Ретроспект: Эхо - Виктор Моключенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- За свои поступки отвечаем только мы сами, а что до других - мы можем только подтолкнуть, направить человека в правильном, на наш взгляд, направлении, но ему самому выбирать, как жить и что делать.
Доктор пристально посмотрел на Трака, словно взвешивая каждое его слово, а потом согласно кивнул:
- Если вы его отловите, когда мы будем возвращаться обратно, я посмотрю что можно сделать.
Путник благодарно кивнул, а дремавший в пол глаза Аргус внезапно поднял голову. Ирис тут же стукнул по люку, и БТР сбавил ход. Кусты зашевелились и в метрах в двадцати от них вышли двое и осторожно направились к колонне.
- Здорова, бродяги, от кого прячетесь? – соскочив вниз и хлопнув старшего по плечу осведомился путник.
- Привет, кто это с тобой, никак лесники? – с удивлением протянул бывалый – странные, однако, дела творятся.
- Э, сталкер – беззлобно протянул Кипарис – ты не в зоопарке, а я не жираф.
- Может и не жираф – согласился бывалый – но ростом, гляжу, не сильно отстал. Япона мама, это ж надо как мне повезло – живые лесники да на Могильнике! Не злись, просто в ваших краях я не бывал, о вас я только слышал.
- Да я не в обиде – соскочил вниз Кипарис, прикидывая, не много ли остановок на одну поездку – скажи лучше, отчего у тебя руки так мелко трясутся и характерная ссадина на лбу? Места тут не такие уж опасные, стряслось чего особенного?
Пожилой сталкер какое-то мгновение подозрительно изучал невозмутимое лицо лесника, а потом поднял вверх палец и проникновенно произнес, обращаясь, по всей видимости, к напарнику:
- Се человек! С первого взгляда учуял неладное. Такому за просто так зубы не заговоришь. А тебя учи-учи, а глаза, словно на заднице. Сколько раз говорил – наблюдательность. Глаза и уши держать открытыми, а язык во рту!
- Хватит давать показательное выступление, Паганель, время дорого, а нам еще ехать. Так что с тобой стряслось?
Сталкер сплюнул на землю:
- Да в том то и дело, что после того как вы укатили к себе на Арсенал, здесь начала творится какая то непонятная хрень. Зона и так полна загадок, по самое не хочу, но это вообще ни в какие ворота не лезет. Понимаю, аномалия там новая или тварь какая - еще куда ни шло, но вот оживший танк…
- Чего? – отвисла челюсть у Трака.
- Того - огрызнулся Паганель, вытирая ушибленный лоб – идем мы, значится, с Тюлей…
Лесники засмеялись и густо покрасневший Тюля поспешил опустить глаза.
- Чего ржете, думаете смешно? Дальше слушайте! Идем мы по Коридору, и нутром чую – неладно что-то. Понять не могу что именно, но ломает хоть волком вой, и будто шепчет в ухо – а не пошел бы ты, Паганель… в общем, другой дорогой. Чутье сталкерское его ведь не пропьешь, и зря предупреждать оно не станет. Крадусь на полусогнутых, и не могу понять, что не так: вроде все те же рытвины на асфальте, кусты, тени лежат правильно, ровненько, как и положено лежать порядочным теням. Спрашиваю голема - все нормально, отвечает, новых аномалий нет. И тут меня как током пробило – тишина!
- Понятное дело – тишина. У нас вон тоже, стоишь в карауле, и вдруг такая жуть на тебя накатывает, беспричинная…
- Верно говоришь – кивнул Паганель опираясь локтем о БТР – разная она бывает, но сразу видно, вы издалека. В Коридоре ведь никогда не бывает тихо. Скрипит там что-то все время, вздыхает на разные голоса, циркулярки те же, что бы им пусто было, грызут так, только искры в разные стороны. Если на это дело в темноте смотреть, фантастическое зрелище получается, но больно страшно. Как только до меня дошло, словно оторопь пробрала, будто доминус издали цепляет.
При этих словах кеноиды насторожились, а лесники понимающе закивали.
- Не знаю, что на меня нашло, но рухнул я мордой в землю и Тюлю за ноги потянул, кричать было некогда. И только об железяку лбом звезданулся, как спереди что-то заскрипело, завыло и как громыхнуло, комья земли в разные стороны, в ушах пробки, а сзади нас воронка несколько метров в поперечнике, дымится! Тюля глазами хлопает, растерялся хлопец совсем, я его на ноги поставил и пинками вперед погнал – петляй, кричу, если жить охота. Вот так и петляли, а вслед за нами земля под ногами рвалась. Пока петляли, я таки бросил взгляд через плечо, интересно же все-таки, что за хрень такая. Вижу, танк башней вращает, и пытается выехать из груды металлолома. Слава Рэду Шухову, гусеница проржавела давно.
- Паганель, может вы с Тюлей в «марево» попали и вам все это привиделось? Мы же оттуда все снаряды давным-давно повынимали, когда вокруг Арсенала, против поднявшихся из земли зомби, минные поля ставили. Нечем им стрелять, да мы бы услышали такое дело, налет снаряда это тебе не хлопушка, лупит только держись.
Паганель поднял глаза и на самом их дне плескался тщательно скрываемый страх:
- Я понимаю - дико звучит, но что же тогда меня так приложило по башке? Доминус? Он бы просто мозги заграбастал и с концами, да и Тюля трясется, зубами морзянку выбивает. В общем, мое дело предупредить, а дальше смотрите.
- И куда ты теперь?
- К Грейдеру, вон ангар виднеется, предупредить надобно - поправив ремень автомата, обижено отвернулся Паганель и нехотя продолжил - Верить или нет - дело ваше. Если решили идти через Коридор, предупредите потом наших на хуторке. Там, в основном, зелень, новички, а надежная дорога здесь была всего одна. Жалко, если погибнут.
С этими словами он, не оборачиваясь, пошел в сторону высившегося ангара, чья ржавая крыша была видна даже отсюда, подняв руку, то ли прощаясь, то ли подзывая Тюлю. Тюля бросил на лесников извиняющийся взгляд, шмыгнув носом поправил рюкзак, и пошел за ведущим. Характер у Паганеля был далеко не сахар, но лучше уж так, чем одному. Один в Зоне не воин и даже не сталкер, а мясо, кусок плоти, дерзнувший сунутся в гибельное сплетение чужих законов.
- Что скажешь? – задумчиво спросил Доктор у путника, рассматривал далекие ворота колхозного двора, за которыми начиналась извилистая пустошь Коридора. Собственно, Коридором этот участок назывался условно, как и все в Зоне. И так уж сложилось, что чисто сталкерские обозначения легли в основу военных карт, да так и стало все называться: Коридор, Могильник, Лабиринт и прочие, куда менее приятные и гостеприимные места.
- Не знаю. Паганель, конечно, тот еще враль - загнет и глазом не моргнет, но очень похоже на правду. Это вроде как засекреченная информация, но какие теперь к черту тайны? Когда Коперник со своими бойцами вылезли из Лабиринта в районе Развязки, их внезапно обстрелял БТР …тоже оживший.
- А может шпики – предположил Ирис, трепая Аргуса за ушами – такие вещи как раз в их духе - затаится и стрелять в спину или мину поставить на тропе, на такие вещи они мастера.
- Не сходится, Ирис – отрицательно покивал головой Трак с тоской взирая в сторону Коридора – после того как Гремлин подорвал этот оживший гроб, он там каждый сантиметр исползал и ничего не нашел. Ничего - ни тел, ни гильз, которых, как ни верти, должно было остаться немеряно, а ведь ребята полчаса головы поднять не могли под кинжальным огнем.
Пока они совещались, бойцы молча проверяли оружие – против танка не поможет, но чувствуешь себя увереннее. БТР остановился у раскрытых настежь ворот и их взору предстал элеватор, самый обычный, которых полно на просторах огромной страны. Здание весовой слегка покосилось и начало сползать в образовавшийся от прорывов провал, кирпичная кладка местами пошла трещинами, но крохотные оконца были зарешечены наспех сваренной арматурой, а провал частично засыпан глыбами гранита. Тяжелая, севшая дверь открывалась с трудом, и Кипарису пришлось приложить немало усилий, прежде чем он открыл ее настежь. В углу, на досках, лежали сбившиеся линялые матрасы, а посреди комнаты стояла закопченная бочка. Кипарис подсветил фонариком полутьму и подозвал путника:
- Чья-то лежка, от прорыва не укрыться, но можно очень даже неплохо отстреливаться.
- Места тут проторенные, а путь на Могильника есть только через Коридор или оконечность болот, дальше идут топи. Кто-то из сталкеров облюбовал это место, даже вон решетку приспособил, густую, так что гранатами не закидаешь. Можно держаться.
Они вышли из темного помещения и посмотрели на небо, потом Доктор вздохнул:
- Надо дождаться пока вернется Грей, если там «марево» или иная пси-активность – они это сразу учуют и предупредят.
- А если и в самом деле ожили танки?
- Сами по себе они не могут ожить и быть осмысленными. Раз стреляют, значит, кто-то их направляет. Мы этого не увидим и даже не почувствуем, нам не дано видеть в пору внутренней дикости, а они могут. Понимание начинается там, где, хотя бы, прекращается стрельба.
Лесники умело прочесали окрестности элеватора, но кроме крыс и пары приметных, обнесенных вешками аномалий ничего не обнаружили. Один, видимо, собрался прикатить к разведенному бездымному костру лежащее в зарослях бурьяна спущенное колесо от трактора и приспособить для сидения, но вдруг издал глухой, сдавленный крик. Стоящие рядом бросились к нему, но Трак успел крикнуть:
