Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

– А что, – проворчал Дмитрий, – компьютер знает даже, какую мне музыку включить?

– Конечно, – удивилась горничная.

– Как?

– Все на этой неделе слушают «Ай лав сонофабич», – объяснила она с недоумением и даже некоторой настороженностью. Дмитрий увидел в ее глазах опасение, что он вот-вот бросится на нее и покусает. – Второй записан сингл «Ай лав фак», он занял на хит-параде второе место, а следом идет…

– …сингл, который занял третье место, – прервал Дмитрий. – Видишь, лапочка, я быстро схватываю. Записи обновляются автоматически?

– Конечно, – ответила она с гордостью. – Это в программе компа. Как только происходит изменение в рейтинге, у вас тут же меняется ассортимент.

– И так по всему городу?

– Да. Но скоро эту услугу распространят и по всей стране. Стоит она до смешного дешево, почти даром. Правительство заинтересовано, чтобы население получало все самое лучшее, самое правильное….

Она говорила с гордостью неофита, вдруг разом приобщившегося к цивилизации. Глаза блестели, а когда вздыхала, половинки крепких молодых грудей просились на свободу, в его ладони.

Когда она ушла, он лег навзничь на диван, расслабил тело. Под опущенными веками поплыли данные, что успел прочесть за неделю перед вылетом. Итак, здесь Империя укрепилась настолько прочно, что юсовцы живут как в новом штате. Совсем недавно это арабское княжество раздирали противоречия, здесь происходили перевороты, сюда вторгались то с одной стороны, то с другой: шла непонятная неарабскому миру борьба между шиитами и суннитами, а может, и какой третьей сектой, верой, или как их там называют, этих толкователей строчек Корана.

Империя долго подбиралась к этому лакомому кусочку. Сперва посольствами, консульствами, свободными представительствами, совместными фирмами, миссионерами, культурными программами, а потом, спровоцировав конфликт и резню между двумя фундаменталистскими группировками, быстро высадила десант, подавила резню и тут же во всей мощи развернула пропаганду американского образа жизни. Для этого на несколько миллиардов долларов было завезено и роздано бесплатно компьютеров, телевизоров, бытовой аппаратуры, были провозглашены все свободы, все запретное объявлялось отныне незапретным…

И… дрогнула исламская душа! В княжестве, где традиции ислама блюлись несколько веков свято и нерушимо, появились женщины с открытыми лицами, а затем и сами арабы начали разгуливать в шортах, пренебрегать положенными обращениями к Аллаху, художники начали рисовать людей и животных, а скульпторы поддержали нарушение запрета.

Это была свобода, свобода от запретов, в то же время в княжестве потрясенно замечали, что мир не рухнул, все живут все так же хорошо… даже еще лучше, свободнее, раскрепощеннее…

Немногие группки Сопротивления тают, как снег на горячем арабском солнце. Имперские тайные службы знают о них, но силовых акций не предпринимают. Иначе те станут героями, а если не трогать, то постепенно общечеловеческие ценности проникнут и в души этих твердолобых, и они тоже вздохнут свободнее, станут просто жить, наслаждаться жизнью, ни о чем не думать, а после недолгой и необременительной работы просто развлекаться, пить пиво, такое запретное раньше, расслабляться, отдыхать, ни о чем не думать, трахаться, благо южное солнце предрасполагает к повышенной активности на этом поле. Снова балдеть, посещать дискотеки…

И все-таки, подумал он напряженно, группы Сопротивления есть. Самые разные – от ваххабитов до коммунистов. Разрозненные, люто ненавидящие друг друга, даже враждующие, но все они еще больше ненавидят обрушившееся на них бездумное существование.

К кому обратиться, пока неясно. Здесь у него полная свобода выбора. Но если уж выбирать, то интуитивно ближе ваххабиты или любые группы, основанные на Коране, чем на «Капитале» Маркса. Просто уже тем, что Коран доказал свою жизнеспособность, а «Капитал» – нет. Ряды ислама пополняются новыми бойцами, а ряды коммунизма – увы. Продолжают редеть во всем мире, где были на взлете всего несколько десятков лет тому…

Зазвонил телефон. Дмитрий прислушался, снял трубку после пятого звонка. Веселый женский голос поинтересовался, не нужны ли ему услуги молодых красивых женщин.

Дмитрий буркнул:

– Насколько молодых?

– Настолько, насколько нужно, – ответили игриво. – Есть совсем юные. Жильеза, к примеру, совсем ребенок, ей всего восемь…

– Это уже старуха, – ответил он насмешливо. – А у вас есть юный Тиль, обязательно рыжий?

Голос в трубке стал задумчивый:

– Тиль?.. Почему обязательно Тиль?

– А я предпочитаю по утрам Тилей, – сказал Дмитрий саркастически. – А по вечерам – Джонов. Лучше Джонов Булей.

Женщина засмеялась:

– Ого!.. Какие запросы. Вы будете удивлены, но мы попробуем удовлетворить ваши запросы. Пока что прогуляйтесь по нашему замечательному городу, а к вечеру что-то придумаем.

В трубке послышались гудки. Дмитрий подошел к окну. Прогуляться по городу значило, что ему надо убедиться, что за ним нет слежки. А вечером уже состоится контакт. А может быть, и не вечером, а кто-то подойдет во время прогулки, назовет условную фразу. Или рядом остановится автомобиль, после обмена паролями его отвезут в нужное место.

Он заказал обед в номер, ел почти не глядя, быстро просматривал местные газеты. На журнальном столике целая пачка этого красочного многоцветного мусора, высококачественная печать, труд многих тысяч людей, который в основном уходит впустую…

Листал, отбрасывал, хватал другую газету. Уже начал злиться, здесь этого мусора не меньше, чем в России. Если не больше. Создавалось впечатление, что арабов боятся больше, чем русских: у русского нет врага худшего, чем он сам, а здесь как будто все средства информации и развлечения в руке одного человека: сильного, умелого, безжалостного, умеющего разглядеть остатки былой гордости или ростки нарождающегося протеста и быстро вкатить туда дозу наркотика развлечений и американской философии: плюй на все, береги здоровье и гениталии – единственные источники радости.

В разделе городской хроники, опять же после фото мест­ных дизайнеров и визажистов, отыскал заметку, что вчера на площади перед университетом один из сумасшедших облил себя бензином и поджег. Когда его попытался спасти наряд полиции, он отбивался, убегал, вырывался, а когда его наконец удалось повалить и затушить на нем огонь, было уже поздно: скончался по дороге в больницу.

Дальше шел комментарий специалиста по половым перверсиям, доктора наук Ахмат-бека Юсуп-низа. Доктор глубокомысленно разбирал различные случаи мазохизма, когда человек получает половое удовольствие от боли. И чем выше и изысканнее боль, тем интенсивнее и острее оргазм. В данном случае пострадавший был, по его глубокому убеждению, мазохистом и эксгибиционистом вместе, так как сжег себя при стечении народа. Следовательно, для его полового возбуждения было очень важно, чтобы за его страданиями наблюдало как можно больше народу…

Дмитрий читал, скрипя зубами. В конце был намек, что, возможно, вся группа, к которой принадлежал погибший, состоит из половых извращенцев. Они располагаются в старом здании университета. Местная быстро растущая группа из фэнов местного футбольного клуба уже заявила права на это помещение, так что скоро эти больные люди без всякого вмешательства властей будут рассеяны по квартирам. А там, находясь среди нормальных людей, не возбуждая себя речами и видом друг друга, они быстро обретут безмятежность, которой так отличаются от всех прочих люди свободного мира.

Портье взял ключ не глядя. Дмитрий все старался уловить оценивающий взгляд, все портье смотрят как профессиональные контрразведчики, а треть из них в самом деле работает на контрразведку, а то и на разведки разных стран, но этот в самом деле больше интересовался, кто же кому даст мяч в пасе у своих ворот, чем всякими там приезжающими и уезжающими.

Сумасшедший город, мелькнуло в голове. Здесь никто ни с кем не воюет. Никто никого не ненавидит. Как они живут, эти существа? Как быстро они из людей превратились в… черт знает… нет, шайтан знает во что!

Воздух показался на удивление свежим, даже прохладным. Потом лишь сообразил, что это мощные, как ураганы, вентиляторы раздувают мельчайшую водяную пыль.

Он удалился от отеля на несколько сот метров, пересек автомобильную стоянку и площадь. Мельчайшая пыльца все поблескивала в воздухе, успевая испариться еще до того, как коснется кожи. Зато он шел как по берегу Эгейс­кого моря, с удовольствием вдыхал, оглядывался на кра­сивых женщин, успевая заметить еще очень многое, рассматривал в витринах образцы товаров, удивленно качал головой: богато, оказывается, теперь живут бедуины!