Баксы для Магистра - Валерий Гриньков

– Нет.

– Но вы же сказали – розыгрыш.

– Розыгрыш – это вот эти коробки, – я пнул одну из коробок ногой. – А с этим вот, – я приобнял Стасикова обидчика, – никакого розыгрыша. Все всерьез.

– Спасибо! – сказал Стасик с чувством.

Мне показалось даже, что он готов был нас расцеловать, да не определился, с кого начать – с меня или со своего обидчика.

– А денег не жалко? – спросил я.

– Нет, – ответил Стасик совершенно искренне и с видимым облегчением.

Настрадался, наверное. Жить в страхе – не сахар. А мы его от страхов избавили. И оказалось, что для счастья не всегда деньги нужны.

Операторы из нашей съемочной группы загружали микроавтобус съемочной аппаратурой. Демин метался туда-сюда, успевая одновременно всюду – боялся, что мы что-нибудь забудем.

Я проводил Светлану и готов был уехать сам. Но тут подошел Стасик. Он до сих пор был несколько взволнован и будто светился изнутри. Так обычно выглядят люди в очередной отмечаемый ими день своего рождения.

– Спасибо, – сказал он мне.

– Не за что.

– Но он правда больше не будет?

– «Не будет» – что?

– Денег у меня требовать.

– Не будет, – пообещал я.

Но какие-то сомнения у Стасика, похоже, еще оставались. И я предложил ему:

– В случае чего мне звони. Я ему объясню. И вообще ты в следующий раз повнимательнее будь. И если тебе претензии предъявляют, для начала хотя бы убедись, что это именно твой молоток на машину упал.

Стасик явно не понял.

– Ты свой комплект инструмента проверял потом? – спросил я у него. – Молоток твой на месте был, как пить дать.

– А упал чей? – растерялся Стасик.

– Старикан там один живет, – сказал я. – Жутко вредный тип. Ты по стене ползал, молотком стучал. Старикан бросил вниз молоток, чтобы на тебя подумали, будто это ты машину изуродовал. Отомстил тебе за причиненные неудобства.

– Во дает! – пробормотал Стасик. – А меня чуть не убили.

– Смотреть надо было, чей молоток.

– Испугался я. Не до того было, – признался Стасик. – И что теперь? С того старикана этот крутой будет деньги тянуть?

– Нет. Мы ему не сказали.

– Почему?

– Жалко старика. У него пенсия маленькая.

– А кто тогда за ущерб заплатит?

– Крутой этот и заплатит. У него денег много, не обеднеет.

– То есть он не в претензии?

– Точно. Мы его пугнули малость. Сказали, что лучше бы ему отступиться. А не то мы его ментам сдадим. За вымогательство. Он подумал и согласился про все забыть. Единственное, о чем попросил, – чтобы ему дали в кадре засветиться. Славы захотелось.

К нам в офис позвонил охранник. Тот, который дежурил на входе в здание.

– Евгений Иванович, – сказал он вежливо. – Тут мужик какой-то к вам рвется. Говорит, что разговаривать он будет лично с вами. А пропуск на него не выписан. Вы кого-нибудь ожидаете?

– Нет.

– Хорошо. Спасибо. Извините.

Выставят мужика за дверь, понял я, но сказать ничего не успел, потому что в телефонной трубке раздался какой-то шум, натолкнувший меня на подозрения о короткой, но яростной схватке, и вдруг я услышал голос не охранника, а совсем другого человека:

– Это Колодин? Вы Магометыча помните? Ну, который вам про камешки рассказывал! Вам разве про него не интересно?

Магометыч?! Тот самый, которого Миша Каратаев бестрепетно направил в самое логово жуликов и который бесследно исчез?!

– Мне про него очень даже интересно! – всполошился я.

Я узнал этого человека сразу, едва только его увидел. Это был сосед несчастного Магометыча. Мы с Мишей Каратаевым в тот раз пришли к Магометычу интервью брать, а позже, уже уходя, столкнулись на лестнице с этим самым мужиком. Мужик этот был суров и о странном занятии Магометыча в тот раз отзывался крайне нелицеприятно, из чего я заключил, что фингалы на лице Магометыча – дело рук его соседа, заподозрившего Магометыча в отмывании мафиозных денег.

– Добрый день! – сказал, входя в наш офис, мужик, причем произнес приветствие с таким выражением лица, что я сразу понял: про «добрый день» – это просто такая устойчивая затвержденная форма приветствия, а на самом деле все очень скверно и вообще хоть в петлю лезь.

Мужик не позволил мне усомниться в моих провидческих способностях, тут же добавив мрачно:

– Хотя если этот день добрый, то я не понимаю, как же тогда называют полный капут.

– Что с Магометычем? – обмер я.

– Магометыча нет!

– В смысле?! – ужаснулся я страшной догадке.

– Исчез. Пропал. Его ни для кого нет. Прячется, в общем.

– То есть он жив?!

– Да разве это жизнь! – озлобился мужик. – Хуже тюрьмы! Света белого не видит! Дрожит как осиновый лист!

– Где он?

– Где надо!

– То есть не скажете?

– Нет!

– А зачем тогда пришли?

Мой вопрос явно поставил его в тупик. Он наморщил лоб и надолго задумался.

– Так ведь это, – сказал он после паузы. – Он по телику вас увидел. И говорит, что вот, мол, это он, то есть вы, ну, кто к нему приходил, в общем. Интересовались для телевидения, в смысле. И надо теперь помочь. Вы, в смысле, должны. Он надеется.

– Магометыч?

– Ага.

– Я готов, – сказал я. – Хоть сейчас. Только мне нужно знать, где он.

– У родственников моих, в Капотне, – сказал мужик неохотно.

– Прячете его там, что ли?

– Ага. От бандитского беспредела, в общем.

– Помогаете, значит. А ведь вы с ним были… того… в контрах, – осторожно напомнил я. – Еще совсем недавно.

– Подозрения у меня были, – сжал кулаки мой собеседник. – Что на мафию он работает. Не без того, да. Ну, думаю, сука Магометыч, пошел ты по кривой бандитской дорожке! А теперь вижу – нет! Наш человек Магометыч!

– А с чего же это вы так кардинально свои представления поменяли? – не понял я.

– Ну как же! В опасности он! Мафия идет по следу! А если мафия против него, так он тогда получается против мафии!

– Логично, – признал я. – А мафии, значит, объявляется война до полного капута.

– Ага. Чтоб нечисть прочь с земли и чтоб одни только честные люди вокруг.

Вот это жизненная цель! Вот это размах! Я его даже зауважал.

– Помогу, чем могу, – скромно пообещал я. – Ну что, поехали к Магометычу?

Война с мафией – дело трудное и нервное. Я это понял сразу, едва увидел Магометыча.

Он сильно похудел и даже уменьшился в росте, как мне показалось. И взгляд испуганный. Меня он обнял порывисто и крепко, обрадовавшись так, будто я был первым человеком, которого он увидел после двухнедельного блуждания по лесу, когда уже и надежда на спасение испарилась.

– Вот! – сказал он с чувством. – Это вы!

– Я, – подтвердил я.

– Как здорово!

– Конечно, – не стал перечить я.

– Я знал, что вы поможете! – прослезился Магометыч и прижался к моей груди. Как маленький ребенок. Эк его расколбасило! Натерпелся страху, бедолага.

– Конечно, поможем, – сказал я с ласковостью врача-психотерапевта в голосе. – Вы только скажите – чем.

– Спрячьте меня! – попросил Магометыч с таким жаром, что стало ясно: речь идет как минимум о жизни и смерти.

Такая постановка вопроса несколько меня озадачила. До надежно спрятанного Магометыча мы с его соседом добирались долго и трудно, и мне и в голову прийти не могло, что можно найти место еще более укромное.

– Я не хочу в Москве, – сказал Магометыч. – Я хочу где-нибудь далеко. Чтобы лес кругом и никаких людей!

Мне при этих словах почему-то сразу вспомнился пансионат, где жила Просто Мария со своими сорванцами.

– В Тульскую область хотите?

– Хочу! – ответил Магометыч так счастливо-возбужденно, будто я предлагал ему помощь в рамках программы защиты свидетелей с пожизненным проживанием в Швейцарии или в любой другой стране мира по его выбору.

– Будет вам Тульская область, – пообещал я. – Но сначала хотя бы в двух словах расскажите, что такое с вами стряслось.

Как оказалось, Магометыч добросовестно выполнил просьбу Миши Каратаева: он отправился в офис пирамиды и сказал, что у него есть очень важная информация, раскрыть которую он может только лично Сабадаеву. Неладное Магометыч почувствовал сразу, едва только он назвал эту самую фамилию – Сабадаев. На него посмотрели туго…

– Как это – «туго»? – не понял я.

– Вот так! – ответил Магометыч и выпучил глаза, отчего его лицо приобрело довольно пугающее выражение. – И вижу я, – тут Магометыч закручинился, вспомнив перипетии того несчастливого для него дня, – что решают они: прямо тут меня кончить или сначала куда-нибудь подальше за город отвезти.

– Угрожали вам? – спросил я сочувственно.

– Не-е-е, – покачал головой Магометыч. – Смотрел, и только – и все.

Это как же надо было так смотреть, чтобы человек до смерти испугался.

– А потом пришел этот Сабадаев, – судорожно вздохнул мой собеседник.

– Сабадаев! Это он так представился?

Пребывавший в крайне расстроенных чувствах Магометыч все-таки понял, о чем это я.