Непокорная красотка - Джейд Ли

– Лондон – это далеко не тихая гавань, Аманда. Это просто место, в котором, как и в любом другом, есть свои особые правила и опасности. – Он говорил резко, но сердце его билось все чаще, когда он смотрел, как лунное сияние заливает черты ее лица холодным серебром.

Господи, до чего же она прекрасна!

– Я знаю, Стивен. Просто для меня было настоящим шоком обнаружить, что все, о чем я так долго мечтала, не имеет ничего общего с действительностью. – Повернувшись к нему, она осторожно взяла лист у него из рук и аккуратно разгладила края. – Я переписала все это, чтобы вы знали: я действительно выучила все пункты. Но до сегодняшнего дня я думала, что имею дело с глупыми ограничениями, которые вы специально выдумали, чтобы изводить меня.

– Глупые ограничения?!

Она немного ощетинилась.

– Ну да. Правила, по которым я не могу пойти в публичную библиотеку без того, чтобы меня кто-то сопровождал. Получается, что буквально на расстоянии вытянутой руки от меня находятся сотни разных книг, а я не могу пойти туда, потому что карету забрала ваша матушка, а вы без ее присмотра мне не доверяете.

Он с содроганием вспомнил тогдашний их спор по этому случаю. Он был уверен, что его слышали буквально все, кто в этот момент находился на Чипсайд[7].

– Значит, вы игнорировали мои правила просто потому, что считали, будто мной руководит желание помучить вас?

Она пожала плечами, подтверждая его догадку.

– Возможно, это, а может быть, вы были слишком предвзяты, чтобы разглядеть настоящую причину.

– Как приятно узнать, что я не просто игрушка в руках собственной недоброжелательности, – сухо заметил он.

Она не ответила, пробегая своими длинными пальцами по списку, словно пересчитывала все пункты, а возможно, повторяла их, чтобы вспомнить еще раз.

– Только теперь я знаю, что это не так. Я вижу, что ваши правила появились для правильных целей.

– Понятно, – сказал он. – И с чего это вдруг на вас снизошло такое великое озарение? Наверное, из-за того, что я собираюсь отправить вас домой?

Она покачала головой, и волосы ее заблестели в мерцающем свете свечи.

– Из-за того, что я поговорила с Томом.

Он вздрогнул, удивленный таким неожиданным признанием.

– С Томом? Когда?

– Сегодня… во второй половине дня.

– Но после обеда вы все время находились в своей спальне, и дверь была заперта на ключ.

Она вспыхнула под его испытующим взглядом, и на этот раз он находился достаточно близко от нее, чтобы видеть, как щеки ее стали розовыми.

– Вы, милорд, вероятно, забыли о моем прекрасном умении управляться с отмычкой?

– Так, значит, вы отперли свою дверь, а затем выскользнули на улицу по задней лестнице?

Она кивнула.

– Я бы воспользовалась решеткой на стене, но дело было ясным днем, кто-нибудь меня обязательно увидел бы.

Он вздохнул и потянулся за своим бренди.

– А вы еще клялись, что исправились.

Она пододвинулась ближе и даже уронила свой список на пол, чтобы лучше все объяснить ему.

– Я разговаривала с Томом очень долго, Стивен. В основном жаловалась на вас, но затем… Затем он начал рассказывать мне разные вещи.

Он поставил свой бокал, так и не притронувшись к бренди.

– Какие еще вещи?

– Очень жуткие истории. Правда. Про молодых девушек из деревни, которых похищают для всяких ужасов. И о богатых молодых людях передовых взглядов, которых грабят и убивают те самые люди, которым они хотели помочь.

Стивен почувствовал, как у него от спазмов сжались все внутренности, едва он подумал о том, что она, должно быть, услышала. Вернувшись из Испании, он помнил много такого, что лучше было бы никогда не вспоминать, отгородившись от этого стеной из вежливых и уклончивых подшучиваний. Он повидал много ужасов, о которых молодой девушке лучше и не знать.

– Ему не следовало говорить об этом с вами.

Она подняла на него глаза, блеснувшие зеленью и серебром; благодаря выражению сострадания на ее лице, она казалась более юной и более уязвимой.

– Как вы могли выносить это? Как вы могли не попытаться это остановить?

Стивен покачал головой: он сам хотел бы знать ответы на эти вопросы.

– Такие вещи случаются повсюду, Аманда. И не только здесь, а везде, где живут люди. – Он сделал паузу и продолжил, надеясь, что ошибается: – Вероятно, и вы сталкивались с таким в Йорке.

– Да. – Голос ее был мягким и наполненным болью, которая тут же пронзила его душу. – Но я почему-то думала, что в Лондоне все будет по-другому. А оказалось, что здесь еще хуже. – Выражение ее лица изменилось. На нем уже не было смятения и боли, вызванной сочувствием к безымянным персонажам историй Тома; зато теперь, когда она подалась вперед и в пылу рвения прикоснулась к его руке, оно горело надеждой и верой в него. – Вы, без сомнения, могли бы что-то сделать для них.

– Что-то сделать? Аманда, я всего лишь человек, и я один.

– Но вы граф. И вы член палаты лордов. Безусловно, что-то можно сделать для всех тех невинных душ, которым не так повезло в жизни и у которых нет попечителя, защитившего бы их в случае несчастья.

Он с изумлением смотрел на ее серьезное лицо. Он ожидал, что она будет умолять его насчет ее первого сезона, будет просить отменить или отложить ссылку в деревню. А вместо этого странная девушка пеклась о простых лондонцах, сотням или тысячам которых она уже не сможет помочь из глуши графства Йоркшир.

– Ох, Аманда, – вздохнул он, чувствуя, как тает его решимость. – Что же мне с вами делать?

Прошло мгновение, прежде чем она поняла смысл сказанного, и глаза ее зажглись удивлением и надеждой.

– Означают ли ваши слова, что вы что-то скажете об этом в Палате лордов?

Стивен покачал головой:

– Тут не все так просто. – Затем он посмотрел в эти сияющие зеленые глаза и понял, что не сможет разочаровать ее. – Хорошо, я подниму этот вопрос. И поскольку это была, в первую очередь, ваша идея, я полагаю, что вам нужно еще задержаться в Лондоне, чтобы послушать, как я это сделаю.

– Но ведь следующее заседание Палаты лордов состоится…

– Через две недели.

– Две недели? – Она нахмурилась, но это все равно не могло ввести его в заблуждение. Уж слишком веселыми, озорными искорками сияли ее глаза.

– Две недели – слишком короткий срок, чтобы подготовиться к такому событию должным образом, учитывая начало сезона и дела по управлению вашими имениями. Вы, милорд, определенно должны подождать с этим до заседания, которое состоится через одно.

– Ох, неужели так-таки и должен?

– Абсолютно точно. – Она с надеждой улыбнулась. – А вот это заседание будет через…

– …Шесть недель.

– Господи! – наигранно воскликнула Джиллиан, словно известие это повергло ее в шок. – Неужели мне придется так долго сидеть в этом доме? За это время я точно сойду тут с ума, а заодно сведу с ума и всех окружающих.

– Это точно, – сухо заметил он, хотя губы его сами расплывались в улыбке от этого спектакля.

– Ну, тогда, возможно, вы позволите мне ненадолго исчезнуть? Может быть, чтобы поиграть где-нибудь в карты. Или, возможно, на бал. – Она вопросительно взглянула на него, и глаза ее в лунном свете показались ему двумя большими мерцающими изумрудами.

Несмотря на благородные намерения Стивена, она одновременно и поражала, и очаровывала его, и он усмехнулся про себя.

– Аманда, из всех женщин, с которыми мне приходилось сталкиваться, вы положительно самый умелый манипулятор.

– Должно ли это означать, что я могу посетить несколько приемов? – Она внимательно смотрела на него, и губы у нее мелко дрожали от едва сдерживаемого радостного возбуждения.

Он снова усмехнулся:

– Это означает, что если вы будете неукоснительно соблюдать ваши правила… все до единого… – Он сделал паузу, потому что она мигом подхватила с пола свой листок и судорожно прижала его к груди. – И будете их переписывать каждый день…

– Каждый день, – эхом повторила она.

– То я, быть может, рассмотрю возможность позволить вам посетить бал или два.

– О, благодарю вас, Стивен. – Она резво вскочила с пола и обвила руками его шею, в очередной раз забыв о своем списке, который опять упал на пол.

Поймав ее за талию, он боролся с собой, чтобы сохранить отстраненность, отчаянно пытаясь удержать ее соблазнительно упругое тело на расстоянии вытянутых рук. Но сдержаться не смог. Он вдыхал запах воды с ароматом сирени, которой она сбрызгивала свои волосы, слышал шелест ее муслиновой юбки, а главное – чувствовал ее податливое женское тело, которое находилось так близко. Даже зная, что она была «старой» для первого выхода в свет, он оказался не готов к такой зрелости ее форм – эти изгибы сами просили прикосновения мужской руки, опьяняющие бедра прижимались к его ногам, а сочная выпуклость ее грудей находилась всего в нескольких сантиметрах от его пальцев.

Это была не юная девушка, а сформировавшаяся женщина, которая дразнила и манила его своим телом так, как не следует искушать ни одного попечителя.