2. Щит и меч. Книга вторая - Вадим Кожевников

Конечно, дружба с берлинским сотрудником СД, племянником гестаповского теперь уже оберфюрера СС Вилли Шварцкопфа, возвышала Вайса над его сослуживцами по абверу и могла стать мостиком для перехода к иной сфере деятельности, но в этой дружбе таилась и некоторая опасность, преодолеть которую Вайс не мог, хотя и пытался.

Дело в том, что Генрих действительно стал другим.

Заносчивость и высокомерие его легко объяснялись молниеносным продвижением по службе и правом власти над людьми, а грубость и хамство с подчиненными — принятой манерой обращения внутри служб СД, и все это Вайс мог с самообладанием и тактом отвращать от себя, не роняя своего достоинства, но пьянство Генриха было невыносимо. Напиваясь, Генрих становился распущено и опасно откровенным, не считаясь зачастую с присутствием посторонних.

Он оказался широко осведомлен об интимных сторонах жизни правителей Третьей империи, и, когда они бывали вдвоем, Вайс с интересом слушал его и даже поощрял своим искренним удивлением провинциала. «Ведь это известно всему Берлину», — говорил Генрих.

Он с иронической усмешкой рассказывал Иоганну, что Гитлер страдает истерическими припадками. Исступленно рыдая, он катается по полу и восклицает: «Я так одинок!.. Я обречен на вечное одиночество. Но все великие люди одиноки. Наполеон тоже был одинок… И Фридрих Великий… И Иисус…»

До встречи Гитлера с Евой Браун партия пыталась женить его на богатой родственнице композитора Вагнера, а потом на вдове фабриканта роялей госпоже Бехштейн, чтобы их состояние пополнило пустующую партийную кассу. Но фюрер наедине с этими дамами держал себя безнадежно непредприимчиво или же произносил перед ними политические зажигательные речи.

Многодетная мать — госпожа Магда Геббельс пользуется особым расположением фюрера, но, к огорчению ее супруга, отношения у нее с ним чисто платонические. Она готовит для фюрера сладкие блюда, а он ласков с ней, гладит ее, как кошку, — к большему он и не стремится. Но даже это вызвало у Геринга завистливую ненависть к Геббельсу, и тот, зная о приверженности Геринга к наркотикам, с помощью своих тайных агентов в изобилии снабжает его наркотическими средствами. Но у Геринга мощный организм, он заправляется наркотиками, как танк горючим.

Гиммлер тех, кто пытался приблизиться без его ведома к Гитлеру, раньше устранял просто: тело жертвы заталкивали в бочку, заливали цементом и бросали на дно одного из озер в окрестностях Берлина.

Между Геббельсом и Розенбергом тоже идет борьба за место поближе к фюреру. Геббельс распространил материалы о том, что будто бы Розенберг между 1917-м и 1919 годами служил во французском разведывательном «втором бюро», действовавшем против немцев. Розенберг в свою очередь разыскал свидетелей, которые улучили Геббельса во лжи. Изображая из себя страдальца, Геббельс распространял слух, будто во время первой мировой войны при оккупации французами Рейнской области он был выпорот оккупантами. С помощью подставных лиц Розенберг разоблачил ложь Геббельса.

Когда-то Гитлер был влюблен в свою племянницу Гели, но, оказавшись неполноценным, потерпев фиаско в роли любовника, отравил ее. И теперь понуждает Еву Браун надевать одежду покойной.

На вилле Гитлера в Берхтесгадене есть кукла в натуральную человеческую величину с чертами Гели — эту куклу виртуозно сделал венский мастер, и с ней фюрер находит отдохновение, когда Ева отсутствует.

Что касается самой Евы Браун, то это — весьма робкое и глупое существо. Работала она ассистенткой личного фотографа Гитлера, который, получив монополию на распространение фотографий фюрера, стал миллионером. Ева как-то, рыдая, жаловалась своей сестре, что обрекла себя на роль весталки.

Вдова Бехштейн сейчас тоже при фюрере — в качестве ясновидящей. Дама эта явно не в своем уме. По приказанию Гиммлера, в ее комнате установлен замаскированный громкоговоритель, в микрофон которого один из агентов Гиммлера вещает замогильным голосом ее покойного супруга, и потом вдова Бехштейн пророчески передает фюреру эти слова.

У Гитлера над левым карманом кителя висит железный крест первого класса. Но те, кто знал его в годы первой мировой войны, утверждают, что он никогда не участвовал в боевых действиях: сначала служил денщиком старшего сержанта роты Аммана, затем вестовым в офицерской столовой, а к концу войны — полковым курьером.

Его контузия — результат истерического припадка при внезапном взрыве снаряда во время отступления в обозе германской армии осенью 1918 года, и она повлияла на его зрительный нерв — фюрер подслеповат. Но очки не носит из тщеславия.

Генрих рассказывал обо всем этом с оттенком хвастливости (не каждый столь осведомлен), бездумно, будто подобная болтовня ненаказуема, и отхлебывал коньяк маленькими глотками из большой пузатой рюмки, которую согревал в ладонях.

Надирался он медленно, тщательно и целеустремленно, накачивая себя коньяком, и, стремясь во что бы то ни стало подольше удержать при себе Иоганна, развлекал его историями из быта правителей рейха. Но рассказывал он обо всем этом таким тоном, каким говорят о некоторых странностях, потому что они знамениты.

Закинув ногу на ногу, Генрих говорил, что фюрер, помимо всего прочего, обладает здравым коммерческим инстинктом. В начале победоносного пути к высотам власти он хорошо заработал на продаже своей книги «Майн кампф» и вложил весь гонорар в фирму «Эггерт и K°». Эта фирма занималась не только издательскими делами, но и владела всеми предприятиями партии по продаже мундиров и сапог для штурмовиков и снаряжения для «гитлеровской молодежи». Каждый член партии должен был покупать на собственные деньги специальное облачение: коричневую рубашку, мундир, пояс, сапоги, а также песенники, револьвер… Даже в случае политического поражения партии у фюрера остался бы в утешение недурной капиталец.

Гитлер считает себя не только великим политиком, но и художником.

Директор Мюнхенской академии художеств, который несколько лет назад забраковал экзаменационные работы Гитлера, отозвавшись о них пренебрежительно: «…обнаруживает полное отсутствие таланта», «нет признаков необходимого артистического импульса», — был казнен в Дахау.

Коллекции картин, принадлежавших фюреру, могут позавидовать американские архимиллионеры.

Специальные эксперты, зачисленные в штат гестапо, в сопровождении агентов гестапо уничтожали тех, кто имел несчастье быть обладателем хотя бы одного полотна знаменитого мастера. Поэтому можно смело сказать, что в гестапо есть люди, знающие толк в искусстве.

Гиммлер — отличный организатор. Во все жилые дома гестапо назначает «дежурных». Их обязанность — следить за каждым жильцом и представлять регулярные отчеты «дежурному по улице», который состоит во главе районного отделения гестапо. Они могут по своему усмотрению открывать отмычками квартиры и производить в них обыски. Таким образом, жизнь народа как бы на виду у руководителей рейха.

Гитлер — изумительный оратор. Его личный врач утверждает, что во время публичных выступлений с ним происходит нечто вроде припадка эпилепсии — фюрер впадает в транс.

Вследствие огромного напряжения голосовых связок в горле у фюрера образовывались опухоли, но не раковые, а доброкачественные. Хирург удалял их, и фюрер снова мог по нескольку часов подряд произносить свои речи.

Фюрер часами просиживал в одиночестве в собственном кинозале. Он обожает американские сентиментальные любовные фильмы, а также фильмы из жизни ковбоев и гангстеров. Для него поставляют и специальные порнографические картины, смотрит он их вдвоем с Магдой Геббельс, но при этом беседует с ней о чем-нибудь возвышенном, поэтичном.

Говорят, что когда он смотрел фильм Чарли Чаплина, он громко хохотал и хлопал себя по ляжкам, но потом заявил, что это «отвратительный образчик разрушительного еврейского юмора». И при этом похвально отозвался о восстановлении в некоторых городах средневекового обычая выставлять людей у позорного столба.

К этим обычаям и вправду сейчас вернулись.

Молодым немкам, поддерживающим знакомство с евреями, сбривали волосы, а потом, повесив на грудь дощечку с надписью: «Я свинья. Я запятнала свою германскую честь общением с еврейскими свиньями», — возили на особых повозках по городу.

— Кстати, — осведомился Генрих, — тебя еще не подвергали проверке при помощи агента «чисто арийского авангарда»?

Вайс ответил недоуменным взглядом.

— Это специальный разведывательный отряд партии, состоящий из блондинок, обязательно натуральных, с толстыми косами, уложенными вокруг головы. Они одеты в старопотсдамском стиле, очень скромно: высокие воротники, плотно облегающие блузки, туфли на низких каблуках и никакой косметики. Нацисты выдвинули принцип: германская женщина не нуждается в искусственных красках.