Маска Дантеса - Роман Буревой

«Неверная», — подтвердил голос предков.

А может быть, сам хозяин?

Ма фуа! Князь Андрей! Ма фуа! Вы мне ответите, что все это значит! Клянусь Фаэтоном и звездой Фидес…

Флайер Марка уже подлетал к усадьбе Андрея Константиновича. Поначалу Марк не узнал ни парка, ни дома: все было освещено блеклым зеленоватым светом и поверх как будто накрыто черной сеткой. Марк заметил в верхнем парке несколько темных фигурок, скользящих вдоль символической ограды. Впрочем, теперь ограда, судя по белым светящимся линиям, была отнюдь не символической. Силовое поле? Вот это охрана! Кого же жандармы так стерегут? Старого князя? Он что, такой важный свидетель?

Впрочем, раздумывать уже не было времени: охранник усадьбы вышел на связь:

— Сообщите ваше имя и цель прилета! — загремел в кабине флайера мужской голос.

Всеобщий говорящего был безупречен. Можно было предположить, что голос синтезированный.

— Марк Валерий Корвин, гость с Лация. По личному приглашению князя Андрея.

— Ждите в воздухе.

Марк заставил машину зависнуть на небольшой высоте. На крыше дома (из кабины крыша была видна как на ладони) мелькнула неясная тень. Потом еще одна. Жандармы в хамеоленовой форме, догадался Корвин. Если они получат приказ сжечь флайер, от машины и от человека не останется даже пепла.

Марк почувствовал, как мерзкий озноб пробежал по спине.

«Э, Корвин, трусить некрасиво. Помни о детках. Твоя трусость — их трусость», — шепнул голос предков.

«Я не трушу… я так… нервы тренирую…» — мысленно усмехнулся Марк.

Теперь его бросило в жар — на крыше мелькнула еще одна тень и пропала.

Почему так долго не отвечают? Что же случилось? Что?

— Сажайте машину! — вновь раздался голос охранника.

Флайер опустился на знакомой посадочной площадке нижней террасы.

Марк выпрыгнул из летучки. Трое в хамелеоновой форме его ждали. Все трое на две головы выше лацийца и куда шире в плечах.

— Поручик Иваров, — представился военный, шагнув навстречу.

Луч сканера скользнул по одежде Корвина.

— У вас при себе оружие. Сдайте, прошу вас. Когда вы покинете усадьбу, его вам вернут, — пообещал Иваров.

— Ага! Я подчинюсь, отдам оружие, а потом какой-нибудь новый Гривцов заявит, что я перестрелял из него десяток жандармов.

— Такое невозможно, — отвечал поручик. — Все происходящее в усадьбе фиксируется в центре наблюдения.

— Раньше тоже фиксировалось? — с надеждой спросил Корвин.

— Наблюдение началось три часа двадцать минут назад.

— Жаль, — Марк отдал бластер вместе с кобурой поручику. — Учтите, на этом оружии нет моих отпечатков, рукоять чиста.

Корвин взбежал наверх через три ступеньки, миновал вестибюль. Здесь трое жандармов явно скучали, сидя в глубоких креслах. Один из них поднялся навстречу Корвину, козырнул, мазнул сверху вниз сканером, отсылая голограмму гостя невидимому начальству, сканер пискнул, жандарм вновь козырнул, и второй охранник распахнул перед гостем дверь.

По коридору Корвин двигался уже не спеша, почти ощущая кожей, как наспех закрепленные камеры фиксируют перемещение его особы. Наконец Марк миновал коридор и толкнул дверь в кабинет князя Андрея. Здесь тоже была камера: она торчала на самом видном месте между шкафами с бумажными книгами. С камеры свешивалась бирка с номером. «37» — разглядел цифры Корвин. Ну что ж, пусть наблюдают. Во всяком случае, сложнее будет все потом переврать.

Хозяин поднялся ему навстречу. В кабинете Андрей Константинович был не один. В глубоком кресле сидел мужчина лет пятидесяти. Коротко остриженные седые волосы и абсолютно белая полоска усов контрастировали с загорелой кожей. На щеке плохо заживший шрам — человеку некогда было носить регенерационную камеру. Лицо незнакомца казалось смутно знакомым.

— А, мой юный Корвин! — воскликнул Андрей Константинович. — Я был уверен, что вы вернетесь, и потому…

— Мне нужно с вами поговорить! — Марк самым бесцеремонным образом перебил хозяина.

— Не сомневаюсь. Позвольте…

— Прежде всего! Друз не убивал вашего племянника.

— Никто и не подозревал его. Но…

— Приношу вам свои соболезнования.

— Бедный Стас. Думаю…

— Я должен знать, где мне найти Сергия Малугинского. Если он возглавляет озерников, то с ним должна быть какая-то связь. Даже если сами города молчат, то «сом» как-то должен общаться с миром наверху, иначе озерный край давно бы погиб.

— Погодите, мой юный друг, вы слишком торопитесь.

— У меня нет времени. Я должен спасти Друза.

— Если у вас нет времени, то зачем вы его так бездарно теряете? Позвольте вам представить кабинет-министра Владимила.

Седой гость князя Андрея встал и отвесил сдержанный поклон.

— Кабинет-министр? — переспросил Марк, разглядывая теперь этого господина куда более внимательно. — Так это на вас через день устраивают покушения, ваше высокопревосходительство? — Сходство… проклятое сходство… Он…

— Гораздо чаще, чем об этом сообщает галанет, — улыбнулся Владимил.

— Вас снова пытались убить?

— Теперь шантажируют. И вы должны мне помочь, милостивый государь.

— Я пока занят… мне нужно спасти моего друга. А время уже на исходе. Но, как только я освобожусь…

— Дело в том, что я и есть тот самый Сергий Малугинский, которого вы разыскиваете. И шантажируют меня жизнью моего сына.

Ну конечно! Никакого сомнения! Кабинет-министр походил на Друза — тот же орлиный нос, тот же излом губ… Только лицо намного шире.

У Марка подогнулись ноги. Одно из кресел находилось прямо за ним, и он благополучно в него опустился. Получается все ровно наоборот. Вместо «сома» — кабинет-министр.

— То есть, вы — отец Друза?

— Именно так.

— Хм… Однако я слышал… — выразительный взгляд в сторону Андрея Константиновича, — что вы ушли в озерный город, сидите на дне и…

— Он хотел во что бы то ни стало скрыть мою тайну. Это было необходимо.

— Но тогда…

— Все очень просто, мой юный друг, — вздохнул кабинет-министр. — Преступник, заманивший в ловушку Друза, хочет, чтобы я закрыл все свои многолетние проекты, подал в отставку и покинул планету. Тогда с моего сына снимут обвинения. Но в этом случае моя политика и политика Великого князя будет дискредитирована. Все наши начинания похоронят. Меня выставят агентом Лация, что при современной костюмировке карнавала не так уж трудно, а Великий князь… возможно, ему придется пойти на союз с людьми, которых он боится и презирает.

— Ма фуа! Вы думаете о политике! А должны подумать о жизни своего сына!

— Именно о нем я думаю. Вы — единственный, кто может спасти моего Марка…