Крысиная тропа - Василий Веденеев

Второй раз Эмиль так же неожиданно встретился с Самвелом спустя несколько недель в ресторане. Тот сам подошел к его столику и предложил по окончании ужина сыграть. Отказаться шулер не осмелился. Они выпили по рюмке коньяку и поехали в тот же катран. Играли до утра, и шулер, прекрасно владевший языками почти всех кавказских народов, отпускал разные шутки и прибаутки то на грузинском, то на армянском, то на чеченском или азербайджанском, но Самвел никак не реагировал.

— Ты веселый человек, — расплатившись, сказал он Эмилю на прощанье.

За катраном установили негласное наблюдение, но оно ничего не дало — Самвел больше там не появлялся. Серов полагал, киллер опасный боевик, но отнюдь не ключевая фигура в одной из глубоко законспирированных криминальных структур. Рассуждая с Туром о возможных причинах гибели Павлова и Кацнельсона, Сергей высказал предположение, что дельцы могли войти в соглашение с бандитами, взявшись, например, отмыть грязные деньги, но по каким-то причинам не выполнили оговоренных условий, за что поплатились жизнью.

— В основе капитала практически любого банка лежат криминальные деньги, — говорил Серов. — Откуда бы им взяться, чистым-то, во времена социализма? Лишь только он миновал, как банки начали расти, словно грибы: значит, раскрылись кубышки воровских общаков, подпольного наркобизнеса, торговой мафии и прочей подобной публики.

— Тогда получается: любой банкир — вор? — развел руками Тур. — А сотрудники банка его сообщники, пусть невольные, с которыми он делится награбленным?

— Естественно, — кивнул Сергей. — Криминальные деньги делают новые криминальные деньги. Вспомни, сколько убито банкиров за последние годы? Думаешь, их шлепают просто так?

— Не любишь ты их, — ехидно усмехнулся Володька.

— Кого, банкиров? Не то слово. Я их ненавижу!

Самвел зарылся в тину, Эмиль с ним более не встречался. Несмотря на все понукания и просьбы Серова подергать за нитки связей, чтобы вновь выйти на киллера, шулер от этого категорически отказывался. Он молитвенно прижимал к груди холеные руки и смотрел на сыщика грустными глазами бездомной дворняги.

— Что я тебе сделал плохого, Сергей Иванович? Почему ты хочешь, чтобы меня убили? Пока я в здравом уме и твердой памяти, ни за какие коврижки не полезу к этим головорезам. Лучше посади меня в тюрьму. Тогда нам обоим станет спокойнее.

Переговорить бойкого на язык шулера было просто невозможно, переубедить тоже, поскольку он моментально находил тысячи причин, в силу которых выполнить просьбу уважаемого Сергея Ивановича никак нельзя, и скрепя сердце Серов начал искать другие пути к Самвелу — иногда он умел уважать чужой страх и желание жить, не рискуя шкурой.

Несмотря на все усилия, ни одна из тропок не привела к Самвелу — одни люди откровенно боялись и тут же замыкались, как только о нем заходила речь, другие ничего не знали, а третьи могли поделиться лишь расхожими домыслами, слухами и сплетнями.

…Вернувшись в свой кабинет, Серов сел в кресло у стола, вытянул ноги и с удовольствием закурил.

— Трофимыч приказал тебе не считать ворон, — с ухмылкой сказал он Туру.

— Да? — тот вскинул голову, — А так насчет Трапезникова? Мякишев обещался связаться с Управлением по борьбе с экономической преступностью.

— Забыл, наверное, — предположил Сергей. — Зато опять вливал за Самвела. Как будто тот все еще гуляет на свободе по моей милости или небрежению. Ладно, вот, знакомься, — он перекинул через стол заявление Ларисы. — Я свяжусь с Пуловым и подскочу к нему, а ты сегодня же наведи справочки о гражданине Рыжове.

Быстро пробежав глазами текст заявления, Тур удивленно округлил глаза:

— Ба! Вот это новость! Как же ты раньше не удосужился ничего узнать о потенциальном тесте?

Ирония приятеля задела Серова, и он сердито ответил:

— С чего ты решил, что я собрался с его дочерью под венец?

— Да так, — Володька пожал плечами. — Вроде у вас такой амур, что ты частенько на службу с синяками под глазами заявляешься.

— Не высыпаюсь, — огрызнулся Сергей. — Ехать далеко, вставать приходится рано.

— Конечно, а ночи летом короткие, — подхватил Тур.

— Ладно, давай серьезно. Выясни все факты его биографии, которые могут представлять для нас интерес, и, чего сможешь, о его фирме.

С вечера сильно парило, и воздух казался подобен густой, тягучей патоке, которая медленно и лениво поднималась над раскаленным городом, сгущаясь в темные лохматые тучи. Рано утром они прорвались дождем — холодным, нудным, словно не в свой черед вдруг решила прийти осень, готовая разбросать по тротуарам и дорожкам парков тусклое золото опавших листьев. Город будто вмиг постарел, накрывшись шапкой частого дождя и сырого тумана…

Едва высидев положенное время на утреннем совещании у руководства, Серов заторопился к себе. Тур был на месте.

— Привет! — Сергей пожал ему руку, плюхнулся в кресло и нетерпеливо спросил: — Удалось узнать что-нибудь?

Владимир неспешно открыл блокнот, положил его перед собой и тонко улыбнулся:

— Ты знаешь, Николай Иванович весьма предприимчивый человек.

— Нисколько не сомневался, — кивнул Серов.

Тур посмотрел за окно, где не переставая лил наводящий грусть дождь, и заметил:

— Кроме предприимчивости и оборотистости, он отличается способностью легко менять убеждения, которых, как мне кажется, у него нет вообще.

— Не понял? — недоуменно посмотрел на приятеля Сергей.

— Ну, происхождение у Николая Ивановича самое подходящее, рабоче-крестьянское, поэтому еще во время учебы в Томском университете он быстро смекнул: лучше двигаться по комсомольско-партийной линии, чем корпеть над конспектами и потеть на сессиях, а потом вкалывать на производстве.

— Традиционное начало биографий многих бывших руководителей.

— Ага. И вот наш клиент успешно поднимается сначала по административной лесенке в комсомоле, а потом и в партии, которая, как известно, семь десятилетий была нашим рулевым.

— И чего он там нарулил?

— Дорулился до должности второго секретаря райкома. Тут началась перестройка, и процесс пошел, а вместе с ним и Николай Иванович. И как ты думаешь — куда? Неожиданно для всех он в мгновение ока бросает партийную работу и становится сначала кооператором, а затем президентом приватизационного фонда. Помнишь «всеобщую ваучеризацию страны»?

— А фонд подпитывался золотом партии? — предположил Сергей.

— Чего не знаю, того не знаю, однако вскоре фонд распался, но Николай Иванович успел снять все сливки и слинял из Томска с поспешностью Наполеона, отступавшего из сожженной Москвы. Он моментально распродал все личное имущество и вместе с семьей оказался в Среднем Поволжье, где создал частный банк.

— И стал председателем его правления? — полуутвердительно продолжил Серов. — Значит, скорее всего, лихо обобрал партийную казну и своих бывших коллег?

Тур рассмеялся и лукаво прищурился:

— А чего, собственно, стесняться? Но, видимо, были и серьезные знакомые, с которыми Рыжов делился. В Поволжье происходит история, аналогичная истории с томским фондом: банк внезапно лопнул. Николай Иванович, уже имея опыт ретирады, быстро оказался в Москве, где купил просторную квартиру в Цент ре и серый БМВ последней модели. Позволю заметить: все это стоит не одну сотню тысяч баксов, учитывая площадь квартирки, ее ремонт, гарнитуры и…

— Полностью обставленную квартиру и машину для дочки, — мрачно дополнил Сергей.

— Ну, тебе виднее, — ядовито ухмыльнулся Володька. — Здесь Николай Иванович организовал акционерное общество «Кимур Лимитед», в оборотные фонды которого привлекает немалые средства.

— «Кимур»? — переспросил Серов. — Почему «Кимур»?

— А кто знает? — весело оскалился Тур. — «Кимур», и все. Сейчас каких только названий нет. Главное другое: акционерное общество Рыжова на месте, а заместителем у него некий господин Юдин.

Сергей, откинувшись на спинку кресла, закурил.

Ясно как Божий день, что Николай Иванович Рыжов никогда не был под следствием и судом, и никакими компрометирующими материалами органы внутренних дел в отношении него не располагают: раньше только попробуй сунуть нос к номенклатурному работнику — тебе голову оторвут! А связи свои он наверняка создал и упрочил как раз в период секретарствования: провинциалы прекрасно знают всех местных руководителей высшего, среднего и даже низшего звена и внимательно следят за их продвижением. Они ценят знакомства, умеют поддерживать отношения и всегда надеются оседлать фортуну. Это москвичи обычно безалаберны в поддержании добрых отношений.

В общем-то, Володька сочными мазками ярких фактов набросал портрет этакого современного Корейко. Хотя куда там Корейко до бывшего партаппаратчика Рыжова, отнюдь не скрывавшего своего богатства! Если он был такой идейный, чего же не подался в российскую компартию, а начал проворачивать одну финансовую аферу за другой, обобрав бывших политических соратников? Да и не только их.