Разведчики - Николай Томан

— Ну, вот что, товарищ капитан, дальше так дело не пойдет. Соберите все это — и немедленно спать! Пока вам не прикажешь, вы готовы сидеть над шифрограммами до полного изнеможения и понять того не хотите, что на свежую голову в десять раз легче думается.

— Понимать-то я это понимаю, — виновато улыбнулся Варгин, — но ведь все кажется, что вот-вот найдешь зацепочку.

Майор рассмеялся:

— Сколько уже раз казалось вам, что нашли вы такую зацепочку?

— Да уж не раз, пожалуй, — рассмеялся и капитан, поправляя взъерошенные волосы.

Теперь только по-настоящему почувствовал он, как устал за все эти дни.

С трудом сдерживая неожиданно начавшую одолевать его зевоту, он добавил, улыбаясь:

— Приказание ваше будет выполнено, товарищ майор. Боюсь только, что раньше чем через шесть часов никакими будильниками вы меня не поднимете.

Мария Валевская

Адъютант Привалова, стараясь не мешать генералу, долго связывался по телефону с начальником дороги. Когда ему наконец удалось это, он доложил:

— Кравченко у телефона, товарищ генерал. Привалов взял трубку и громко произнес:

— Приветствую вас, товарищ Кравченко! Говорит Привалов. Я все по тому же вопросу. Помните наш последний разговор? Ну, как там у них дела? В порядке? Полагаете, значит, что они вполне справятся со своей задачей? Очень хорошо. Благодарю вас.

Генерал положил трубку на рычажки телефонного аппарата и приказал адъютанту вызвать полковника Муратова.

Спустя несколько минут полковник постучал в двери его кабинета.

— Прошу! — отозвался Привалов и кивнул Муратову на кресло: — Присаживайтесь.

Полковник сел против Привалова, поглядывая на генерала из-под густых, нависающих бровей. Привалов, видимо, был в хорошем настроении. Глаза его весело поблескивали, а в уголках губ, казалось, притаилась улыбка.

— Майора Булавина можно уже поздравить, пожалуй, — произнес он, делая пометку в настольном блокноте. — План его удался как нельзя лучше. Депо станции Воеводино вот уже третий день выполняет план усиленных перевозок, обходясь только своим наличным паровозным парком. Начальник дороги не сомневается, что они и в дальнейшем справятся с этой задачей.

— Большое дело, конечно, — осторожно произнес полковник, — но это, однако, лишь часть плана Булавина.

— Большая часть, — поправил Муратова Привалов. — Если Булавин не ошибся в оценках производственных возможностей железнодорожников Воеводина, не ошибается он, видимо, и в оценке Гаевого.

Полковник хотел заметить что-то, но Привалов жестом остановил его:

— Я знаю вашу недоверчивость, товарищ Муратов, и догадываюсь, что сможете вы возразить мне, но я не за этим вас вызвал. Мы приняли решение помочь Булавину активными действиями на Озерном участке железной дороги. Доложите, что уже сделано.

— В депо Озерной переброшена часть резервных паровозов, предназначавшихся раньше для станции Воеводино. Пущены также два эшелона с войсками. Есть основание предполагать, что это насторожило вражескую разведку.

— Что дало повод к таким выводам?

Полковник достал из папки лист бумаги и протянул его Привалову:

— Нам только что удалось расшифровать радиограмму фашистского агента, обосновавшегося на станции Озерной. Из текста следует, что участившиеся в последнее время налеты авиации на Озерную — прямой результат его донесений.

Генерал быстро пробежал глазами короткий текст радиограммы:

— А этого фашистского разведчика удалось обнаружить?

— Мне доносят, что наши работники запеленговали его рацию.

Генерал удовлетворенно кивнул головой:

— Ну, а как обстоит дело с семьей Глафиры Марковны Добряковой?

— Наше предположение, что кто-то из Добряковых является агентом врага, получающим донесения Гаевого, пока не подтвердилось. Все взрослые члены их семьи не вызывают подозрений.

— Ну, а племянники и племянницы Глафиры Марковны, посещающие ее так часто?

— Мы интересовались ими, но и их не в чем пока заподозрить.

— А враг, однако, где-то в ее доме, — задумчиво произнес генерал, доставая из стола фотокопии присланных майором Булавиным писем.

Раскрыв одно из них, он перечитал подчеркнутые красным карандашом строки и спросил:

— Не привлекло ли ваше внимание, товарищ Муратов, вот это место из последнего письма Глафиры Добряковой: «…Любезная Мария Станиславовна просто в восторге от Наточки. Уверяет, что у нее абсолютный слух и поразительные музыкальные способности». Кто эта Наточка?

— Внучка Глафиры Марковны.

— А Мария Станиславовна?

— Учительница музыки Валевская. Она дает ежедневные уроки на дому Добряковой ее маленькой внучке Наталье. Вот на эту-то Валевскую мы и обратили теперь внимание.

— Удалось что-нибудь узнать?

— Пока очень мало, — ответил полковник. — Есть предположение, что она связана с американской разведывательной организацией — Управлением стратегических служб.

— И одновременно работает на гитлеровскую разведку?

— Это ведь обычная манера матерых шпионов — работать сразу на двух-трех хозяев.

— Почему бы им не работать, если между хозяевами так же много общего, как и между их шпионами? — усмехнулся генерал. — Я не удивлюсь, если Валевская окажется еще и агентом английской «Интеллидженс сервис».

— Весьма возможно.

— Значит, эта Валевская бывает в доме Глафиры Марковны почти каждый день? — спросил Привалов, помолчав немного.

— Так точно, товарищ генерал.

— В какие же примерно часы дает она уроки внучке Глафиры Марковны?

— Обычно с десяти до двенадцати.

— А когда разносят почту в городе?

— Тоже примерно в эти часы.

Раздался звонок, и Привалов несколько минут разговаривал по телефону. Положив трубку, он помолчал, собираясь с мыслями и перелистывая какие-то документы в синей папке.

Полковник Муратов терпеливо ждал, откинувшись на спинку кресла, и рассеянно разглядывал узор лепного потолка.

— Да, — произнес наконец генерал, закрывая синюю папку и пряча ее в стол, — этой Марией Станиславовной Валевской следует поинтересоваться как можно обстоятельнее.

Он снова задумался и спросил:

— А вы хотя бы приблизительно представляете себе, каким образом может иметь Валевская доступ к переписке Добряковой?

— Я представляю себе это следующим образом, товарищ генерал, — ответил полковник Муратов: — Валевская, видимо, свой человек в семье Добряковых, и от нее там нет секретов. Письма Марии Марковны, конечно, не скрывают от нее, тем более, что она, видимо, по совету Гаевого, регулярно передает приветы Валевской.