Цвет сверхдержавы - красный 4 Восхождение. часть 2 - Симонов Сергей

20 февраля запустили второй спускаемый аппарат. На 23 секунде рванул ТНА. САС снова вытащила спускаемый аппарат из огненного пекла. В этот раз он приземлился в степи, нашли его быстро.

Сергей Павлович убедительно попросил Валентина Петровича «не экономить на спичках» хотя бы в ключевых агрегатах. Турбонасосный агрегат усилили, провели наземные испытания на стенде сначала самого ТНА, а затем в составе двигателя. После того, как один двигатель отработал вдвое дольше расчётного времени выведения, на стенд поставили второй, прожгли его на половину времени, и только потом установили на ракету.

Возня с двигателем заняла почти весь март. 2 апреля первую ступень Р-9 со спускаемым аппаратом вывезли на старт, но Сергей Павлович, внимательно осмотрев и понюхав каждого из специалистов стартовой команды, перенёс пуск на 4-е апреля. Первого апреля страна, по свято соблюдавшейся традиции, отмечала ежегодное снижение цен на некоторые товары. Немудрено, что 2-го числа народ старался говорить шёпотом и не делать резких движений.

4-го апреля ступень заправили, и без задержки, чтобы избежать потерь кислорода, запустили. На третий раз двигатель отработал штатно. «Фара» описала красивую параболу, вышла за пределы атмосферы и вошла обратно над Восточной Сибирью. Приводнение в Охотское море прошло успешно.

А вот в четвёртом запуске, 10 апреля, уже на этапе снижения в атмосфере порвался купол основного парашюта. Запасной запутался в стропах основного, спускаемый аппарат врезался в воду на нерасчётной скорости и был потерян.

Сергей Павлович провёл воспитательную беседу с Семёном Михайловичем Алексеевым, парашют усилили, но пришлось переделывать отсек для его размещения, так как сшитый из более плотной ткани купол в него не помещался. Королёв лично проверил полировку стенок контейнера, почти десять минут водя по ним пальцем, разыскивал малейшие неровности и шероховатости. О причине гибели Комарова в «той истории» он помнил постоянно.

Пятый пуск 18 апреля был полностью успешным. На этом программу суборбитальных полётов приостановили, решив перейти к опытной отработке корабля в целом. При этом Сергей Павлович предложил не затягивать с формированием отряда космонавтов.

Само решение об отборе и подготовке космонавтов к первому космическому полёту было принято в Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 22-10 от 5 января 1959 года, Королёв лишь пытался ускорить его выполнение. Постановлением № 569—264 от 22 апреля 1959 года (АИ, в реальной истории — от 22 мая) Совет Министров СССР утвердил формирование Группы N1 ВВС. Отбор был поручен специалистам Центрального военного научно-исследовательского авиационного госпиталя (ЦВНИАГ).

Хрущёв на заседании НТС СССР, где обсуждалось решение, предложил:

— Вот мне тут справочку подготовили. У нас, оказывается, постановлением Совета Министров от 24 октября 1952 года и приказом Главкома ВВС от 30 июня 1953 года была создана воинская часть N 64688 — специальная команда для проведения испытаний высотных скафандров, парашютов и других спасательных устройств. Сейчас люди из этой части работают испытателями в Институте космической биологии и медицины (позже — ИМБП МЗ). Я считаю, было бы правильным включить нескольких испытателей из этой команды в будущий отряд космонавтов. Чтобы не получилось, что они, рискуя здоровьем, таскают, как говорится, каштаны из огня для других. Это будет, по крайней мере, честно.

Оставить без рассмотрения предложение Первого секретаря ЦК было немыслимо. Андрей Владимирович Лебединский, директор института, представил на следующем совещании НТС поимённый список испытателей, признанных медицинской комиссией годными к космическому полёту без ограничений. Список показался Никите Сергеевичу неожиданно коротким.

— А что так мало годных, Андрей Владимирович? — с некоторым недоумением спросил Первый секретарь ЦК. — В моём понимании испытатели — это абсолютно здоровые люди, другие для испытаний не годятся, так ведь? У вас полный список личного состава испытателей есть? Дайте-ка сюда.

Полный список оказался почти втрое длиннее.

— И что, вы хотите сказать, что из этого списка годными для полёта оказались всего несколько человек? — удивился Хрущёв. — А что остальные у вас делают?

— Находятся на отдыхе и излечении после экспериментов, — ответил Лебединский.

— На излечении? — переспросил Хрущёв. — Не понял. Что это у вас там за эксперименты проводятся, после которых две трети личного состава находятся на излечении? Так... Народный контроль с этим разберётся.

Расследование, проведённое комиссией под личным руководством Николая Михайловича Шверника (АИ), показало, что в Институте космической медицины проводятся эксперименты на недостаточно доведённых по части безопасности опытных образцах. В результате чего испытатели получают травмы и повреждения организма слишком часто.

«В ходе испытаний наблюдается излишне высокий уровень аварийности», — писал в своём отчёте в ЦК Шверник. «При этом комсомольская организация института периодически оказывает давление на испытателей, с целью проведения неоправданно опасных экспериментов, обычно — по причине сжатых сроков. В беседах с испытателями комсомольские работники «давят на сознательность и патриотизм», в результате при испытаниях недоработанных объектов люди получают достаточно серьёзные травмы. При этом правовой статус испытателей неясен. Должность «испытатель» в штатном расписании института отсутствует. Испытатели не получают никаких льгот, предусмотренных трудовым законодательством для занятых на опасных и вредных производствах». (История реальная, подробнее см. http:/oletter.org/letter/18449 к сожалению, документ в сети удалён).

По выявленным фактам были приняты жёсткие меры. Директор Института Лебединский получил выговор по партийной линии, как выразился Хрущёв — «за допущенный бардак».

— Считайте, что вам повезло, — напутствовал его Первый секретарь. — Повезло, что никто из испытателей в ходе экспериментов не погиб и не получил инвалидность. (На 1959 г АИ) Иначе пришлось бы отдавать вас под суд. Я вас очень уважаю, Андрей Владимирович, но закон един для всех.

Секретари партийной и комсомольской организаций института были переизбраны, снятые с должностей — лишены права занимать выборные и руководящие должности сроком на пять лет. Администрации института было приказано в течение месяца ввести в штатное расписание должности испытателей, и выплатить сотрудникам все средства, которые им задолжали с момента организации ИКБМ в 1956 г (АИ)

Тихонравов, с которого Решетнёв снял большую часть нагрузки по спутникам, приступил к эскизной проработке конструкции долговременной орбитальной станции, модули которой заодно предполагалось использовать для будущего ТМК — тяжёлого межпланетного корабля. Причём один из рассматривавшихся вариантов представлял собой модуль в виде двухслойной надувной оболочки, заполняемой самотвердеющей полиуретановой пеной. Чтобы пена не замёрзла в космосе до нормальной полимеризации, предусматривался обогрев надутого модуля циркуляцией подогретого воздуха.

К космической программе подключился и Челомей. В апреле 1959 года его крылатая ракета П-5 в противокорабельном варианте (АИ, см. гл. 02-46) была принята на вооружение. К этому времени Владимир Николаевич уже вёл несколько космических проектов. И это была не только маневрирующая головная часть.

Зная от Хрущёва о разработке Тихонравовым орбитальной станции, Челомей очень быстро сообразил, что станцию необходимо будет снабжать воздухом, водой и пищей, а также возить туда сменные экипажи. Присутствуя на совещаниях МАП, он также знал, что Роберт Людвигович Бартини разрабатывает сверхзвуковой гидросамолёт А-57, который может стать возвращаемой первой ступенью для аэрокосмической системы.

Он запросил в ВИМИ всю информацию по «западным концептам» авиакосмических самолётов, и вскоре получил весьма немалую подборку информации. Владимир Николаевич тут же сформировал рабочую группу из нескольких инженеров, которая немедленно начала проработки «орбитального самолёта». Причём была выбрана схема с несущим фюзеляжем и складным крылом малого удлинения. (http://alternathistory.org.ua/mnogorazovyi-korabl-s-vertikalnoi-posadkoi примерно такая, только для начала не 88 тонн, а сильно поменьше)

Челомей понимал, что быстро такую машину не сделать, и решил влезть в космическую тематику ещё несколькими проектами. Хотя «челомеизация всей страны» не состоялась, Хрущёв отказался передать свояку КБ Мясищева, он предложил Мясищеву, Бартини, Лавочкину и Челомею объединить усилия в рамках МНПО, получившего название «Заря», и разрабатывавшего авиационно-космические транспортные системы.