Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Россия
Ижорский Пояс
Загорье
Письмо Бурлакова было вполне обычным «семейным» письмом. Даже Андрей, внимательно выслушавший чтение Жени, а потом сам дважды перечитавший его, не нашёл, к чему придраться. Письмо было обращено ко всем сразу, и ответ писали тоже совместно. И подписались все. И всё хорошо. А Эркин почему-то третий день ходит какой-то… слишком сосредоточенный.
– Эркин, – Женя пододвинула к нему вазочку с конфетами. – Что-то случилось?
Он угрюмо молчал, глядя в чашку.
– Ну же, ёжик, убери колючки.
Она протянула руку и погладила его по плечу. Он, как всегда, перехватил её руку, поцеловал в ладонь, но лицо его оставалось хмурым.
– Я… я сам ещё не понимаю, Женя. Но… но что-то здесь не так.
– Где? На работе?
– Да нет, Женя, – он даже досадливо мотнул головой. – Там всё нормально.
– А в школе?
Он невольно улыбнулся.
– Там всё хорошо. Нет, Женя.
– Тогда что? – и догадалась. – Это ты из-за письма? А что такого, Эркин? Нормальное письмо.
Эркин тоскливо вздохнул в ответ и уткнулся в чашку с чаем. Женя с улыбкой ещё раз погладила его по плечу и встала, собирая посуду. Эркин залпом допил свой чай, отдал чашку Жене и ушёл в ванную.
И уже когда они лежали в постели и Женя, как всегда, обнимала его, она шепнула:
– Всё будет хорошо.
– Да, – вздохнул он, прижимая к себе её ладонь. – Прости, Женя.
– За что, ёжик мой? – она поцеловала его возле уха. – Спи, милый.
Он послушно расслабил мышцы. Но засыпая, он уже знал, что придётся ехать в Царьград к Бурлакову. И откладывать нельзя. А это отпрашиваться надо. Неловко, конечно, только из отпуска и отгул. А если не отпустит старшой, тогда что? Ох, тогда совсем плохо.
Но его отпустили. Выслушав его просьбу и не слишком внятные объяснения, Медведев внимательно оглядел его и вдруг спросил:
– А в Царьграде куда?
– В Комитет, – нехотя ответил Эркин, не желая до последнего называть Бурлакова.
– Правильно, – кивнул слушавший их разговор Саныч. – Это ты верно придумал. Бумаги все только захвати. А копии и там сделать сможешь.
Эркин недоумевающе посмотрел на него и кивнул. Сейчас он ни с кем и ни о чём не спорил, лишь бы отпустили. А что слово Саныча имеет вес, он давно заметил.
Но… обошлось. И дальше Эркин действовал уже уверенно.
Вечером, как всегда перед школой, пришёл Андрей, на этой неделе их смены совпадали. Он тоже заметил, что с Эркином что-то не то, но ни о чём не спрашивал. Сидели, учили на завтра уроки, ужинали, снова учили. Всё, как всегда. И только когда они втроём – Алиса уже спала – сели за вечерний чай, Эркин счёл момент подходящим.
– Женя, Андрей, – прервал он начавшийся было о каких-то хозяйственных пустяках разговор, – я еду в Царьград.
Женя удивлённо ойкнула, а Андрей очень спокойно и деловито спросил:
– И когда?
– В пятницу. С понедельника я отпросился, а во вторник во вторую, как раз успею.
Андрей кивнул.
– Две школы пропустишь?
– Зачем, только субботу, – Эркин твёрдо смотрел ему в глаза. – Ты же успел.
– Логично, – согласился Андрей и закончил по-английски: – И даже резонно.
Женя улыбнулась, но глаза её оставались серьёзными и даже встревоженными.
– Прямо с работы поедешь?
– «Кукушка» в пять, – ответил Эркин. – Я даже Алису из школы заберу.
– Нет, – сразу решила Женя. – Не надо. Придёшь, спокойно поешь и поедешь.
– Я тебе адреса напишу, – по-прежнему спокойно сказал Андрей. – И как проехать, чтоб не плутать лишнего.
– Спасибо, – Эркин допил чай и встал. – Я пойду, Женя, на вторник всё сделаю. Ты не жди меня, ложись, – и вышел, мимоходом хлопнув Андрея по плечу.
Когда вдалеке хлопнула дверь маленькой комнаты, Андрей вопросительно посмотрел на Женю.
– С чего это ему понадобилось?
– Ты в Царьград ездил, – неожиданно для самой себя сердито спросила Женя, – у кого-нибудь спрашивался?! Ну, а он что? Не свободный, что ли?
– Опять резонно, – пробормотал по-английски Андрей и встал. – Ладно. Спокойной ночи, Женя.
– Спокойной ночи, Андрюша, – ответила Женя, уже жалея о своей вспышке.
Конечно, Андрей переживает за Эркина, но… но если Эркин что решил, то его уже не своротить. И не скажет ничего, пока сам не решит сказать. Она вздохнула и взялась за посуду.
Когда Андрей вошёл в комнату, Эркин сидел за столом, сосредоточенно разбираясь в упражнения по русскому.
– Не мешаю тебе? – спросил он, не оборачиваясь.
– Учи, я читать буду, – ответил Андрей и подошёл к книжному шкафу.
Пополняется потихоньку – отметил он с удовлетворением – уже и выбор есть. И на той квартире собирается. Что ж, возьмём библиотечную. «Отверженные». Он её уже дважды прослушал. По-английски от Старика и от Вальки-Валета по-русски. Неплохие «романы тискали» в бараках, хотя и дряни, понятно, что, как и везде, хватало. А теперь и почитаем. И посмотри кто, чего и как переврал при пересказе.
Андрей включил торшер и лёг на диван, раскрыл толстую умеренно затрёпанную и оттого пухлую книгу на заложенном месте. Но, читая, думал о своём. Упрям братик, ведь в самом деле поедет. Нет, запрещать – и в голове такого нет, но зачем? Что к профессору, это понятно, но какие-такие дела у Эркина с профессором? И ведь не скажет. И впрямую не спросишь. Сам тогда сказал; «Не спрашивай», – и Эркин не спрашивает, ни о чём. Значит, и ему надо молчать.
Эркин чувствовал напряжённое молчание Андрея, понимал его обиду, ему-то Бурлаков родной, но также уверенно знал, что ничего ни говорить, ни объяснять он не должен. И не может. Вот вернётся, тогда и поговорим. Но это, как у него разговор с Бурлаковым пойдёт. Вот чёрт, сам толком не знает, чего ему добиваться. Обижать Бурлакова не хочется, тот же не виноват, что так сложилось. Но и ему халявного отцовства через силу и презрение не надо. А чего надо? Чтоб Андрей в Загорье остался. Во! Пообещает Бурлаков не забирать Андрея, и всё, и больше ему ничего от профессора и не надо. Это он Бурлакову и объяснит. А вот что ему Бурлаков ответит… это уже совсем другое дело. Но это не ему решать, а, значит, и думать об этом нечего. Эркин перечитал упражнение, закрыл тетрадь и обернулся.
Андрей
