Изгнание в Индию - Арам Тер-Газарян

Первый ряд конников вылетел из седел. Затем послышались две пулеметные очереди, и выстрелы не меньше тридцати винтовок.

Большевики остановили коней, не зная, что делать – добивать беглецов в телеге или бежать.

Раздалась еще одна очередь и винтовочные залпы – от сотри конников осталось меньше половины, и они, почувствовав серьезную опасность, нещадно стегая своих лошадей, понеслись в сторону усадьбы.

Все это произошло не больше, чем за полминуты.

– Слава России! – услышал он несколько голосов.

Телега остановилась.

– Слава России! – крикнул офицер.

На вершине холма появилась голова азиатского солдата.

– Го-осподи, помилуй! – сказал обер-лейтенант.

Андрей спрыгнул на землю, и поднялся наверх холма. Навстречу ему уже шел казачий старшина.

– Старшина Егоров! Зауральский казачий полк! – представился он.

– Полковник в отставке Сперанов. – сказал Андрей и по сохранившейся привычке отдал честь.

– Обер-лейтенант Николаевский! – офицер вытянулся по струнке, отдавая честь.

Старшина посмотрел на перепуганных мальчиков и Анну.

– Вам повезло, Андрей Тимофеевич. Еще полминуты и мои узбеки и киргизы ничего не смогли бы поделать.

– Что есть – то есть, старшина. Думаю, что нет смысла говорить вам, насколько я благодарен.

Старшина бросил взгляд на заряженный револьвер, потом на семью Андрея, и все понял.

– Это было бы единственно-правильное решение, господин полковник, – сказал он.

Он обернулся к своим солдатам и крикнул: готовься к обороне рубежа. На той стороне холма послышался лязг оружия и тяжелый топот солдатских сапог.

– Езжайте к станции, они ее возьмут не раньше, чем к утру. Через два часа будет поезд, как раз поспеете.

– Господин старшина, позвольте остаться с вами? – спросил офицер.

– Оставайтесь, обер-лейтенант. Поручаю вам правый фланг. Следите, чтобы со стороны дороги больше никто не появился.

– Есть! – офицер отдал честь и побежал готовиться к обороне.

Андрей еще около минуты говорил с казаком, объясняя особенности местности, потом попрощался, еще раз поблагодарил и сел на дрожки.

– Андрей, – сказала Анна, прижавшись к его груди.

Они смотрели на удаляющийся берег Крыма. Впереди их ждала новая жизнь в Европе.

Россия была повержена.

– Да, любовь моя! – как ни в чем не бывало, ответил он.

– Я совершила ужасную глупость, и все это время боялась тебе это сказать.

– Ты, видимо, прочитала «Капитал» Маркса и поверила ему? – пошутил он.

– Нет, милый. Я… Накануне бегства из дома, когда ты еще был на станции, я положила все свое приданное в мешок и опустила на дно старого колодца. А потом, вместе с Филимоном, мы засыпали колодец землей для оранжереи.

Андрей секунду помолчал, и спросил.

– Ну, мешочки с камнями ты хоть взяла с собой?

– Конечно. Оставила только золото.

– Знаешь, – уже не шутя, сказал он. – Даже, если бы ты оставила там все свое приданое, даже если бы мы не взяли все мое золото, мы бы все равно провели остаток жизни богатыми и счастливыми людьми. А, если бы мы не взяли с собой ничего из того, что у нас было, то все равно прожили бы самую счастливую жизнь на свете.

Он крепко обнял ее, и продолжил смотреть на удаляющийся родной берег.