Алмазный Меч, Деревянный Меч. Том 2 - Ник Перумов

Взвизгнув, она взмахнула плащом, норовя зацепить и запутать клинок волшебника. Левая рука скользнула к голенищу, выхватывая метательный кинжал. Взмах, сталь звенит о сталь, и брошенный клинок отлетает в сторону, отбитый стремительным взмахом.

Тави опешила. Пожалуй, впервые в жизни она встречала противника не из расы Вольных, кто превосходил бы её умением.

– Ну же, Рамиз! – резко и зло крикнул Илмет.

Понимая, что ей осталось жить считанные мгновения, Тави слепо ринулась вперёд. Бок обожгла боль – меч Илмета распорол кожу и скользнул по ребру; она от души, без замаха ударила эфесом в лицо магу. Тот взвыл и на миг вздёрнул вверх свободную левую руку; в тот же миг Тави метнула в него самый что ни на есть простой огненный шар – файербол, заклятье, защищаться от которого учат совсем зелёных новичков, это вообще первое защитное заклятье, которое узнает неофит. Хоть сколько-нибудь опытный маг обратит на это внимания не больше, чем человек на одинокого комара.

Однако если застать даже бывалого волшебника врасплох…

Огненный мячик не больше обычной детской игрушки прожёг насквозь куртку, кожу, мышцы, рёбра и угас, лишь достигнув правого лёгкого. Илмет молча упал – не то мёртвым, не то просто лишившись чувств.

В следующий миг Тави прыгнула на уже приготовившего заклятье Рамиза. Меч столкнулся с магией, воля Тави словно сталь рубила нацеленные в неё чары, точно так же, как её меч рубил шею волшебника. Она чувствовала, как на миг её всю охватил огонь… и как заклятье угасло вместе с остановившимся сердцем Рамиза.

Задыхаясь, Тави упала наземь, торопясь сплести отсекающее боль заклятье, – она понимала, что ранена, и ранена серьёзно. И понимала также, что если позволит себе «прилечь и отдохнуть», то скорее всего проснётся уже в руках волшебников Арка.

Шатаясь и припадая на обе ноги сразу, она пустилась бежать. Тави понимала, что ей лучше умереть от усталости, до предела напрягая посредством магии и сердце, и мышцы, и лёгкие, чем угодить в плен. Она лучше многих знала, как Радуга умеет мстить за своих.

Моя рука механически ползёт по чистому желтоватому листу тонковыделанной кожи. Несмотря ни на что, я продолжаю свою хронику. Когда-нибудь, верю я, найдется маг, мудрый достаточно, чтобы расшифровать тот язык, на котором я пишу, язык, звучавший в стенах Замка Всех Древних задолго до падения этой твердыни. Тогда ему пригодятся эти заметки, заметки о том, как весь мир внезапно оказался на грани полного уничтожения и отнюдь не потому, что нашёлся очередной Тёмный Властелин, одержимый подобной идеей, – нет, угроза возникла как бы из ничего, из стечения множества обстоятельств и из наложения множества Сил.

Козлоногая тварь, с которой я схватился в подземельях Хребта Скелетов, оказалась далеко не единственным неприятным гостем наших пределов. За ним последовали иные. Точно мясные мухи, привлечённые запахом гнили, твари слетались к агонизирующему Мельину, наслаждаясь эманациями людских страданий и смерти. Подобный способ добычи пропитания существами из демонических бездн отнюдь не есть что-то странное или удивительное; странным было то, что я не понимал ни откуда появились тут эти существа, ни чего они, собственно говоря, добиваются.

Их «козлоногий» облик оказался маской. Я ожидал чего-то подобного, но никогда не мог даже предположить, что действительная их природа окажется настолько отвратительна моему не слишком отличному от человеческого взгляду.

Я увидел этих тварей в действии, и открывшееся мне едва ли могло порадовать. Я оказался невольным свидетелем того, как полдюжины этих существ захватили в плен волшебницу, судя по всему – гостью из Долины; а надо знать этот магический анклав, свободное владение прирождённых волшебников среди и вне миров, чтобы отнестись к захватчикам как к более чем серьёзным противникам.

Но этого мало. Твари из тьмы, в конце концов, пока держались не на виду, предпочитая действовать чужими руками, а вот второй полюс Силы…

…Помню, что меня сморил короткий сон, когда это случилось. А потом в него ворвалось яростное пение десятков тысяч голосов, тучи рассеивались, из-за них рвались неистовые, гневные лучи света. Это напомнило мне… нечто из моего прошлого, которое я бы искренне хотел навсегда забыть.

Я увидел крошечную фигурку девушки, той самой, которую я спас от козлоногой твари. И видел склонившуюся над ней исполинскую фигуру, облачённую в золото и багрянец, с осиянным челом; от неё веяло холодной, строгой Силой, и всё-таки здесь она была слабее многих и многих магов. Не более чем посланец иных иерархий, подумал я. Для пришельца не оказались преградой каменные толщи гор; странными нитями, нитями ужаса и боли, он был привязан к ней, к этой маленькой волшебнице; хотел бы я познакомиться с её учителем, ведь это должен был быть могучий маг, и притом не из числа чародеев Радуги.

Посланец говорил – я видел лишь беззвучные отражения его слов. Он обращался не ко мне – и вся моя Сила не могла пробиться к смыслу его речений. Но и увиденного мне показалось достаточно.

Пророчества редко выглядят благоприятными; как правило, они предвещают лишь горе и бедствия. Этот посланец не оказался исключением. Правда, возвещал он приход таких иерархий, что даже мне стало не по себе. Откуда-то из совершенно иного измерения двигались они, эти силы, полные стремления судить и карать по своему усмотрению.

И это показалось мне в тот миг страшнее всех и всяческих козлоногих вместе взятых.

Девушка-Дану, которую я совсем недавно вывел из-под надвигавшегося Смертного Ливня, исчезла из моего взора – несмотря на внезапно и необъяснимо прекратившийся Ливень. В своё время я занялся бы этим и только этим; однако сейчас, после всего того, что я увидел и узнал, Ливень казался ничего или почти ничего не значащей мелочью.

И что я мог сделать, уже нарушив один раз установления Заточившего меня? Послать к воронам все и всяческие запреты – но кто знает, чем это обернётся, быть может, происходящее как раз и есть следствие моих опрометчивых поступков?

…Я писал. Потом я займусь делом. Я вызову духов, я буду говорить с ними, я буду пытаться отыскать ответы на путях высокого волшебства – и всё это лишь для того, чтобы заглушить свой собственный неотвязный страх.

Когорта Аврамия отходила в полном порядке, уступая напору разбушевавшегося пламени. Нечего было и пытаться что-то гасить – остановить огонь можно только на рубеже старой стены, что окружала Белый Город. Сложенная из камня, высокая и толстая, она едва ли так просто поддастся огню.