Звериный подарок - Юлия Шолох

— Не бойтесь, Дарена. Если вас к чему-то принуждают, скажите. Мы сразу вас увезем, и никто больше не будет вам угрожать. Они ничего не сделают.

За спиной раздается глухое рычание. Еще как сделают, понимаю я. По крайней мере, попытаются.

— Я путешествую с ними по собственной воле, — быстро отвечаю.

Не потому, что испугалась рычания. Потому что в нем была не столько угроза, сколько боль. Ну и потому, что я не очень-то верила этому Левитану, так же как и лесной девушке. Выглядела такой милой, а такой… жесткой оказалась. Вот сидит, даже не улыбнулась ни разу. Так что из двух зол — волков и лесных, я выберу уже известное. Волки, по крайней мере, ни разу не пытались мной манипулировать, как этот магистр. Хитрый. Сомневаюсь, что его на самом деле интересует моя судьба. Скорее всего, просто хочет волкам насолить.

— Хорошо. — Судя по голосу, ничего хорошего в моем ответе он не видит. — Для начала я хотел бы объяснить, насколько нам важно получить от вас правдивые ответы.

Магистр поднимается, обходит стол и, заложив руки за спину, начинает неторопливо прохаживаться передо мной, еле слышно ступая по полу, покрытому толстым ковром, коричневым с белым узором.

— Мой народ считает, что вначале существовали только бессмертные. Когда им надоела бесконечность, боги создали для себя этот мир. Поделили его и заселили разными расами, а перед тем, как прийти в него, что означало перерождение и потерю всех знаний и силы, решили себе немного помочь. На землю были сброшены… оставлены некоторые из принадлежавших им золотых предметов. Секира, плуг, лук и круглая бляха. Переродившись, бессмертные нашли эти предметы, которые являлись доказательством их божественного происхождения. Это легенда. — Левиталь остановился прямо передо мной. Какой высокий! И не такой уж и худой, как казалось вначале. — А теперь быль. У каждого народа есть предмет, подтверждающий его божественное начало, кроме… зверей. — Левиталь довольно и хищно ухмыльнулся. Наверняка рассчитывал их задеть, но сзади было все так же тихо. — Теперь вы понимаете, насколько эти предметы важны. Так вот, вещь, о которой пойдет речь, значит для лесного народа почти столько же. Это единственная священная регалия нашего Трехлицего бога, сменившего, согласно нашей вере, ушедших бессмертных. Несколько лет назад регалию украли прямо… из храма. Вором был чернокнижник, который до сих пор находится в розыске. За все годы нам не удалось найти ни единого следа злоумышленника, так он… умен. Но вот теперь я вижу вас и на вашей шее — амулет, им созданный. Причем весьма свежий амулет, значит, вы должны знать этого… человека лично.

— Атис? — Рука непроизвольно хватается за камень. Неужели… Атис?

В этот момент окончательно и бесповоротно эти лесные становятся моими врагами. Они назвали Атиса вором! Моего… деда! Ладно, я им не нравлюсь, и пожалуйста! Но трогать тех, кого я люблю!

— Где он? — резко наклоняется Левиталь, прямым равнодушным взглядом встречая мою новорожденную ненависть. Ну что же, сейчас я вас порадую!

— Умер!

— Когда?

— Полтора года назад.

— Как?

— Остатки его вещей нашли оплавленными в обгоревшей комнате.

Левиталь резко отстраняется от меня и начинает снова ходить.

— Этот Атис… я вижу, был вам дорог?

Неужели надеется, буду ему отвечать? Даже не подумаю!

— Учил вас чему-нибудь?

— Лечению, — теперь в моем голосе вызов. Проверить мои слова никак невозможно, даже если буду врать с три короба, придется верить на слово.

— И все?

— Все.

— Другие ученики у него были?

— Нет, князь запретил.

— Родственники?

— Нет, он был одинок.

— Друзья, знакомые?

— Нет, он жил уединенно и почти ни с кем не общался.

Опять заметался.

— Этот… амулет что делает?

— Очень редко он может подслушивать разговор вдалеке.

— Могу я посмотреть?

Почему нет? Снимаю камень и опускаю в протянутую ладонь. Пару минут магистр вертит его перед собой, а после несет к столу. Остальные по очереди внимательно всматриваются в камень и все как один недовольно морщатся.

— И правда, ничего необычного. Даже странно, зачем Атису понадобилось создавать такой слабый амулет.

Левиталь неохотно отдает камень назад. Теперь он почти нервным движением складывает руки ладонями вместе, будто молиться собирается. Очень медленно, почти незаметно магистр наклоняется к моему лицу, напряженным взглядом, словно приказывая слушать внимательно. Вокруг его головы расплывается еле заметное радужное сияние.

— Дарена, — с таким величием в голосе должно быть говорят только боги, — вы сказали мне всю правду?

— Магистр! Попридержите ваши чары для более подходящего случая! — неожиданно взрывается голос посла, и он настолько оглушительно громкий, что только тогда я понимаю, как тихо задал магистр последний вопрос.

До того как лесной недовольно от меня отпрянул, успеваю все же ответить:

— Я сказала правду.

И эти слова как будто ломают тщательно возведенную между нами стену безразличия, окатывая меня почти ледяной волной чистейшей ненависти. Этот человек меня ненавидит так сильно, что почти готов убить прямо на месте. Или все-таки показалось? Просто тень по лицу промелькнула, а я, как всегда, напридумывала много всяких ужасов. Магистр совершенно спокоен и даже слегка улыбается.

— Нам нужно посоветоваться с нашими правителями. Как вас найти?

— Она будет в Сантании, в волчьем замке, — раздается голос за спиной.

Левиталь туда даже не смотрит. В выражении его лица проскальзывает что-то грубое, и надо мной нависает уже ухмыляющаяся маска.

— И что вы там собираетесь делать, Дарена? В волчьем-то замке?

И так мерзко улыбается, а в глазах что-то проплывает… похотливое. Вот как это называется. А что я могу ответить? Мне даже крыть нечем!

Рычание заставляет Левиталя отпрянуть и вернуться за стол. Но его физиономия довольная, сказанные вслух слова меня не просто напугали, они заставили… задуматься. Ведь лесные лучше знают звериную расу, в этом уже убедилась.

Кто-то поднимает меня за руку, и я покорно иду к двери, краем глаза улавливая странный взгляд лесной девчонки. Слегка злорадный. Но что я ей сделала? Неужели так оскорбила одним своим восхищенным взглядом?

Радим вытолкнул меня в коридор и потащил к выходу. Вел недалеко, вскоре резко дернул и прижал к стене:

— Ты нас подслушивала? — Сколько злости в глазах. После слов Левиталя еще и это бешенство. Неужели не видит, что мне итак страшно, зачем кричать? — Ты нас подслушивала? — повторяет.