Контрразведка. Щит и меч против Абвера и ЦРУ - Вадим Абрамов

В марте 1953 г., в ходе новой реформы органов госбезопасности, Питовранов, недолго пробывший начальником разведки, также занял не последнее место в бериевском МВД. 17 марта он был назначен заместителем начальника 2-го ГУ. Так теперь называлась разведка, начальником которой стал Рясной (под его начальством Питовранов уже служил в Горьком). Старый контрразведчик Рясной в разведке ранее не работал, как, впрочем, и Питовранов.

Уже через 2 месяца он вернулся в контрразведку. 21 мая он был назначен первым заместителем начальника 1-го ГУ (так теперь называлась контрразведка) МВД СССР Петра Васильевича Федотова. Но не задержался и здесь.

16 июля 1953 г., уже после ареста Берии и его первого заместителя- куратора разведки и контрразведки Богдана Кобулова — генерал Питовранов был направлен в столицу Германской демократической республики — Берлин в качестве уполномоченного МВД СССР в Германии. После образования Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР 10 мая 1954 г. был, по совместительству, назначен заместителем Верховного комиссара СССР в Германии и, одновременно, 18 мая — начальником Инспекции по вопросам безопасности при Верховном комиссаре, образованной на базе Аппарата уполномоченного. С декабря 1955 г. его должность именовалась «старший советник — руководитель Аппарата старшего советника КГБ при СМ СССР при МГБ ГДР».

Так менялось название должности руководителя советских спецслужб в берлинском районе Карлсхорст. За это время также сменились на Лубянке министры внутренних дел — маршал Лаврентий Павлович Берия и генерал-полковник Сергей Никифорович Круглов, впервые прозвучало название «КГБ» — Комитет государственной безопасности при Совете Министров СССР, председателем которого стал генерал армии Иван Александрович Серов.

В Германии Питовранов оказался в сложнейший момент истории ГДР — важнейшего форпоста будущего «социалистического содружества» (в то время употреблялся термин «страны народной демократии»).

Работа чекистов в Германии началась с момента вступления Красной Армии на немецкую землю в 1945-м. В том же году здание бывшего военного училища в Карлсхорсте стало почти на полвека штаб-квартирой многократно менявших название спецслужб Советского Союза. В первые послевоенные годы в этом окраинном, мало пострадавшем в ходе битвы за столицу Германии юго-восточном пригородном районе Большого Берлина (именно там был подписан в ночь с 8 на 9 мая 1945 г. акт о капитуляции Германии) расположились учреждения Советской Военной администрации, управлявшие оккупационной зоной. Здесь же дислоцировались в здании бывшего госпиталя СС и штаб-квартиры советских разведывательных и контрразведывательных структур — НКГБ, а затем МГБ и КГБ, Главного управления контрразведки «Смерш» НКО (до 1946 г.). Первая такая структура была создана летом 1945 г. прибывшим в Берлин заместителем наркома НКВД СССР генерал-полковником Иваном Серовым, будущим первым председателем КГБ СССР и начальником ГРУ.

Быстрыми темпами была создана эффективная система разветвленных агентурных сетей, охватывавших не только Восточную, но и Западную Германию. Нити тянулись из восточной части Берлина в Западную Европу, Соединенные Штаты, Латинскую Америку, на Ближний Восток.

Разведывательные и контрразведывательные структуры МГБ — КГБ создали Министерство государственной безопасности ГДР и восточно-германскую внешнюю разведку, которая стала одной из лучших в мире. С 1945-го по 1956-й год советники с Лубянки безраздельно командовали службами безопасности и разведки Восточной Германии. Представительство НКГБ/МГБ возглавляли генерал-лейтенант Николай Ковальчук, полковник Семен Давыдов. Вся Восточная Германия была разделена на районы, каждый со своим штабом НКГБ/МГБ, которые, в свою очередь, подразделялись на округа, контролируемые оперативными группами. Этот колоссальный аппарат осуществлял наблюдение за политическими партиями, церковью, профсоюзами и направлял процесс советизации.

Карлсхорст стал также крупнейшей зарубежной базой внешней разведки для операций против Запада. Была создана отдельная база в Лейпциге, которая занималась нелегалами. В 1947–1951 гг. внешняя разведка не входила в систему госбезопасности, подчиняясь Комитету информации при Совете Министров СССР. В связи с этим 19 апреля 1950 г. в Берлине были организованы 3 резидентуры КИ — в советской дипломатической миссии (руководитель — полковник Василий Ситников), советской части Союзного контрольного совета (Елисей Синицын, впоследствии генерал-майор КГБ) и в Управлении советским государственным имуществом. Общее руководство всеми тремя резидентурами осуществлял советник Советской контрольной комиссии генерал-лейтенант Иван Ильичев, бывший во время войны начальником ГРУ. Эти резидентуры были расформированы в январе 1952 г., и с этого времени вся разведдеятельность в Германии находилась в ведении разведки МГБ (затем МВД-КГБ). Уполномоченными МГБ-МВД в Германии были генерал-майор Михаил Каверзнев и полковник Иван Фадейкин, которому довелось в июне 1953 г. столкнуться с политическим кризисом — первым в странах «советского блока».

Непосредственным поводом к волнениям была политика руководства ГДР (Вальтер Ульбрихт, Вильгельм Пик, Отто Гротеволь). Так, начиная с июля 1952 г. правительство ГДР регулярно повышало ежемесячные и годовые задания роста производства и нормы выработки. 16 мая 1953 г. решением Политбюро ЦК СЕПГ нормы были повышены на 10 %. После чего зарплата рабочих сразу упала с 3-х до 1-й марки в час. Это и послужило причиной забастовки берлинских строителей.

Уполномоченный МВД СССР в Германии полковник Фадейкин докладывал первому заместителю председателя Совета Министров СССР и министру внутренних дел СССР Берии:

«…Волнения рабочих в демократическом секторе Берлина начались еще 11–12 июня с. г. Рабочие строительных объектов собирались группами, обсуждая создавшееся положение в связи с "изменением политического курса" Правительства ГДР».

Тогда же в западных секторах Берлина активизировались различные неправительственные организации — НТС, «Группа борьбы против бесчеловечности», «Восточное бюро», «Союз немецкой молодежи» и другие, связанные с ЦРУ США и СИС Великобритании. Их агентура и специально организованные из числа безработных Западного Берлина группы провокаторов распространяли среди населения ГДР листовки и слухи антиправительственного содержания. 16 и 17 июня они сеяли панику и подстрекали демонстрантов к массовым беспорядкам, во главе штурмовых отрядов приступом брали центры власти: здания СЕПГ, МГБ, полицейские участки и тюрьмы.

Из толпы звучали политические призывы: «Долой СЕПГ!», «Мы требуем свободных выборов и единого Берлина!» Собравшиеся у здания ЦК СЕПГ демонстранты хором и через захваченную радиоустановку стали требовать выхода к ним Вильгельма Пика. Вышедшие к толпе несколько партийных функционеров подверглись нападению и избиению.

С наступлением ночи беспорядки на улицах прекратились. Рабочие разошлись по домам, лишь группы молодежи не покидали Александер платц и Унтер-ден-Линден.

Поздно ночью 17 июня Фадейкин докладывал Берии:

«…В течение дня выдвигаемые со стороны забастовщиков требования приобретали все более политический характер. В частности, в ряде групп высказывались требования о перевыборах фабрично-заводских комитетов на всех берлинских предприятиях, об отмене всех ограничений движения между секторами Берлина, а также о предоставлении всем желающим права свободного проезда в Западную Германию и обратно.

По наблюдениям агентуры в течение дня и вечером 16 июня с. г. со стороны бастующих не было выдвинуто ни одного лозунга против Советского Союза. Все выпады направлены исключительно против Правительства ГДР и СЕПГ… По имеющимся данным, в организации демонстрации активную роль играли лица из Западного Берлина.

Так, накануне демонстрации объекты в демократическом секторе объезжала машина с западноберлинскими номерами, в которой сидели 6 лиц, призывавших рабочих строек к забастовке. 15 июня из района Райникендор (французский сектор Берлина) распространялись обращения к рабочим тормозного завода" Кнорр-Бремзе" и шинного завода «Райфен-Мюллер» с призывами к забастовке и возвращению этих предприятий их прежним владельцам.

Во время демонстрации во главе колонны двигались группы молодых немцев (частично в прозодежде, главным образом на велосипедах западных марок), которые осуществляли роль связников, а также подстрекали демонстрантов к выкрикиванию тех или иных лозунгов.

Эти же группы останавливали по пути следования колонны трамваи и автомашины, предупреждая о том, что на завтра намечается всеобщая забастовка. При этом высказывали прямые угрозы в отношении тех, кто будет завтра работать…»