Скажи, что любишь - Линн Грэхем

— Черт побери, у этой девчонки язык без костей, болтает всякую ерунду.

От реплики Алекса последняя недостающая часть этой мозаики встала на место.

Ноябрь прошлого года… Кэтрин утверждала, что Алекс впервые увидел ее по телевизору в ноябре прошлого года. Первое письмо от Сэма пришло в декабре.

— Ты же не собираешься отрицать того, что сказала твоя сестра, Алекс? — Стефани не узнавала своего голоса.

— Что отрицать? — Хингис безразлично пожал плечами. — Я знаю Кэти, она не станет лгать.

По крайней мере, здесь он честен. Сердце Стефани разрывалось на части, во рту появился неприятный привкус. Так же как раньше она, сейчас он не выдержал ее пристального взгляда.

— Неужели это действительно ты?

— Стефи… — Голос Алекса звучал хрипло и неестественно. — Не делай этого.

Как бы невзначай, Стефани уронила письмо и провела пальцем по щеке Алекса. Она испытала чувство, похожее на триумф, когда он резко отпрянул и она увидела, как расширились его аквамариновые глаза. Намеренно она повторила свое движение, сделав его еще более нежным, дразнящим, а затем опустила палец за воротник тенниски Алекса.

— Ты безразличен к этому? — хрипло пробормотала она.

— Да.

К разочарованию девушки, голос Алекса прозвучал оскорбительно твердо.

Стефани кивнула и провела языком по губам, проделав это чувственное движение, подобное тому, как лениво облизывается разнежившаяся на солнце кошка. Затем она почти вплотную приблизилась к великану.

— А как насчет этого?

Руки девушки скользнули от шеи Алекса к волосам и на мгновение запутались во вьющихся прядях, потом вновь спустились вниз. Одну руку она просунула за воротник и начала нежно гладить грудь, чувствуя, как усиливается сердцебиение ее телохранителя, другой рукой провела пальцем по кожаному ремню, опоясывающему его талию, и остановилась на металлической пряжке.

— И это тебя не трогает?

Алекс с трудом проглотил слюну.

— Нет…

На этот раз его голос прозвучал тише, менее уверенно, и Стефани позволила себе победоносно улыбнуться.

— Ага, а как насчет?..

Обеими руками девушка обняла великана, сердце ее забилось сильнее, когда она ощутила непроизвольное сокращение мощных мышц под своей рукой.

— А как быть с этим? — Она прошептала эти слова на ухо Алексу, слегка дотрагиваясь до мочки кончиком язычка. — С тобой ничего не происходит?

У Алекса лишь вырвался стон.

— Так — да или нет? — настаивала она.

Губы девушки находились так близко от его уха, что ее теплое дыхание согревало ему кожу. Стефани встала на цыпочки и всем телом прижалась к мужчине. Жар его тела проник сквозь ее тонкую рубашку.

— Скажи, Алекс, — не унималась она, намеренно приблизив свои бедра к его телу.

— О боже! — Это был стон капитуляции: руки Алекса сжали ее словно стальным обручем. — О боже, Стефи, ты же знаешь, ты никогда не была мне безразлична… никогда… никогда.

Вслед за этим он начал покрывать ее лицо страстными, огненными поцелуями.

И именно в этот момент Стефани поняла, что ошиблась в своих расчетах. Она зашла слишком далеко и не могла остановиться. Поцелуи Алекса, его прикосновения зажгли в девушке огонь желания, заставляющий кровь кипеть. Казалось, она вся плавится в этом адском пламени, и она бы рухнула, если бы мужчина не поддержал ее. Затем он по-хозяйски, как свою собственность, подхватил девушку на руки, уложил на кровать и вытянулся рядом с ней, по-прежнему страстно сжимая ее в объятиях.

— Ты не знаешь, как мне было тяжело, Стефи: прикидываться, играть, словно я бесчувственное бревно. — Голос Алекса дрожал от страсти.

— Нет, я знаю. — Ее сердце бешено колотилось.

О боже, она знает! Разве не испытывала она те же чувства, не притворялась, как он?

Но то время прошло. Она не в состоянии больше обуздать себя. Ее неровное дыхание, блеск глаз, тихие стоны в ответ на ласки рук и губ Алекса явно показывали возрастающее с каждой секундой страстное желание, грозящее лишить ее рассудка. Это желание должно быть удовлетворено сейчас, немедленно, иначе она просто умрет.

— Конечно, ты знаешь. — Смех Алекса прозвучал тихо, но победно, пальцы потихоньку расстегивали пуговицы на ее рубашке. — С самого начала ты знала… А теперь…

Дыхание с шумом вырвалось из легких Алекса, когда он наконец расстегнул рубашку и его горящим глазам предстало нежное тело девушки, изящный изгиб ее груди под кружевами бюстгальтера.

— О, Стефи, как ты прекрасна! Ты сводишь меня с ума… я теряю рассудок.

А если он сейчас же не коснется ее, она лишится своего! Стефи больше не могла сдерживаться, ощущая на себе вес тела Алекса, сладостное чувство триумфа наполнило ее, когда она услышала свое имя, сорвавшееся с губ побежденного телохранителя.

— Стефани… нет! Я не могу… я хочу, чтобы между нами все было по-человечески. Давай подождем…

— Нет!

Ждать она не может. Ждать — значит терять время, а она не может позволить себе такую роскошь.

— Нет, Алекс. Люби меня… люби меня сейчас!

Слова перешли в стон, когда губы Алекса заскользили по груди Стефани, она чувствовала его страстные поцелуи на своей горячей коже, руки великана скользили по ее телу так, словно великолепный музыкант играл на инструменте прекрасной работы восхитительную мелодию. А она, словно хорошо настроенная скрипка, послушно подчинялась умелым рукам маэстро: их слаженный дуэт превращал этот концерт любви в музыкальное произведение, какого Стефани не приходилось слышать.

— Стефи, я не верю. Я думал, что мы никогда…

На этот раз он поцеловал ее так, что душа Стефи, казалось, чуть не рассталась с телом. Прикосновения языка Алекса к ее губам наполняли ее ощущением вторжения в святая святых ее плоти, столь страстно желаемого ею.

— Еще… — бормотала она, ища губами, и вдруг услышала негромкий смех Алекса.

— Что еще, дорогая? — послышался вопрос. — Еще того же?

Еще один поцелуй — и она лишится рассудка.

— А может быть, это?

Он сжал в своих ладонях ее грудь, и у Стефани непроизвольно вырвалось его имя. Не встречая сопротивления, она срывала с него одежду, одновременно избавляясь от своей, пока не почувствовала, что полностью обнажена.

— А может, ты хочешь этого?

Терзающие ее пальцы опускались все ниже и ниже, ища заветное место, пробуждая в ней то желание, удовлетворить которое теперь могло только его полное обладание ее телом.

— Да, — простонала Стефани, предлагая ему себя.

На гребне прилива страсти все ее сомнения и страхи исчезли, унеслись прочь, словно поток лавы из кратера вулкана, сжигающий все на своем пути, уничтожая их.