Тайна шести подков (СИ) - Торин Владимир

Сэр Немерли кивнул на прощание, развернулся и пошагал к выходу с чердака. Его спутники последовали за ним.

Когда они скрылись на лестнице, господин начальник вокзала наделил внучку грозным взглядом.

— Не только клерк из Ведомства будет наказан, Летиция, — сказал он. — С этого момента тебе запрещается сюда подниматься.

— Но, дедушка…

— А еще ты отправишься под начало старшего багажного носильщика — будешь таскать чемоданы. И я предупрежу его, чтобы он не делал тебе поблажек.

— Но мистер Дрилли мерзкий! Я не хочу…

— Я все сказал. За мной!

Дедушка направился к двери. Девочка засеменила следом.

— Но кто будет кормить Мартина?

— Я решу этот вопрос. С этого момента ты наказана, Летиция.

— Я просто думала, что если часы не будут опаздывать, то и пассажиры тоже…

— Эх, Летиция…

Глава 6. Вокзал и его жители. Продолжение

Летти Бракнехт любила дедушку и не хотела его огорчать, но то и дело выходило так, что ему приходилось из-за нее тяжко вздыхать и говорить: «Эх, Летиция…» Непоседливая, юркая, почти все время пребывающая без присмотра, внучка господина начальника вокзала вечно находила неприятности.

Но в основном головную боль она доставляла не кому-нибудь, а вокзальному констеблю. Тот постоянно ворчал, мол, мисс Летти создает больше суматохи, чем все местные шушерники вместе взятые и будь его воля, он бы давно посадил ее на поводок.

Бом-Бомунд ловил ее то на перронах, то в вагонах поездов, то в кабинах паровозов, отгонял, словно собачонку, от пассажиров, когда она приставала к ним с расспросами об их каких-то тайнах, а еще, чтобы его позлить, Летиция Бракнехт частенько включала сигнальную тумбу и воровала его газеты. Однажды она и вовсе привела в движение ни много ни мало целый паровоз, и, когда ее поймали, с невинным взглядом хлопая ресничками, сказала, что просто хотела немного на нем поездить. «Мисс Летти хуже гремлина! — возмущался констебль. — Ну что за непослушная девчонка!»

В тот роковой полдень, который Летти запомнила на всю жизнь, Бом-Бомунд сам на себя не походил. Она слишком хорошо его знала, чтобы понять: констебль нервничает, и не просто нервничает, а не находит себе места от волнения. Он всегда был показательно спокоен и хладнокровен, и казалось просто не существует вещи, которая могла бы вывести его из равновесия. Если не считать, конечно, саму Летти Бракнехт.

Но на этот раз внучка господина начальника вокзала была ни при чем.

Констебль все утро бродил у своей тумбы, звеня конечностями и пыхтя трубами, как старый чайный варитель, а затем уселся с газетой на свою скамейку, вот только его явно не волновало, что в ней напечатано. Его пальцы дрожали, а прищуренные глаза чуть виднелись над разворотом — взгляд Бом-Бомунда полз, вглядываясь в людей, снующих по вокзалу. Усы констебля при этом ходили ходуном, а сам он ерзал, не в силах усидеть на одном месте.

Полицейский будто чего-то ждал…

В зале ожидания между тем творилось что-то непонятное. С виду все было как обычно, но Летти знала, что это не так. Она чувствовала повисшее в воздухе напряжение — оно проглядывало во всем и во всех. В стоящих в очереди к кассам пассажирах, в рваных оповещениях диспетчеров из рупоров, в дерганных фигурах прибывающих и отбывающих, частично скрытых в облаках пара. Нервозность слышалась в разговорах, в лязге багажных тележек, в скрипе вокзальных автоматонов и даже читалась в позе сидящего на газетной тумбе Саквояжика, полосатого кота Бом-Бомунда. Обычно лениво валяющийся на крышке тумбы зверек сидел, подобравшись, помахивая кончиком хвоста и поджав уши, с таким видом, будто ожидал, что его вот-вот обрызгают водой. Саквояжик сейчас даже не обращал внимания на расползающийся от столиков вокзального кафе запах кофе, к которому всегда был весьма неравродушен.

Летти было страшно. Она вслушивалась в разговоры, вглядывалась в лица, все пыталась отыскать хотя бы намек на то, что происходит.

— Мисс Летти! Хватит витать в облаках! — прикрикнул на нее старший багажник мистер Дрилли. — Чемодан!

Летти дернулась. Прицепив медную бляшку с номерком на ручку очередного чемодана, она нажала на педаль под тележкой, и механизм наклонился — чемодан тут же исчез в квадратном стенном люке камеры хранения.

Внучка господина начальника вокзала провела все утро в самом темном углу зала ожидания, навешивая номерки на багаж под присмотром мистера Дрилли, который сидел на своей табуреточке рядом, читал крошечную книжонку «Любовь с привкусом отравы в купе № 134» (имелась у него страсть к дамским романам) и дымил папиреткой. Порой он отрывался от чтения лишь для того, чтобы «встряхнуть необычайно сонную и потерянную» мисс Летти.

— Вам не кажется, что здесь происходит что-то странное, мистер Дрилли? — спросила девочка.

Старший багажник почесал уголком книжки бородавку на носу и поднял мохнатую бровь.

— Странное? В чемодане? Вы услышали, как кто-то скребется внутри? Мне позвать гремоловов?

— Нет же! — возмутилась Летти. — Гремлины здесь ни при чем. Я имею в виду, на вокзале.

— На вокзале?

— Да, что-то странное происходит на вокзале.

Мистер Дрилли окинул зал ожидания безразличным взглядом.

— Вы о чем? Все как всегда.

— Я… не знаю… Бом-Бомунд выглядит так, будто его вот-вот удар хватит.

— Может, у него что-то там в его шестеренках и пружинах заклинило? — хохотнул старший багажник. — Пара капель машинного масла, и он придет в норму. Чемодан!

Летти навесила номерок и отправила новый чемодан в люк. Слова мистера Дрилли ее не убедили.

«Вот бы поговорить с Мартином, — подумала она. — Жаль, это невозможно, пока дедушка не прекратит злиться…»

Как Летти ни пыталась, за привязыванием номерков она все не могла отвлечься от повисшей в здании вокзала угрозы…

…Все случилось, когда вокзальные часы начали отбивать полдень.

Летти почувствовала, как ее волосы становятся дыбом, а кожу слегка покалывает, она ощутила едва уловимую вибрацию, исходящую от тележки.

Кот Саквояжик шмыгнул с тумбы и нырнул в какую-то щель.

Летти бросила взгляд на констебля, но того на скамейке уже не было — газета, которую он читал, валялась на полу.

В зале ожидания раздался какой-то шум. У скамеек рядом с лавкой «Шиффоньерс. Все для путешествия на поезде» завыла карликовая собачонка какой-то мадам. Заплакал маленький мальчик, натянув свой поводок. Его сидящий рядом отец, к запястью которого конец поводка и был прикреплен, попытался успокоить сына: «Мы ведь уже обсуждали это, Малкольм: я сниму его, когда мы сядем в вагон. На вокзале детям нельзя находиться без поводка — ты же не хочешь потеряться?..»

Но Малкольм не успокаивался. Было видно, что дело не в поводке…

И тут раздался крик.

— Я вас вижу! — закричал джентльмен в длинном иссиня-черном пальто и цилиндре, сжимающий под мышкой чемодан. Его лица девочка не видела из-за высоко поднятого воротника и больших очков с круглыми синими стеклами.

Он пятился по проходу, ведущему на платформу «Корябб», вскинув перед собой трость с витым серебристым набалдашником. Люди со всех сторон повернули к нему головы, на лицах пассажиров застыл тот же вопрос, который мучил и Летти: «Что здесь творится?!»

— Я знаю, что вы здесь! — кричал человек с тростью. — Даже не думайте подходить!

И тут появились они.

Один из них отлип от столба, к которому прислонялся, якобы читая газету. Другой убрал ногу с подставки чистильщика обуви мистера Смитти. Третий поднялся из-за столика кафе. Четвертый вышел из дверей «Шиффоньерс». Пятый, шестой и седьмой встали со скамеек в разных частях зала ожидания. Еще двое отвернулись от механической панели с указанием прибывающих/отправляющихся поездов. И последний вышел из очереди к окошку билетной кассы.

Летти смотрела на них во все глаза. На первый взгляд в этих людях не было ничего особо примечательного, кроме того, что… нет, это уже второй взгляд! Люди, к которым обращался джентльмен с тростью, все были… горбунами.