Знайте русских! - Сергей Зверев

– Вот же, ну, – наигранно возмутился Пантелей. – И что это он такой быстрый? Если бы я знал. На месте посмотрим. Стой, – Максаков схватил подчиненного за руку, – этого не переводи. Наплети ему что-нибудь. Мол, план операции – это военная тайна, разглашать нельзя и все такое прочее.

Григорий перевел, но старый контрабандист снова затараторил, мешая в кучу английский, итальянский и наречие местных племен.

– Говорит, – перевел Курочкин, – что тайна – это хорошо, дело нужное. Но ему ты можешь по секрету сказать. Божится своими богами, что больше никому не расскажет.

– От народ! – саркастически усмехнулся Пантелей. – Я думал, только у нас в России такие. Оказывается, и здесь то же самое. У нас мамой клянутся, здесь – местными божками. Ладно, – Пантелей снова взял в руки пулю и стал водить ею по карте, – переводи. План такой: высаживаемся, как я уже и сказал, – здесь, – пуля указала первую точку, – и перво-наперво выясняем, стоит ли еще в этой бухте наш корабль. Если «Резвый» на месте, то мы всей толпой неожиданно наваливаемся на него и отбиваем его у пиратов. А там уж с помощью корабельных установок разносим всю базу в щепки. Если же судна нет, то проходим по этой зеленой тропе, по джунглям, и всеми имеющимися силами и средствами наваливаемся на пиратский поселок и тоже разносим его в щепки. Понятно?

Выслушав перевод, Агадубебе поднял на морского пехотинца испуганные глаза. Видимо, он не совсем был согласен с планами Пантелея и представлял себе этот рейд несколько по-другому, но высказать свое мнение предводитель контрабандистов не успел. Высоко в небе послышался стрекот вертолетного мотора, и со стороны океана стала быстро приближаться огромная стальная стрекоза.

– К берегу! К берегу, вашу мать! – закричал Пантелей во всю мощь своих тренированных легких и сам вывернул штурвал транспортера, направляя ПТС в прибрежные заросли. Впрочем, контрабандистов можно было и не предупреждать. В силу своей профессии таких встреч они тоже пытались избегать, и оба катера почти синхронно развернулись в сторону берега. Однако тягаться в скорости с боевой машиной не могли ни катера, ни тем более плавающий грузовик, и через минуту винтокрылая машина с ревом пронеслась над удирающим караваном.

– Англичане, – пробормотал Максаков, рассмотрев бортовые знаки. – А знаешь ли ты, Григорий, такое северное животное – песец? – негромко поинтересовался у Курочкина Пантелей, не сводя глаз с британца.

– Так точно, товарищ старший сержант, – Гриша был абсолютно спокоен.

– А видел когда-нибудь? – полюбопытствовал Максаков.

– Никак нет, – ответил подчиненный.

– Ну, так готовься, – порадовал Пантелей, – сейчас увидишь.

К великому разочарованию старшего сержанта, вертолет не пронесся мимо и не скрылся за деревьями, а стал разворачиваться.

– Заметил! – радостно воскликнул Курочкин, поднимаясь во весь рост. – Заметил!

– Конечно, заметил, – обеспокоенно ответил Пантелей, прикидывая, кто успеет раньше: они добраться до спасительного берега или английский вертолет – до них. Уравнение решалось не в пользу контрабандистов.

– Спасены! Товарищ старший сержант, мы спасены! – Григорий чуть ли не танцевал от радости.

– Ты так думаешь? – Максаков был встревожен не на шутку. Вертолет явно ложился на боевой курс. – Тогда поди, объясни это англичанам.

– Что объяснять? – не понял подчиненный, но, видя тревогу на лице командира, радостного пыла все-таки поубавил.

– Что мы – русские моряки с захваченного пиратами военного корабля «Резвый», – неторопливо пояснял Пантелей, неотрывно глядя то на вертолет, то на медленно приближающийся берег, – что транспортер этот – наш, а не трофей бандитов. Что мы – не заложники, а свободные люди, что на катерах морских разбойников сидит шайка контрабандистов, а не свора пиратов и что драпака мы даем исключительно в мирных целях, во избежание, так сказать, международного конфликта между Россией и Великобританией. А ну, снимай тельник и прыгай! – внезапно заорал Пантелей.

– Что? – не понял Григорий.

– Прыгай, говорю, танцуй, маши руками, кричи! – Максаков быстро сдернул с мускулистого тела все, вплоть до трусов, взобрался на носовую возвышенность транспортера и стал изо всех сил размахивать полосатой майкой. – Давай сюда! – гаркнул Пантелей и с такой выразительностью посмотрел на подчиненного, что у Гриши похолодело внутри. Он одним махом выскочил на металлическую обшивку, присоединив к воплям старшего сержанта свой тенорок.

– Стоять! Стоп! – приказал Максаков, и Агадубебе послушно застопорил ход.

Морские пехотинцы орали так, что слышно их было аж на самой небесной верхотуре.

Вертолет еще раз пробарражировал над караваном, развернулся и завис, словно решая задачку: побегут – расстреляю, останутся на месте – еще подумаю.

– Мы – русские! Мы – русские! – орал Пантелей, задрав голову вверх. – Что ты замолк? – накинулся он на подчиненного. – Переводи!

– Что переводить? – не понял Григорий. – Да и вряд ли в таком грохоте они нас вообще слышат.

– Логично, – согласился старший сержант, но орать не перестал. – Мы плывем туда! – Пантелей стал тыкать указательным пальцем сначала себя в грудь, а потом указывать направление движения каравана. – Туда!

С кем там связывались и что решали англичане – неизвестно. Только, с минуту угрожающе пострекотав лопостями, вертолет резко вильнул вправо и понесся вдоль береговой линии.

– Ф-ф-ф-ф-фу, – облегченно выдохнул морской пехотинец, присаживаясь на корточки, – пронесло. Видал, Гриша? Не всегда надо убегать, – с назиданием произнес Пантелей, – у военных инстинкты, как у хищных животных. Побежал – значит добыча, значит – виноват. Почти как у нас: сначала стреляй, а потом разбирайся. Ладно, давай двигаться дальше. Нашей задачи пока что еще никто не отменял. Гляди, чтобы англичане нам чего не напортачили, – предположил Максаков, – однозначно сообщили и о нас, и о нашем маршруте. Пришлют еще сдуру целый вертолетный полк, а они могут. Вот тогда нам будет очень удобно скрытно передвигаться по джунглям и подбираться к пиратской базе. Трогай! – приказал он Агадубебе, и контрабандист, словно вышколенный таксист, моментально запустил двигатель амфибии.

Глава 27

Хиджам Фарух по-американски, закинув ноги прямо на панель управления, как насмотрелся в фильмах, сидел в ходовой рубке «Виктории», насвистывая незамысловатый мотивчик. Сидеть так африканцу было неудобно, но поза Цезаря требовала именно такого положения тела. Всем своим видом Хиджам показывал, что нет на свете человека более счастливого, чем он.

Пока что для сомалийца все складывалось более чем удачно. Так спланировать и, главное, осуществить такие дерзкие захваты! Да о нем будут говорить на всем побережье, песни будут слагать, рассказывать детям сказки про лихого морского разбойника Хиджама Фаруха, которому не было равных ни на море, ни на земле. Да что там мелочиться – и в воздухе тоже.

И, что немаловажно, для этого есть все основания. Хиджам первый, кто отважился напасть на военный корабль и не потерять при этом ни одного человека. Кто, как не он, храбрый сомалийский пират Хиджам Фарух, атаковал британский сторожевик и тоже захватил его в суровом бою? Кто захватил либерийский сухогруз, с трюмом, набитым золотом и бриллиантами?

И не важно, что это было не совсем так. В песнях его будут славить именно за эти подвиги. И не важно, что на «Виктории» нет сокровищ. Свою долю, и не маленькую, он получит. Теперь, когда все уже позади и сухогруз под охраной трофейного британского сторожевого корабля идет на базу, Хиджам никому не позволит увести из-под носа законную награду.

Да и не каждый отважится напасть на судно, которое конвоирует военный корабль. Понятное дело, что с хитроумной электроникой пираты обращаться не умеют. Самое большее – пальнуть из 75-мм носовой пушки. Но кто об этом знает? А вдруг есть у корсаров какой-нибудь отставной военный специалист, способный жахнуть по вертолету еще на подлете, километров за пять? Так что в плане атаки на свои трофеи Хиджам был относительно спокоен, и настроение у главаря банды было самое что ни на есть расчудесное. Он как ребенок радовался всему: солнышку, голубому ласковому морю, небольшим кучерявым облакам, неподвижно висевшим на небе, легкому ветерку, а главное, предстоящему о-о-о-огромному денежному кушу, который приближался к Фаруху ровно с той же скоростью, с какой сухогруз «Виктория» спешил на пиратскую базу.

Райской идиллии помешал телефонный звонок. Хиджам глянул на маленький дисплей и удивился: такого исходящего номера он не знал.

– Слушаю, – вкрадчиво промурлыкал туземец, соображая, кто бы это мог быть? Спецслужбы? Вряд ли. Да и чего их бояться теперь, когда вся операция уже завершена? Однако в любом случае следовало соблюдать осторожность. – Да, господин Фаддель, – лицо сомалийца приняло подобострастное выражение, – да, это я, Хиджам Фарух. Я на сухогрузе «Виктория», мы следуем на нашу базу, как мне и было сказано Самуэлем Нгомбо. Британский сторожевой корабль здесь же, сопровождает нас. Хоть и небольшие, но есть, а как же в таком деле без потерь? Операция-то не из простых, господин Фаддель, но мы успешно справились. До базы? Миль двадцать. Часов через пять будем на месте. Дело в том, что… Да-да, я вас внимательно слушаю. Я сделаю все, что вы мне прикажете, господин Фаддель. Мне, как обычно, обратиться за инструкциями к Самуэлю Нгомбо? Нет? Понимаю. Понимаю. Вы можете на меня положиться, как на самого себя, господин Фаддель. Я все запомнил. Сделаю так, как вы велите. – Хиджам дождался, когда на том конце провода дадут «отбой», и лишь после этого позволил себе отключиться.