Три с половиной любви - Мила Серебрякова

– Святые небеса! Только этого не хватало, теперь он еще и кулаки распускает. Бандюган настоящий растет. Ну подожди, отец тебе задаст по первое число.

Из кабинета вышла Анфиса.

– Миш, мам, в чем дело?

– А ты сама полюбуйся. Явился домой весь в синяках, как тебе это нравится? Совсем от рук отбился. Лучше бы книги читал, мозгов-то ведь на три копейки, а туда же.

– Мама, помолчи, – Анфиса подошла к пасынку. – Миш, расскажи, что произошло?

– Ничего особенного.

Клара продолжала негодовать.

– Правду говорят – яблочко от яблоньки. Старшего братца вот-вот посадят за убийство, а тут и младший поспевает. Хорош гусь, ничего не скажешь.

– Мама, прекрати немедленно!

– Ты его еще защищай. Давай, наплюй на слова матери, потакай паршивцу в малейшейприхоти, а он тебя потом в могилу сведет. Вспомнишь мои слова, да поздно будет. Вот покусаешь себе локотки-то.

– Деревенские парни сказали, что Антон – убийца, – едва слышно произнес Мишка. – Я не смог сдержаться. Они издевались надо мной, издевались над Антоном.

Фиска потрепала Михаила по голове и, предостерегающе глядя на мать, сказала ему:

– Иди к себе, я сейчас поднимусь и обработаю твои раны йодом.

– Я сам их обработаю, не маленький, – буркнул Мишка и поплелся в комнату.

Как только мальчишка скрылся на площадке второго этажа, Анфиса набросилась на мать:

– Как ты можешь говорить ребенку такие вещи?!

– А чего я сказала, это правда, а на правду не обижаются.

– Ты не имеешь права оскорблять Мишку.

– Сколько раз тебе говорила, определи его в интернат! Там ему самое место. Подсуетись!Витька занят Антоном, воспользуйся этим.

– Мама, если ты будешь продолжать в том же духе, я тебя определю в интернат.

– И не стыдно говорить матери такие вещи, в кого ты такая дура уродилась? Кудахчешь над чужими людьми, как квочка, а что взамен получаешь? Фигу с маслом?

Анфиса поспешно удалилась, оставив Клару в гордом одиночестве. На душе у Фисы скребли кошки. Мать наглеет день ото дня, честное слово, когда-нибудь чаша терпения переполнится и Фиса решится на отчаянный поступок. Она отправит мать обратно в их московскую двушку, изливать свой гнев на соседей.

 //-- * * * --//

Мишка стоял перед зеркалом, внимательно осматривая свои боевые ранения. В принципе ничего страшного нет, ну подумаешь, ссадины. Это все ерунда. Пара синяков и царапины заживут максимум через неделю. Главное, Мишка не побоялся и вступился за старшегобрата, попытался отстоять честь семьи. Сегодня он собой гордился.

Остаток дня Михаил провел в ожидании.

В одиннадцать вечера все разошлись по спальням, и лишь Клара Самуиловна таращилась внизу в телевизор, перекрывая тем самым парню выход из коттеджа.

Миша лежал в кровати, прекрасно зная, что скоро в спальню зайдет Анфиса. Она всегда такделает, перед самым сном наведывается к пасынку и желает ему спокойной ночи.

После того как Фиса ушла, Михаил встал, на всякий случай водрузил на кровать двеподушки и укрыл их одеялом. Положив в карман фонарь, он достал из шкафа несколько простыней и крепко связал их за концы. Получилась прекрасная прочная веревка, с помощью которой парень планировал незаметно выбраться из дома.

Без пяти двенадцать, ощущая одновременно и волнение и радость, Мишка открыл окно и выбросил вниз веревку из простыней, предварительно привязав один ее конец за спинку кровати. Стараясь не шуметь, он начал медленно спускаться вниз, моля бога, чтобы никто ничего не заметил. Как только нога коснулась земли, Михаил вздохнул с облегчением.

Небо было усыпано звездами, и, прежде чем выйти на улицу, Михаил минуты две рассматривал Большую Медведицу. А затем, нервно оглядываясь, толкнул калитку,сморщился от противного скрипа и ужом выскользнул за территорию участка.

– Миш, это ты? – услышал он чей-то шепот из-за кустов сирени.

– Кирюха?

– Сам ты Кирюха, – из кустов вышла Вероника. – Можно подумать, у нас с ним голоса похожи.

– Когда шепчете, похожи. Кстати, где он?

– Не пришел.

– Наверное, не смог выйти незамеченным.

– Если его засек отец, Кирке не поздоровится.

– Еще есть время, подождем.

– Ты взял фонарь-то?

– Взял-взял.

Чуть погодя послышались чьи-то торопливые шаги.

– Это Кирюха. Наконец-то соизволил явиться.

– Привет, – прошептал Кирилл. – Как настроение? Давно ждете?

– Представь себе, давно, чего так долго копался?

– Не мог выйти через дверь, отец был в гостиной, пришлось лезть через окно.

– А где краска?

– Со мной.

– Ну, тогда пошли?

– Пошли.

– Ребят, может, присядем на дорожку? – предложил Амбарцумян.

– Мих, давай топай, сидеть будешь дома, когда дело сделаем.

До реки они дошли молча, иногда Мишка включал фонарь, чтобы разглядеть тропинку.

У тарзанки юные мстители остановились.

– Надо рассчитать время, – со знанием дела сказала Вероника. – Сейчас идем до моста, это займет минут десять, потом еще пятнадцать до дома Артема. Итого – двадцать пять минут.

– Для чего ты подсчитываешь?

– Мы должны знать точно, сколько времени займет наша операция.

Кирилл усмехнулся, но промолчал.

Впереди шел Михаил, за ним, непрестанно оглядываясь по сторонам, семенила Вероника,шествие замыкал Кирюха. Страх, который они испытывали поначалу, куда-то исчез. С каждой минутой затея казалось им все забавнее и увлекательнее.

Внезапно где-то совсем близко послышался треск.

– Ой! – вскрикнула Вероника, прижав ко рту ладонь. – Вы слышали?

– Тихо, – Кирилл поднес палец к губам и присел на корточки.

Вероника и Мишка, последовав его примеру, тоже сели.

– Там кто-то есть, – шепотом сказала Ника.

– Думаешь, нас заметили?

– Что делать?

Треск послышался снова.

– Ребят, мне страшно. – Вероника крепко схватила Кирилла за руку.

– А чья была идея отправиться в деревню ночью?

– Надо перебраться в кусты. – Мишка указал на заросли.

– Иди первый, – предложила Нина.

– Только не шуми, – бросил Кирюха.

– Постараюсь.

Медленно, стараясь не создавать лишнего шума, они добрались до кустов и юркнули в их густую листву.

– Он нас не заметил, – прошептал Михаил, прислушиваясь к тишине.

– Кто он? По-твоему, это был мужчина?

Амбарцумян ничего не ответил. Все его мысли были заняты неизвестным.

После того как третий раз раздался треск, друзья увидели тонкий луч света.

– Смотрите, у него тоже фонарь.

– Скорее всего, он что-то ищет.

– Это и дураку понятно, но кто он и что ищет?

Неизвестный тем временем вышел на тропинку, на то самое место, где три минуты назад находились ребята. Фонарь был включен. Желтоватый свет скользил по зеленой траве, а человек, наклонив голову, внимательно смотрел себе под ноги.

Мишка впился взглядом в нежданного прохожего. Человек был облачен в черный длинный балахон и нацепил на голову капюшон, посему разглядеть его лицо не представлялосьвозможным. Вскоре незнакомец направился в сторону тарзанки, изредка включая-выключая фонарь.

– Я не смог разглядеть его лицо, – прошептал Михаил.

– Еще бы чуть-чуть, и нам крышка, – пролепетала Ника.

– Предлагаю отсидеться здесь минут пятнадцать. Вдруг он не ушел, а стоит где-нибудь в темноте?

– А потом?

– Потом пойдем, куда шли.

– Ты уверен, что стоит? – с сомнением спросила Вероника.

– Да! Поздно давать задний ход. Если решили, надо довести дело до конца.

– Тем более что назад идти смысла нет, – сказал Кирилл. – Туда пошел этот тип.

– Слушайте, а вдруг это убийца, который саданул Валерию по голове? – предположил Мишка.

– Вполне возможно, – неуверенно ответил Кирилл, почувствовав, как по спине пробежала дрожь. – Или это Клара Самуиловна решила прогуляться перед сном. А что, Мих, твоя бабкана это способна.

– Я тебе сто раз говорил, она мне не бабка!

– Помолчите оба! Нас услышат, – шикнула Вероника.

Минут через десять они продолжили путь вдоль реки. До моста добрались без приключений.

Осторожно ступая в темноте по полусгнившим бревнам, ребята старались держать равновесие, чтобы не плюхнуться в воду.

К дому Артема они подошли с чувством нарастающего страха.

– Идем тихо, – предупредил Кирилл, – вдруг во дворе кто-нибудь есть.

У калитки Мишка прислушался и удовлетворенно кивнул:

– Свободно.

– Заходим.

Новенький мотоцикл Артема стоял у полуразвалившегося сарайчика. Оглядываясь, троица приблизилась к двухколесному «коню» своего обидчика.

– Ника, готовь яйца.

– Ой, а я их оставила в кустах, когда мы прятались от человека в капюшоне.