Гражданская Оборона (Омск) (1982-1990) - Юрий Лобанов

На обложке «Легкости бытия» картина Иеронима Босха — «Искушение святого Антония» — сидит такой Антоний над рекой. А лицо такое облегченное, терпеливое. Это состояние альбом и выражает. Летов сотоварищи частенько в таком состоянии находимся, когда хочется просто так вздохнуть.

Как только запись была сделана, из группы неожиданно, в последний момент, ушел Кузя Уо. Как раз когда он должен был подкрутить ручки и отрегулировать свой бас. Просто он ушел, без объяснения причин, уехал. Ушло еще три месяца, чтобы научить нового гитариста — «Махно» Евгения Пьянова (экс-РОДИНА) — всем партиям, чтобы он адаптировался.

В это время выходит книга «Я не верю в анархию» — сборник статей, интервью с ОБОРОНОЙ. «Я не верю в анархию» — это название обуславливается тем, что Летов говорит теперь, что его идеалом можно скорее назвать «коммунизм». Почему? Во-первых, Летов весьма чувствителен к «ветру конъюнктуры» и в его привычке, едва почуяв подобное дуновение, бежать изо всех сил прочь. Обесценивание анархических принципов и их «приручение» через безответственное тиражирование не может не повергнуть сознательного человека в смятение. Никакому талантливому одиночке их не отмыть, а сколько времени потребуется, чтобы они очистились сами по себе? Ждать бессмысленно, и Егор берет на вооружение более чистую идею — так называемый домарксистский коммунизм, коммунизм веры, мечту о братстве и свободе духа.

Во-вторых, во всех беседах Летов настаивает на том, что он изначально провозглашал себя коммунистом — «правильным», «настоящим» коммунистом. В начале девяностых Егор оказывается в глубоком кризисе. «Не вышло у меня «рок-революции». Никому она, как оказалось, на хуй не нужна, кроме меня самого и кучки таких же, как я, выродков. Вернее, я сделал «рок-революцию», а ее никто — или почти никто — не заметил». Это толкает его в политику. Даже из приведенных в сборнике бесед, где Летов оказывается в компании с Дугиным, Жариковым, Бондаренко видно, что его и его друзей просто-напросто используют, о чем Летов немного позже догадался.

Удивительно, что Егор закрывает глаза на то, что все его политические соратники — это фактически строители Вавилона № 2, люди, которые меняют Вавилон на Вавилон! Возвращение к активной музыкальной деятельности можно расценить как самый здравый поступок. Летова. Но иной раз приходится объяснять слишком много второстепенного. Сравнивая Летова с толпой открещивающихся от него, подернутых новым русским жанром музыкантов «демократического направления», до гроба благодарных нынешнему строю за то, что он наконец-то сделал их жизнь комфортной, таких добродушных, попсовых, бесцветных, заживо умерших, возликуйте, ибо в России остался хотя бы один человек, не опустившийся на своем пути. Обо всем этом можно прочитать в сборнике «Я не верю в анархию». Единственный серьезный недостаток издания — несерьезное количество опечаток.

Параллельно музыканты занимаются кучей дел, пишут авангардные проекты типа КОММУНИЗМА. Хотели выпустить серию из четырех альбомов под названием «Передозировка», то, что никуда не вошло, по тем или иным причинам: или материал концептуально не подходил, либо просто не хотелось это никуда вставлять. Егор вообще хотел бы возродить КОММУНИЗМ, но не с кем, не получится больше такого веселья, такой клоунады…

24 мая в Санкт-Петербург, клуб «Полигон», состоялся еще один акустический концерт Летова, а 26 июня, там же — ОБОРОНА в «электричестве». Народу собралось меньше, чем на «акустике»: акция была драйвовая, интенсивная и метафизически насыщенная — словно большевистский блицкриг в масштабах отдельно взятого зала. Мощные аккорды песни «Мы идем в тишине» буквально поставили зал на дыбы. «Система», «Офелия» и «Солнцеворот» прозвучали, будто «три источника и три составные части» летовского послания городу-герою. Звук был чрезвычайно плотный, как взрывная волна: отличились и Джефф, и новый басист Махно. По ходу концерта на сцену частенько вылезали ошалевшие от собственной крутизны пролетарии и восторженно братались с Егором — тот лишь терпеливо улыбался. В целом концерт получился скоростной и бескровный, как Октябрьский переворот. На память каждый побывавший при сем историческом событии получил кассету с записью акустического выступления Егора месячной давности. В гримерке Летов, рассеянно гладя солидного местного кота, поделился усталой радостью хорошо выполненного дела; среди последних новостей — торможение предполагавшегося сотрудничества с Ревякиным (по психоаналитическим причинам).

Следующий концерт прошел 4 июля в Москве, в ДС «Крылья Советов». Концерт начался с ортодоксального панка: «Песня про Ленина» и «И вновь продолжается бой». Зал дико выл, прыгал на сцену, корячился по-всякому. Девушки, лет 15-ти бросались на Егора, целовали в щечку. Панки того же возраста, без рубашек, запрыгивали, пытались хватать Летова. Кое-кто, запрыгнув, орал в микрофон. Панков била охрана. Егор просил не бить, только сталкивать. Много раз просил, и в середине песни, не прерываясь даже. Так и уйдет в потомство эта запись: «товарищи охрана, не надо их бить»… где-то в середине «Раздражения». Ребенок лет восьми в футболке с Летовым вылез на сцену, долго прыгал. Ребенка и девушек охрана мочить не стала, но девушки застенчиво упрыгали прочь, а ребенок, немного покочевряжившись, тоже прыгнул рыбкой в толпу, как взрослые. Все как у людей…

Вообще демография публики на концертах Егора довольно удивительна: в основном это пятнадцатилетние панки и перегоревшие бывшие хиппи лет 25–30, но встречаются и сознательные интеллигенты, и прожженные металлисты, и обкуренные рейверы, и многие другие.

Концерт прошел под знаком американского Дня Независимости. О годовщине смерти Курехина, приключившейся примерно тогда же, никто и не вспоминал. Мертвые хоронят своих мертвецов? Егор спел, с посвящением США, песню с пластинки КОММУНИЗМА на стихи китайского патриота, про юного добровольца, сознающего необходимость гнать американцев прочь. Кроме этого, из песен, были спеты каждой твари по паре: Черного Лукича, пара неумоевских, несколько ранних, Янки, «Все идет по плану», «Про дурачка». Много из «Ста лет одиночества»: «Офелия», «Вечная весна в одиночной камере». Аранжировки совершенно новые, непохожие то, что Егор делал раньше. Кузя Уо демонстрировал неожиданную способность играть психоделические, неудержимые баррето-образные соло на гитаре. Многое из того, что Кузя делал в «живую» (разнообразные гитарные соло в «Про дурачка»), на записях не найти.

Концерт закончился «Русским Полем Экспериментов», сыгранным в новой манере — хитрые переходы, гитарные соло, барабанные забои. Бывает так, что музыка забивает текст, а вот здесь наоборот — текст забивал музыку. К середине песни, поток панков стал непрерывным. Залезали на сцену один за другим, трогали Егора и прыгали рыбкой в толпу, а девочки-малолетки целовали. Штук по пять в минуту. Можно только удивляться, как он допел. Сказал «спасибо» и исчез за кулисами.