Парижский десант Посейдона - Дмитрий Черкасов

Поддев пластину двумя гарпунами, Мина вставил распорку.

Со стороны никто не заметил бы, что с «Сиренами» неладно, – разве что движения их чуть замедлились, но совсем ненадолго.

Сильверу поручили решетку, и диск резал ее, как нож масло.

По бокам от лейтенанта зависли Медуза и Посейдон, готовые в любую секунду отразить атаку вражеских аквалангистов. Однако пока они не наткнулись на прямое противодействие людей.

На решетку ушло около трех минут.

Посейдон недовольно посматривал на часы; Сильвер видел это, и ему стоило больших усилий не пороть горячку, действовать последовательно и вдумчиво.

Торпеда держался близ Сильвера, держа наготове баллон со специальным пуццолановым «герметиком»-шпаклевкой для подводных работ. Магеллан находился позади всех и охранял тылы.

Когда первая преграда пала, Сильвер повернулся к Каретникову, ожидая дальнейших распоряжений. Посейдон осторожно заглянул в лаз – довольно просторную бетонную трубу. Фонарь высвечивал лишь небольшой отрезок пути, и командир не увидел ничего подозрительного. Однако сонар исправно показывал, что и здесь материал, которым выложен эвакуационный выход, неоднороден. Датчики, конечно, акустические системы, но не только...

Посейдон кивнул Торпеде, и тот медленно вплыл в проход.

Торпеда приготовился покрывать «герметиком» стены; особый состав этого засекреченного вещества позволял ему мгновенно застывать под водой и блокировать разнообразные устройства – как следящие, так и предназначенные для отражения нападения.

Торпеда не одолел и пяти метров, как по окружности начались неприятности. Лаз ощерился полусотней острых стальных штырей, которые сомкнулись вокруг пловца, не давая ему шевельнуться. Торпеда дернулся, но штыри на то и были рассчитаны: их конструкция предусматривала дальнейшее сжатие при попытке высвободиться. Гидрокостюм был достаточно прочен, но против лома нет приема. Торпеда, захваченный стальным обручем, замер.

Все происходило бесшумно, можно было только догадываться о выражениях, которые сейчас были готовы сорваться с языка у рассвирепевшего Посейдона.

Сильвер уже приближался, целясь в обруч пилой. Каретников знаками показал ему: осторожнее. Неизвестно, как поведет себя эта штуковина в ответ на попытку ее резануть. Если штыри продвинутся еще сантиметров на пять, Торпеду можно будет вычеркнуть из списка участников.

Сильвер внимательно изучил гнезда, откуда выдвинулись стальные зубы, приложил диск и приготовился резать под корень. Торпеда же почти не шевелился, только медленно перебирал ластами. То, что сделал Сильвер дальше, поразило всех: он совершил стремительное круговое движение, абсолютно акробатическое. Не оставляя машине времени среагировать, он отсек штыри единым круговым махом. Он сам, выполняя это, провернулся так стремительно, как немногим удалось бы сделать на свежем воздухе. Обретший свободу Торпеда рванулся вперед. Механизм запоздало выдвинул обрубки, но это уже никого не пугало. Переломанные штыри плавно опустились на дно – вернее, на пол, хотя здесь трудно было разобрать, где кончается пол и начинаются стены с переходом в потолок.

Торпеда вскинул баллон, поднес к стене и стал медленно двигаться дальше; его круговые движения руками были при этом такими же стремительными, как мах, совершенный Сильвером. Он обрабатывал «герметиком» окружность впереди себя, наглухо забивая все потайные отверстия, таившие опасность.

Было понятно, что наверху уже всполошились и готовят теплую встречу.

Сонар уловил движение, и Торпеда вжался в бетон.

«Сирены», шедшие за ним, незамедлительно расступились, последовав его примеру, и тезка бойца, торпеда миниатюрных размеров, пронеслась по центру. Бойцы выжидали. Пребывание в бетонной трубе и рассредоточение ближе к стенам позволило им выдержать взрывную волну, когда снаряд достиг противоположного берега.

Дальше двигались «по стеночке»; еще две торпеды ушли, так и не поразив цели. Торпеда демонстрировал чудеса проворства, успевая охранить себя от удара и зашпаклевать скрытые амбразуры, где могло находиться – и находилось – все что душе угодно, от арбалетов до пулеметов.

Вскоре лаз круто повернул влево, перед «Сиренами» возникла стена с торпедными люками. Посейдон вскинул АПС, рванулся за поворот и взбаламутил воду десятком коротких очередей. Медуза, всплывшая из-за его плеча, посылала во мрак дополнительные очереди, подлиннее. Торпеда с «герметиком» покачивался чуть дальше, дожидаясь, когда товарищи расчистят ему путь. Справа от Посейдона прочертилась еле зримая борозда: Каретникову отвечали. Он усилил огонь, и впереди все затихло.

Посейдон сделал знак Торпеде, и тот продолжил свои манипуляции. Пассы с «герметиком» изрядно замедляли продвижение, но другого выхода не было.

Флинт, оставшийся на рю Риволи, молчал. Он должен был дать знать в случае, если в особняке возникнет активность. Специальные микрокамеры слежения, установленные на набережной, передавали видеоинформацию непосредственно на базу. Значит, обитатели дома еще надеются на собственные силы и отнюдь не расположены спасаться бегством. Однако Посейдону казалось, что так будет продолжаться недолго.

Через несколько метров они натолкнулись на трупы: двое.

Времени (как, впрочем, и нужды) на то, чтобы идентифицировать мертвых, уже не было.

А еще через несколько минут произошло то, чего все с нетерпением ждали: проход начал забирать вверх!

* * *

– Они внутри, – сказала Анна Манн голосом Цефы.

Герхард Розенштейн, уже некоторое время сосредоточенно внимавший сигналам, доносившимся с речного дна, кивнул ей, что означало: русские идут на поверхность.

Нешер отключил связь и глубоко вздохнул.

– Начинаем, – оповестил он «ашановцев».

Баз, Намер и Акрав, пригибаясь, бросились к вертолету, винты которого уже рассекали воздух наподобие пилы, которой орудовал под водой Сильвер.

Пилот был незнаком Нешеру, но вел он себя по инструкции: помалкивал, не задавал вопросов и даже не смотрел на пассажиров. В тот миг, когда Нешер, замыкавший процессию, оказался внутри, вертолет оторвался от площадки, чуть наклонился и устремился в направлении набережной Анатоля Франса.

Нешер чувствовал себя неуютно.

Он не мог понять, в чем дело.

Все вроде бы шло по плану, но интуиция тревожно подсказывала ему, что положение отряда куда серьезнее, чем предполагалось. Командир ощутил неудобство непосредственно после сообщений Цефы. Скупые слова, произнесенные ею, он пережевывал вновь и вновь, пытаясь выяснить, что ж в них такого особенного. Ничего, ровным счетом ничего.

Он с трудом поборол в себе желание снова выйти на связь и переброситься еще парой слов.

Поборол.

Но почему поборол?

Беспощадный к себе не менее, чем к окружающим, Нешер принялся анализировать свое нежелание разговаривать с Цефой. Медленно, но верно он пришел к выводу, что боится выдать свои пока еще бесформенные подозрения. Связываться нет необходимости, и если он заведет разговор, то последний окажется лишенным смысла. Бессмысленный диалог непременно ее насторожит. Почему Цефа должна насторожиться? И что в этом плохого, почему он ее опасается?

Нешер был вынужден признаться себе, что не знает этого. И еще в том, что будет лучше, если Цефа останется в заблуждении насчет его полного спокойствия. Он опять же не знал, почему.

Командир приказал себе выбросить на время операции лишние мысли из головы. Сейчас его цель предельно сузилась. Акция состоится, несмотря ни на какие интуитивные прозрения. Тем более что вертолет уже висел, покачиваясь над особняком.

...Первый пошел, за ним второй, третий... «Ашан» бесшумно спустился на тросах.

На закрепление новых тросов ушли считаные секунды.

Еще пара мгновений – и спецназовцы повисли на фасаде особняка, с нижних этажей которого уже доносилась отрывистая стрельба.

Несколько стандартных манипуляций – и снова вверх.

Тут же прогремели четыре взрыва, и на месте окон возникли зияющие рваные проемы.

Глава двадцать вторая

РАЗМЕН ФИГУР

Оглушенный, отброшенный взрывной волной, капитан Гладилин успел воспользоваться ранее врученным парабеллумом и попасть Акраву в обтянутое маской лицо, разнеся его вдребезги. Труп беспомощно повис на тросе, словно некий изощренный удавленник. Баз избежал этой участи, хотя и влетел в помещение ногами вперед. Очутившись перед Гладилиным, он еле сдержался, чтобы не вышибить «доктору Валентино» мозги. Ограничился пистолетом; Гладилин с мучительным мычанием отдернул руку: кисть временно парализовало.

Цедя сквозь зубы проклятия, Баз с размаху воткнул ему кляп, заковал в наручники. Одна из перчаток Гладилина порвалась, но этого было мало, чтобы оценить несоответствие между кожей лица и кистей. Нешеру, запрыгнувшему следом и видевшему, что стало с Акравом, стоило колоссальных трудов не размазать меткого доктора сразу по полу, стенам и потолку.