Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4 - Вадим Валерьевич Булаев

В общем, инспектор не без оснований думал, у Антона шансов догнать гораздо больше, чем у него. Призрака толпящиеся люди не особо останавливают.

Оставалось лишь ждать и надеяться, что в пылу погони напарник не потеряет головы от азарта и успеет вернуться до отхода их поезда.

… Тётка, зажмурившись от избытка эмоций, визжала на всю привокзальную площадь… К ней, бесцеремонно расталкивая пассажиров и встречающих, спешили люди в форме…

Вернулся Швец через пару минут, когда накал страстей немного спал и женщина, пугая слабонервных потёками туши по полному лицу и захлёбываясь словами, пыталась объяснить равнодушному сержанту своё горе.

– Держите! – с видом победителя призрак протянул украденное владелице и пояснил правоохранителям, по-свойски. – Банщик(*) подельнику скинул, я отобрал. Прихватить не получилось. Они разбежались, на товарных путях нагнал… Могу словесный портрет дать.

Уцепившаяся в личное имущество гражданка лихорадочно забормотала:

– Кошелёк! Там кошелёк был! Где он… – рука владелицы дёргано зашарила по внутренностям сумки. – Нету! Не-ету! – и вновь окружающих оглушил заполошный визг. – Где?! Где?! Куда дел?!

Забросив телефон в одно из отделений, женщина схватила рукав пиджака Антона, вцепилась в ткань до побелевших костяшек на пальцах и начала немилосердно его трясти, повторяя, будто заевшая пластинка: «Где?! Где?! Где?!»

За второй рукав призрака вежливо, но крепко взял полицейский. Назревал скандал.

– Сука ты толстая, – с непередаваемой грустью в голосе сказал Швец толстухе. – Я же тебе помочь хотел.

– Он ещё и оскорбляется! – обворованная накручивала себя со скоростью прогреваемой самолётной турбины. – Гражданин полицейский! Он мне угрожает!!! Вы свидетель!!! Где деньги, ворюга?!

Любительницу обсудить чужие похождения мелко трясло, ей для самоуспокоения требовалась кровавая расправа. Полная пятерня неумело попыталась расцарапать щёку Антона, однако её в воздухе жёстко перехватил второй служитель закона, неодобрительно косящийся на истеричку.

– Документы! – потребовал он, стремясь исполнением стандартной процедуры по установлению личности хоть немного угомонить расходившуюся тётку.

Отвечать ему, как и демонстрировать Печать, Швец не стал, решив для начала закончить с женщиной.

– Рот закрой, идиотка. Ничего я у тебя не брал. Ищи лучше. И в Бодрум тебя именно поэтому никто не повезёт на блуд. Никогда. Тупые коровы никому не нужны. Скучно с ними…

Обиженная до глубины души женщина открыла было рот для гневной отповеди, однако призрак исчез, оставив и её, и правоохранителей стоять посреди людской толпы в состоянии крайнего изумления.

– Наш поезд скоро? – в ухе Сергея, увлечённо наблюдавшего за представлением, прошелестел шёпот напарника.

– Через сорок минут.

– Я тут погуляю… поблизости. Не хочу второй раз в эту лажу вляпываться… Ты смотри! – под пристальным взором вокзальных полицейских скандалистка, повторно порывшись в сумке, извлекла из бокового кармана, ранее закрытого на застёжку-молнию, кошелёк. – Ну и жаба… Сразу не могла посмотреть.

Стражи закона оказались единодушны со Швецом – чудом обойдясь без мата, они со всем возможным презрением послали скандалистку куда подальше и продолжили патрулирование по маршруту. Толстая же дама, недовольно поджав губы, неумело сделала вид, будто бы она к происшедшему не имеет абсолютно никакого отношения, для самоуспокоения повторно нырнула в сумку, покопалась в ней и, вздёрнув подбородок, величественно уплыла в сторону остановки, на ходу салфеткой ликвидируя разводы от поплывшей косметики.

– Делай добро… – вредничая, наставительно произнёс инспектор.

– И давай им по морде! – обозлённо закончила за него пустота.

***

Путешествие прошло как по маслу. Свежий вагон – милая проводница – приятные попутчики – чай с печеньем – печёная курица – снова чай – станции и полустанки – свежее, бодрящее утро чужого города.

– Предлагаю сразу к фигуранту ехать, – высказался Швец, осматриваясь в незнакомом месте. – Быстрее управимся – дольше по центру погулять успеем. Вон, – указал он напарнику на здоровенный баннер с коротким номером известного в стране оператора такси, – вызывай машину. На вокзальных бомбилах разоришься.

… Через час они прибыли по нужному адресу…

– Никита Михайлович? – довольно громко крикнул Иванов, привлекая к себе внимание.

Пожилой мужчина, возившийся с телескопической удочкой на пороге обычного одноэтажного домика, оторвался от своего занятия и подслеповато уставился на инспекторов, выглядывавших из-за невысокого забора со стороны улицы.

– Слушаю, – убедившись, что незнакомцы терпеливо ждут ответа и не собираются никуда уходить, прошамкал он беззубым ртом.

– Поговорить надо, – Швец небрежно продемонстрировал Печать.

Больше призрак ничего разъяснять не стал, краем глаза отметив снующую по соседнему двору старушку, норовящую с каждым движением оказаться поближе к забору Рваных и жадно вслушивающуюся в намечающийся разговор.

Владелец дома, тоже, по-видимому, знал про стремление пожилой женщины при первой возможности влезать не в своё дело и, отложив рыболовную снасть, с трудом поднялся, поправил очки и заковылял к калитке, давая себя рассмотреть.

Сухощавый, невысокий, вид соответствует возрасту – под семьдесят; почти лысый, от былой гривы остался лишь реденький венчик седых волос, обрамляющий загоревший на солнце череп. Почти слепой – очки на носу сидели нешуточные. Одет по-домашнему, без изысков – старые свободные штаны и расстёгнутая до пупка рубаха с острыми концами воротничка. Вещи застиранные, видавшие виды, из тех, в которых предпочитают ходить по дому или трудиться на приусадебном участке.

На ногах – китайские тапки с ближайшего рынка.

Дошаркав до середины двора, дед, не останавливаясь, обернулся к дому и крикнул в приоткрытое окно:

– Таня! Приберись! У нас гости!

Оттуда немедленно отозвались:

– Откуда гости? Ты кого-то приглашал? Или что?..

За москитной сеткой, прикрывавшей оконный проём, появилась пожилая женщина в цветастом платье. Голова прикрыта косынкой, лицо пухлое, уголки губ плаксиво опущены вниз. Возраст – сразу и не поймёшь, но за полтинник точно. Не проявляя никакой деликатности, она требовательно заголосила, уставившись на гостей:

– Вы кто? Зачем пришли? Кто вас звал?

– Отъявленная скандалистка, – шепнул Антон напарнику. – На физиономии написано.

– Угу…

Щелкнул замок в воротах, приоткрылась створка.

– Заходите, – скрипуче, неприятно пригласил Никита Михайлович.

– Собака? – на всякий случай уточнил Иванов, переживая за свои брюки.

– Привязана, не укусит, – вяло успокоил старик, отходя в сторону и пропуская гостей.

Изнутри двор не поражал. Клумба, гараж с открытыми по летнему времени дверьми, в глубине которого виднелась ухоженная бюджетная иномарка; от ворот и до самого дома уложена недорогая тротуарная плитка; сарай с пристроенным курятником; низкий штакетник палисадника, рядом с которым расположились вёдра и прочий сельскохозяйственный инвентарь. Отдельно, намекая на достойный урожай, во всей красе цвела вишня.

Хлопнула дверь и на улицу вышла та самая, мелькавшая в окне Татьяна. Не здороваясь, она довольно резво для её полной комплекции и возраста засеменила куда-то за дом.

– Не обращайте внимания, – махнул рукой Рваных. – Она всегда такая. Никого не жалует. Десять лет с ней живу – ни разу никому не обрадовалась.

– И внукам? – для завязки разговора уточнил Швец.

– Внукам радуется. Своим. Моим не очень, – довольно грубо расставил точки над «i» старик. – Я же говорю. Всего десять лет совместно живём. Старость на двоих коротаем. С тех пор, как моя вторая супруга преставилась… Вы зачем пришли?

Отметив про себя, что Никита Михайлович был женат в третий раз, Сергей никак не стал комментировать данный факт. Перешёл сразу к делу:

– На территории дома, где вы проживали в юности, было обнаружено помещение с человеческими останками. Говорить будем здесь, у соседей на виду или в комнату пройдём?

Известие о могильнике Рваных воспринял относительно спокойно. Не разразился длинными тирадами о своей невиновности, не стал никого обвинять. Лишь ссутулился, понуро опустил голову, отчего и без того многочисленные морщины на дряблой шее, растянувшись, обозначились белыми, незагоревшими полосами.

– Пойдёмте…

Дом встретил прохладой, поскрипывающими в такт шагам деревянными полами, немудрёным обывательским уютом пенсионера среднего достатка и тяжеловатым запахом старости.

На видных местах чёрно-белые фотографии молодых людей с детьми на руках, отдельно детей, одна или две групповых. В чертах некоторых явно просматривалась наследственность хозяина. Имелись и современные, цветные снимки пары младенцев в красивых распашонках да перепуганно-торжественного мальчишки с огромным букетом и лентой первоклассника. Семейство, значит, увековечено…

Расположились в зале. Никита Михайлович в излюбленном кресле напротив телевизора, инспекторы на диване у стены.

– Рассказывайте, – многозначительно потребовал призрак. – С самого начала.

– С прадеда? – сухо поинтересовался старик, безвольно упираясь затылком в спинку кресла и подняв свои бесцветные, водянистые глаза к потолку.

– Можно и с него.

– Ну, слушайте…

… Говорил Рваных долго, ровно, складно, придерживаясь в повествовании линии стороннего наблюдателя и ни разу не употребив ярких эпитетов «для красного словца».

История оказалась занимательной. В середине девятнадцатого века