Десятая жертва (сборник) - Роберт Шекли

– Это и есть то дело, которое хотел уладить Сантос?

– Конечно! Эта авантюра с Арранке – так, небольшая халтурка.

Хоб уставился на своего сотрудника. Его обуревали самые дикие предположения, но среди них явственно маячили крупные суммы денег. И тут к ним подошел Сэнди, хозяин заведения, с клочком бумаги в руках.

– Хоб, тут тебе телеграмма пришла, вчера еще. А может, и позавчера.

Хоб взял телеграмму и прочел: «Груз принят в Шербуре. Пока без проблем. Жду дальнейших инструкций». Телеграмма была от Жан-Клода.

– По-моему, тебе следует кое-что объяснить, – сказал Хоб.

– Конечно! Но не думаешь ли ты, что для начала нам стоит заняться приготовлениями к отъезду? Нельзя же бросать груз стоимостью в десять-двадцать миллионов фунтов гнить на складе в Шербуре!

– Двадцать миллионов фунтов?!

– Ну, может, я малость преувеличил. Эти безделушки должны пойти за хорошие деньги в Париже и Брюсселе. А десять процентов – наши. Но я ведь снова остался без подарка для мамы!

Телеграмма Жан-Клода окончательно перебила вкус «сомы» во рту у Хоба, заменив его сладким привкусом грядущих барышей.

Глава 14

Обедая с Фошоном в Париже месяц спустя, Хоб, разумеется, не стал упоминать о сокровищах с Сан-Исидро. Но все остальное он инспектору рассказал.

– Значит, тем все и закончилось? – спросил Фошон, сидя с Хобом на улице за столиком на двоих у ресторана «Де Маго».

– Ну, не совсем, – ответил Хоб. – Можно сказать, что тот момент, когда лейтенант Новарро нас спас, был кульминацией действия. Но после этого случилось кое-что еще.

– А ваш приятель Новарро меня прямо-таки удивил, – заметил Фошон. – Взять на себя такую ответственность…

– Au contraire,[132] – возразил Хоб. – Он просто выполнял приказ своего начальника, полковника Санчеса. Санчес был – и остается по сей день – старшим офицером гражданской гвардии на острове. И все преступные группы, принимавшие участие в этом действе, неплохо ему заплатили. Так что, если бы он арестовал в отеле кого-то из торговцев «сомой», наружу выплыла бы его собственная неблаговидная роль. Чиновники в Мадриде, конечно, получили свой кус пирога, но в этом случае им ничего не оставалось бы, как бросить его волкам в качестве отступного.

– «Бросить волкам в качестве отступного»… – задумчиво повторил Фошон. – Это американское выражение?

– Американское, – кивнул Хоб. – Я его сам только что сочинил к случаю.

– А полковник Санчес действительно был в Мадриде?

– Да нет, конечно! Он был в казармах гражданской гвардии. Но когда полковник услышал, что происходит, он приказал Рамону сообщить всем, что его нет, и действовать по собственному усмотрению.

Фошон покачал головой.

– Во Франции такое было бы невозможно!

– Еще как возможно! – возразил Хоб. – У французской полиции те же замашки, что и у испанской. Либо смотреть на что-то сквозь пальцы, либо, наоборот, вмешаться чересчур энергично и наломать дров.

– Может, вы и правы, – согласился Фошон. – А что, в Америке не так?

– Полагаю, так везде, – сказал Хоб.

– Ну, так и как же разрешилось все дело?

– Да как обычно. Полдесятка человек были убиты в той перестрелке в отеле. Еще с десяток или около того получили ранения. Оставшиеся помирились и переделили территорию. Все вышло тем проще, что Аннабель отказалась от права быть верховной жрицей.

– А Арранке? И Сильверио Варгас?

– Возможно, вам будет приятно знать, что оба они выжили.

– А Этьен?

– Жив и здоров. Он получил небольшую рану, которая позволяет ему носить руку на черной шелковой перевязи. Ему очень идет.

– Послушайте, а что Этьен вообще делал в отеле? Я так и не понял…

– Люди Арранке захватили его на вилле Варгаса и привезли в отель, чтобы обеспечить согласие его отца. Этьен положил охрану – я не говорил, что у него черный пояс карате? – и сумел освободить Найджела.

– Понятно, – протянул Фошон. – Ну, а папа с сыном тоже все уладили?

– Полагаю, что да, – сказал Хоб. – Правда, сам я при этом не присутствовал.

– А что с Аннабель? Она помирилась с Арранке или вернулась к Этьену?

– Ни то, ни другое. Уехала в Голливуд. Сумела ли она продать свой сценарий – пока неизвестно. Но агента себе уже нашла.

– А как насчет убийцы Стенли Бауэра? – спросил Фошон.

– Убийцей был Арранке, – сказал Хоб. – Но вряд ли вы когда-нибудь сможете пришить ему это дело. Такова жизнь, инспектор.

– Брат Стенли, наверно, будет страшно разочарован.

– Я сообщил Тимоти обо всем, что сумел узнать, как он и просил. Он мне ничего не ответил.

– Видимо, удовлетворен, – предположил Фошон.

– Да, видимо.

– А та «сома», которую вы нашли в подвале?

– Гвардия про нее и слышать не хотела. Насколько мне известно, теперь она продается на улицах крупных городов Америки и Европы. И хорошо продается, говорят! Впрочем, вам про это известно больше моего.

– Конечно, – кивнул Фошон. – Вы совершенно правы. «Сома» действительно продается. Но более старые криминальные группы – коза ностра, якудза, триады и прочие – недвусмысленно заявляют о том, что им не нравится, когда им перебегают дорогу. В Америке уже началась открытая война между двумя организациями – «Кали-Картелем», что через «k», и «Кали-Картелем», который пишется через «с». Видимо, либо тем, либо другим придется подбирать себе новое название. Очень похоже на Чикаго в старые добрые времена. Торговцы наркотиками мрут как мухи. Откровенно говоря, это избавляет нас от уймы работы.

– Рад слышать, – сказал Хоб. – Это было вовсе не мое дело. И я очень рад со всем этим развязаться.

– Поздравляю, – сказал Фошон. – Ну, а что теперь? Есть у вас на примете какое-нибудь новое дело?

– Да нет пока, – ответил Хоб. – Я тут получил немного деньжат от дядюшки из Флориды и теперь ремонтирую свою фазенду.

Фошон кивнул.

– Ну вот, значит, со всеми разобрались. Кроме Найджела, разумеется. Он так и не получил назад свой подарок для мамы?

– Мы купили для нее другой в «Растро» в Барселоне, – сказал Хоб. – Тоже серебряный сервиз, еще лучше прежнего. Если верить Найджелу, старушка осталась довольна.

– Замечательно, – сказал Фошон. – Ну, и какие же у вас планы на будущее?

– Я возвращаюсь на Ибицу, – ответил Хоб. – Скоро осень. Там это лучшее время года. Туристы расползаются по домам. Есть время подумать…

– Осень – вообще лучшее время года, – вздохнул Фошон. – Жаль, что ее нельзя растянуть на весь год.

Примечания

1

Китайское национальное блюдо.

2

Посетите еще раз – выставка нестареющего поп-арта (фр.).