей Курков

Виктор явно ощутил сильную усталость в паху. Попытался вспомнить прошедшую ночь, но и ее словно вырезало из памяти. Только без всяких уколов. Никакого сравнения с той первой ночью, с «небесным» ковром под теплыми ветрами вентиляторов.

– Оля! – не открывая глаз, негромко крикнула Марина.

Дверь открылась, и в комнату заглянула служанка.

– Сделай кофе и сходи за свежими булочками!

Виктору стало стыдно. Он поймал на себе взгляд Ольги, взгляд скользящий и совершенно безразличный. Захотелось спрятаться с головой под одеяло, но служанка уже исчезла.

А Марина сначала уселась на кровати, спустив ноги на пол. Подняла руки вверх, потянулась. Поднялась совершенно голая. Подошла к окну и снова потянулась.

Виктор смотрел на нее, на ее немного атлетическую спину, на широковатые бедра. Снова подумал: «Ширококостная». И слово это прозвучало в его мыслях словно с сожалением или сочувствием, словно была эта ширококостность страшным недостатком, превращавшим жизнь женщины в трагедию.

Марина вернулась к кровати. Смотрела на него, на плечи, выглядывавшие из-под одеяла, на лицо, в его глаза.

– Знаешь, – сказала, – из тебя можно было бы сделать нормального… Чтоб фитнесом занялся, на массажи походил… В отличие от моего мужа, ты – неокончательный импотент. Но и не солдат…

Она сняла со спинки стула бордовый халат, накинула на плечи.

– Поднимайся, пора кофе пить, – сказала, уже выходя из комнатки.

Виктор увидел свою одежду, сложенную на спинке другого стула, стоявшего в углу. Оделся. Вышел и увидел в огромной гостиной Марину, сидевшую в кресле за журнальным столиком и уже касающуюся накрашенными губками краешка кофейной чашки, над которой поднимается пар.

– Может, – улыбнулась она, – тебе еще разок на будущее погадать?

– Не надо, – отказался Виктор.

33

Прощание с Мариной было почти трогательным. Она поцеловала Виктора в губы, потом в щеку. Задержала на нем взгляд своих черных раскосых глаз.

– Будешь в Москве – обязательно позвони! – сказала и затянула поясок своего бордового халата потуже. Только после этого дверь закрылась.

Виктор, спускаясь в лифте, ощущал себя космонавтом, возвращающимся на родную Землю. Было еще одно ощущение – собственной подопытности, словно на нем что-то испытывали: лекарство ли, гипноз, новые способы допросов и дознаний. Это уже было не важно, что испытывали. Важен был осадок в душе. Осадок чего-то не до конца понятого, осознанного. Осадок сожаления от того, что его использовали для каких-то целей. При этом очевидное его использование раскосоглазой кореяночкой Мариной и в качестве лжекурьера, и в ином, физическом, качестве никаких негативных ощущений не оставило. Все его внутреннее внимание, вся осадочность его состояния уходила к зудящей, но уже зажившей дырочке от укола во внутреннем локтевом сгибе правой руки. Через эту дырочку в него что-то впрыснули и что-то другое вытянули. Словно само его сознание или даже подсознание подверглось какому-то несанкционированному взлому и он до сих пор не мог понять, что в результате пропало. И еще осталось неприятное ощущение в левой туфле, побывавшей игрушкой в пасти у питбуля Босика. Что-то давило там, царапало при ходьбе даже через носок.

Двери лифта медленно разъехались в стороны, и Виктор, автоматически кивнув охраннику-консьержу, вышел на улицу.

По асфальтовой реке Кутузовского проспекта в обе стороны плыли тесные потоки машин. Виктор посмотрел на часы – половина двенадцатого. Скоро и обедать пора.

Мысли о еде немедленно высветили в памяти ресторан «Пекин», в котором можно найти знакомого Сергея Павловича – Бима. Найти и попросить о помощи. Самому ему этого банкира не найти, а даже если и найдет – охрана все равно его, Виктора, к этому банкиру и близко не подпустит. Тут нужны рекомендации, и рекомендации людей типа Сергея Павловича. Теперь это Виктору было очевидно.

34

На площади Маяковского напротив Филармонии Виктор разменял сотку долларов и, снова перейдя под Тверской на другую сторону, отправился к ресторану «Пекин».

Огромный зал ресторана был заполнен почти полностью, и большую часть посетителей составляли так называемые лица кавказской национальности.

Виктор повесил куртку на спинку стула, присел за столик и оглянулся по сторонам в поисках официанта. Подумал, что при таком просторе и количестве клиентов ждать придется долго. Но ошибся.

Парень восточной наружности принес ему меню, но тут же добавил, что легче и быстрее заказать бизнес-ланч и стоит это дешевле, чем «а-ля карт».

Виктор легко согласился, даже не спросив, из чего, собственно, этот бизнес-ланч состоит. Не спросил он просто от спешки и от внутреннего доверия к самой Москве. Москва сама знает, что лучше. Москва плохого не посоветует. Будь тот парень восточной наружности в курсе мыслей Виктора, точно бы загордился, и вправду посчитав себя воплощением Москвы.

Суп в пиалке оказался кисло-сладким. С ним Виктор покончил быстро, посплевывав недоразжеванные тросточки бамбуковых побегов обратно в пиалку. Потом съел рис со «свининой по-сечуански». Глотнул зеленого чая и понял, что голод свой уже утолил. Теперь мысленный процесс замедлился и стал основательнее. И тут он вспомнил о Биме. Подозвал официанта. Попросил наклонить голову, чтобы обедавшей за соседним столиком братве нельзя было услышать его слов. И спросил негромко:

– Где можно найти Бима?

Официант отреагировал на вопрос более чем спокойно.

– Сейчас подойдет, – сказал он. – Еще чего-нибудь желаете?

Больше Виктор ничего не желал.

Снова глотнул зеленого чая. Стал искоса разглядывать ребят за соседним столиком – их было четверо. Они тоже обедали китайским «бизнес-ланчем», но запивали его «Пшеничной» водкой. Обилие золотых перстней-печаток на их пальцах, да и толщина самих пальцев почему-то заставили Виктора отнестись к ним с сочувствием, как к будущим покойникам.

– Вы меня спрашивали? – Мужчина приятного вида в невзрачном сером костюме опустился на соседний стул.

Виктор осмотрел его. Кивнул.

– Мне Сергей Палыч из Киева говорил, что я могу к вам обратиться, если нужна будет помощь…

– Палыч? – Бим улыбнулся. – Как он там?

– По-разному… Сначала было неплохо, он ведь собирался депутатом стать… Но теперь – только помощник депутата…

– Ничего… Это тоже засчитывается в трудовой стаж, – Бим вздохнул. – Так какие у тебя проблемы?

Виктор повнимательнее всмотрелся в лицо Бима, который даже не назвал своего имени-отчества, словно эта кличка его вполне устраивала. Внешность обманчива, но ведь не настолько! Перед Виктором сидел совершенно невзрачный худой мужчина, идеальный «случайный прохожий», каких миллионы. В его какие-то особые возможности и связи не верилось. Но это могло быть только дополнительным плюсом для такого человека. Виктор в раздумье пожевал сухими губами. Смешно, но слово «проблемы» увело его внимание вниз, к своей левой туфле, к дискомфорту, легко исправимому, но все-таки обращавшему на себя внимание. Он допил зеленый чай и инстинктивно поискал глазами официанта – чувство жажды все-таки не утолилось одним стаканчиком. «Восточный» парень оказался рядом, словно и не отходил никуда. Взгляд Виктора поймал на лету, все понял без слов и ушел.

– Я слушаю, – напомнил о себе Бим.

– Вы извините. Для того чтобы вы меня правильно поняли, я должен вам кое-что рассказать.

Бим кивнул. Виктор поведал ему о пингвине Мише, о похоронах с пингвином, о вынужденном отлете в Антарктиду. Правда, о «крестиках» и о газете Виктор умолчал, но ведь «крестики» уже были позади, дела минувших дней. Чего о них вспоминать?!

– Сфинкс, говоришь? – Бим задумался. – Коммерческий Газовый Банк… Такого уже нет… Но ты пойми, он, этот Сфинкс, твоего пингвина получил «по закону». Отобрать его назад нельзя. Выкупить, обменять на красивую девушку – это можно, но надо решать с ним самим… Давай попробую стрелку забить. Или с ним, или с его ребятами, если он гордый очень… На сегодняшний вечер, – Бим посмотрел на свой «Ролекс». – Даст Бог – получится!.. Подходи сюда к восьми, угощу ужином, а потом, даст Бог, поедем…

Над Москвой опять собрались тучи, и сыпали они свой мелкий серебряный дождь на Садовое кольцо, на Тверскую, на гостиницу «Минск» и площадь Пушкина. А Виктор, окрыленный и радостный, шагал по Тверской в сторону Красной площади, не обращая на этот дождь никакого внимания и стараясь не обращать внимания на неудобство, связанное с тем, что тонкая подошва туфли теперь пропускала воду. Когда дождь зарядил посильнее, Виктор зашел в «Народный бар», выпил рюмку коньяка. И забыл про неудобства. Посмеялся над названием бара. Ну какой же он народный, если в нем так чисто и прилично?