Пленница - Виктория Холт

— Ты была здесь все эти годы? — спросила я. — Как же ты выдержала?

Она пожала плечами.

— Сначала был жуткий страх. Мне было всего шестнадцать лет. Я ненавидела монастырь. Здесь было легче. Думаю, мне нравились эти наряды, праздная жизнь… И… я была так не похожа на остальных… как ты. Я понравилась паше.

— Как я понимаю, ты фаворитка? — предположила я.

Она кивнула.

— Потому что у меня есть Самир, — сказала она.

Я видела Самира — красивого ребёнка лет четырех. Его очень баловали женщины. Он был старшим из детей гарема. Другим был Фейсал, на год младше и тоже очень симпатичный мальчуган. Я видела его с женщиной, которая, как мне показалось, была на несколько лет моложе Николь. Её звали Фатима.

Фатима была чувственной красавицей с густыми чёрными волосами и томными карими глазами. Она потакала всем своим желаниям, была ленива и тщеславна. Обыкновенно она часами сидела у бассейна, кушала сладости и кормила ими одного из маленьких королевских спаниелей, которые повсюду следовали за ней. Фатима страстно заботилась о четверых существах — о себе, Фейсале и двух собачках.

Иногда обоих мальчиков забирали из гарема, и в такие дни начиналась настоящая суматоха. Мальчиков отводили к паше. В гареме были ещё двое мальчиков, но они были совсем крохами. Девочек в гареме не было. Поначалу я удивлялась, что все дети паши мальчики.

Николь меня проинформировала на этот счёт. Она сказала, что если у женщины рождается девочка, она покидает гарем, например, отправляется к своим родителям. Пашу не интересовали дочери, только сыновья, и если у женщины рождался сын, который был красивым и умным, таким, как Самир, то она удостаивалась высшей милости.

Самир, будучи самым старшим, станет наследником паши. Вот почему остальные женщины ревновали Николь. Сначала она возвысилась над ними из-за того, что её предпочёл паша. Но это могло быть мимолётным, в то время как Самир был всегда здесь, словно постоянное напоминание паши, что он мог производить на свет чудесных мальчиков, и, конечно, он благоволил к женщинам, которые помогали ему доказать это.

Она рассказала мне, что тайно учила Самира французскому, и когда об этом узнал паша, она ужасно боялась его наказания за это. Но через главного евнуха она узнала, что он был доволен тем, что мальчик так легко этому научился, и она может продолжать учить его.

Меня удивляло, что женщина из западного мира могла настолько слиться со здешним образом жизни, что она гордилась своим положением и сильно ненавидела тех, кто попытался бы занять её место.

Но как же я была рада, что могу разговаривать с ней и узнавать кое-что о тех, кто окружает меня.

Я узнала о соперничестве между ней и Фатимой, которая строила великие планы относительно своего сына Фейсала.

— Видишь ли, — сказала Николь, — если бы не было Самира, Фейсал стал бы наследником паши, а она — первой леди. Она очень хочет занять моё место.

— Ей никогда этого не сделать. Ты красивее и намного умнее. Более того, Самир замечательный мальчик.

— Фейсал тоже неплох, — признала она. — А если бы я умерла…

— Почему ты должна умереть?

Она пожала плечами.

— Фатима очень ревнивая женщина. Когда-то давным-давно одна из женщин отравила другую. Это нетрудно.

— Она не осмелится.

— Одна женщина осмелилась.

— Но её разоблачили.

— Это было очень давно. Ещё до того, как к власти пришёл паша, но об этом до сих пор говорят. Её увезли из гарема. Закопали по шею в землю и оставили на солнце умирать. Это было её наказание. — Меня передёрнуло. — Мне бы хотелось, чтобы так же поступили с Фатимой, если она причинит вред моему сыну.

— Ты должна убедиться в том, что она этого не сделает.

— Именно это я и собираюсь сделать.

Теперь, когда я нашла контакт с Николь, жизнь стала полегче.

Мы продолжали жить в окружении своих прекрасных нарядов, духов, мазей, сладостей, влача праздное существование; мы были словно райские птички в клетках.

Странная была уготована мне жизнь после всех тяжких испытаний, которые я перенесла.

Интересно, как долго она будет продолжаться?

* * *

Паша был в отъезде — новость, которая привела меня в восторг. Гарем охватила апатия. Полусонные наложницы лежали на подушках, восхищаясь своими отражениями в маленьких зеркальцах, которые носили в карманах широких шаровар, лениво отщипывали кусочки сладостей, пели или играли на своих маленьких музыкальных инструментах, ссорились друг с другом.

Две из них ссорились особо яростно. Они катались по мозаичному полу, таскали друг друга за волосы, дико пинались, пока не пришла Рани, побила их обеих, выгнала с позором из комнаты, объявив, что на три месяца лишает их шанса быть с пашой. Эта угроза привела их в чувство.

Потом паша вернулся, и апатия сменилась великим возбуждением. Все они стали покорными, горели желанием угодить, демонстрировали свой Шарм, хотя видеть их могли только свои же компаньонки по гарему да евнух.

Рани отбирала шестерых достойных. Я видела, как её глаза задержались на мне, но ужас тотчас сменился облегчением, когда я поняла, что она до сих пор считает меня несозревшей для такой великой чести.

Она выбрала шестерых девушек. Двоих из тех, которые были раньше и заслужили особого одобрения, и четверых новеньких.

Мы все наблюдали за тем, как их собирают. Сначала их искупали, кожу натёрли мазями, в волосы втерли ароматные масла. На ладони и подошвы ног нанесли хну. Подкрасили губы, с помощью краски для век увеличили глаза. В волосы вплели цветы, на запястья и лодыжки надели браслеты, после чего облачили в наряды, покрытые блёстками.

Мы все ждали, кого же из них отошлют назад.

На этот раз избранной оказалась самая юная из девушек.

— Она начнёт важничать, когда вернётся, — сказала мне Николь. — С ними всегда так, особенно с молодыми. Я подумала, что на этот раз могла быть и твоя очередь. — Вероятно, я выдала своё отвращение, поскольку она спросила: — Ты не хочешь?

— Я всем своим сердцем желаю выбраться отсюда.

— Если бы он увидел тебя… ты оказалась бы избранной.

— Я… нет… нет…

— Это случится. Может, скоро…

— Я бы сделала всё, что угодно… всё, чтобы спастись.

Она задумалась.

* * *

Николь объяснила мне, что если хочешь обладать маленькими привилегиями, которые являются частью жизни гарема, нужно поладить с двумя людьми. Одна из них, конечно, Рани, другим был главный евнух.

— Он очень важный человек. Он хозяин в гареме. Я сделала его своим хорошим другом.

— Я вижу, ты очень мудра.