Зэка укроет тайга - Евгений Сухов

— Ах, вот оно что. А она пробьется сейчас? Сам же знаешь, что там наверху творится.

— Уверен, что возьмет. Будут помехи, но обязательно возьмет.

— И еще вот что, — сурово проговорил Петр, — только не надо по рации здесь разговаривать, может сдетонировать! Кто знает, на что настроены взрыватели. Вдруг, на радиосигнал?

— Я выйду из пещеры.

— Разумно.

Обратная дорога не показалась Аксенову короткой. Освещая себе путь, он опасался упасть на камнях, казавшихся ему теперь невероятно скользкими, но в конце концов вышел из пещеры, за пределами которой продолжало грохотать, отзываясь в ее углах глуховатыми раскатами. Море взволнованно шумело, накатываясь на каменистый берег широкой полосой воды. Разбившись о скалу, вода тотчас отступала, оставляя после себя грязную клочковатую пену. По шатким камушкам Дмитрий поднялся на небольшой пригорок, откуда был виден океан, густевший синей краской у самого горизонта. А вверху, пугая разрывами выплескивающейся лавы, темно-коричневым исполином возвышался вулкан, без конца извергая струи темного пепла.

Аксенов переключил рацию на частоту службы спасения МЧС. За годы работы в институте вулканологии он ни разу к ним не обращался, хотя мог припомнить пару случаев, когда их помощь была просто необходима. Сейчас был тот самый час, когда следовало обратиться за помощью. Рация затрещала, реагируя на помехи в эфирном пространстве.

— Беркут, ответь Сопке Безымянной. Прием!

— Беркут на связи, — услышал Аксенов через усиливающийся треск и, бросив взгляд на вулкан, увидел, как из конуса брызнули языки пламени, а за ними натужно по крутым склонам повалила лава.

— Нахожусь в восточной части квадрата «сорок четыре». В гроте обнаружен японский сухогруз, загруженный тротиловыми немецкими шашками. По предварительным подсчетам, взрывчатого вещества на судне не менее двадцати тонн. Прием!

Некоторое время стоял треск, заглушавший взволнованный голос, потом через сильные помехи пробился вопрос:

— …Назовите точные координаты…

— Сопка Безымянная Беркуту, мы находимся в квадрате «сорок четыре». Прием!

— Беркут Сопке Безымянной, вас понял. Никуда не уходите, мы вылетаем! Скоро будем на месте. Конец связи.

Аксенов выключил рацию. Оперативно, однако, среагировали, он рассчитывал на более продолжительный диалог. Цепляясь за торчавшие кустарники, Дмитрий стал спускаться со склона.

Глава 12

Что там грохочет? Или Как рвутся вулканы

31 июля

Груз с атомной начинкой отыскался.

Степан Шашков, стараясь не показать своего волнения, положил рацию.

— Товарищ генерал-майор, — вошел в палатку капитан Савельев. — Только что передали из гидрометцентра, в районе Алеутских островов произошло сильнейшее землетрясение. Его эпицентр примерно на глубине двух с половиной километров. Это цунами! Часа через три оно докатит до Камчатского берега.

Час от часу не легче! От удара цунами взрывчатое вещество непременно сдетонирует, не хочется даже думать о том, что может произойти с побережьем Камчатки, а быть может, и со всем миром после взрыва. Чистого времени оставалось часа два с небольшим. Не так уж и много, но вместе с тем достаточно для того, чтобы успеть до удара цунами.

Генерал-майор стремительным шагом вышел из палатки, колыхнувшей вслед пологом.

— Все! Вылетаем! — бросил он капитану, поспешившему за ним.

— Куда?

— В квадрат «сорок четыре».

Пронзительно напомнил о себе спутниковый телефон, заставив приостановиться. Посмотрев на высветившийся номер, генерал невольно сглотнул.

— Генерал-майор Шашков на связи.

— Степан Федорович, это вам из администрации президента звонят, — прозвучал вежливый голос помощника президента. В таких высоких структурах не любят повышать интонаций. С одинаково ровным тоном они сообщают как о новом высоком назначении, так и о состоявшейся отставке. — Как у вас обстановка?

Шашков едва сдержался, чтобы не чертыхнуться: на его глазах буквально рушился целый мир, и помешать этому он просто не в состоянии, а вопрос был задан с той беспечностью, с какой посторонний человек интересуется здоровьем престарелого троюродного деда. Задан так, для проформы, из вежливости, как некое вступление к главной теме разговора.

— Обстановка очень тяжелая. На Камчатке активизировались буквально все вулканы, даже те, которые прежде считались потухшими. Мы проводим эвакуацию Петропавловска-Камчатского, но, к сожалению, наши силы на пределе, имеются жертвы… Много жертв! Некоторые поселки просто сметены лавовыми потоками, — кричал он в трубку, пытаясь перекричать гул вулканов.

— Что у вас там за грохот?

— Это взрываются вулканы!

— Вот как… К вам направлены дополнительные силы, через несколько часов они уже будут на месте. Нужно стабилизировать ситуацию. Попробуйте продержаться и, самое главное, сделайте все возможное и невозможное, чтобы спасти людей.

— Это наша работа, — произнес Шашков, надеясь, что его слова прозвучали без всякого пафоса.

В какой-то момент ему хотелось рассказать об обнаруженном японском сухогрузе с динамитом на борту, но он передумал. Не самое подходящее время для откровений. Вдруг это всего лишь ложная тревога, что тогда?

— Докладывайте о ситуации каждый час, мы должны быть в курсе всего, что происходит.

— Да, конечно.

— У нас к вам будет одна просьба…

— Я вас слушаю, — прокричал Шашков.

— Нужно переправить в безопасное место подполковника Следственного комитета Афанасия Покровского.

— А где он? Как его найти?

— Он откомандирован в Юрьевскую исправительную колонию строгого режима № 463. В настоящее время с ним и с начальником колонии Евдокимовым потеряна связь. Попробуйте выяснить, что там происходит в действительности, а потом доложите.

Колония находилась ровно на полпути к квадрату «сорок четыре». Стиснутая со всех сторон проснувшимися вулканами, она становилась весьма уязвимой. Если лава хлынет, так просто зальет всю колонию вместе с поселком и небольшой речушкой, протекающей в низине.

— Есть доложить! — ответил генерал-майор и отключил телефон.

Помощник президента Головлев с заметным облегчением положил трубку телефона на рычаг — все-таки не каждый день он превышает свои полномочия, если об этом доложат президенту, его просто попрут с работы, — и посмотрел на дочь.

— Ты слышала?

— Да, папочка, — произнесла Анна, покусывая губы, чтобы не разреветься, — ты у меня самый лучший.

— Генерал Шашков сделает все возможное, чтобы вытащить Афанасия оттуда. Я его знаю давно, ему можно доверять. Но хочу сразу тебе сказать… Сделать это будет непросто. Там сейчас настоящий ад.

Анна подошла к отцу и, обняв его за плечи, произнесла, всхлипывая:

— Спасибо тебе, папочка… Я тебя так люблю…

— Ну, что ты, доча, что ты… — расчувствовался Игорь Петрович.

— Знаешь, папа… Я перед ним очень виновата, я не должна была поступать так… Он меня не простит… Ну и ладно, только чтобы был жив.

— Будем надеяться, что все будет хорошо.

Сопки, плотно обступившие лагерь, глухо гудели, наполняя окружающее пространство тревогой. В воздухе слышался какой-то звенящий звук, заглушаемый громовыми раскатами, доносившимися с Центрального хребта. Ощущение такое, будто где-то в пятидесяти километрах завязался нешуточный бой с применением артиллерии, но определить, в какой стороне, было невозможно, потому что раскаты снарядов доносились отовсюду. Жизнь в поселке протекала тревожно, но упорядоченно. Край глуховатый, расположен вдали от эпицентра, возможно, его не затронет, но, скорее всего, стихия непременно заденет своим крылом и этот заповедный уголок.

Полковник Евдокимов остановил машину у горной прозрачной речушки, бойко сбегавшей по камешкам в сторону моря, вышел из нее и осмотрелся. Сопки, притягивающие взгляд таежной величественной красотой, теперь показались ему угрюмыми и таящими опасность. Некоторые из них глухо и натужно гудели. Это не может продолжаться бесконечно долго, в любую минуту произойдет вулканический взрыв, и тогда на месте лагеря разольется большое лавовое озеро.

Присев на корточки, он черпнул ладонями воду, ополоснул разгоряченное лицо и недовольно хмыкнул:

— Речушка-то почти горячая. Скоро начнутся большие неприятности. Такие вот дела. Честно говоря, подобного здесь сроду не случалось.

Лагерь просматривался издали высокими серыми вышками. Колючие ограждения прятались за полосой низкорослой акации, разросшейся на склонах.

— А знаешь, я удивлен, почему до сих пор не гремит. Хотя вроде бы уже и пора…

Будто бы в подтверждение сказанных слов, с высокой сопки, густо заросшей могучей березой, прозвучал громкий хлопок, а потом над вершиной неровной гибкой струйкой потянулся дымок, все более крепчавший. Под ногами боязливо дрогнула земля, а струйка пепла все расширялась, распрямлялась и набирала высоту.