Птицелов - Юлия Остапенко

Бросив на зверька последний взгляд, Лукас собирался вернуться к дороге, когда впереди с дерева шумно сорвалась стая ворон. Лукас проводил птиц взглядом. Потом посмотрел по сторонам. Несколько мгновений вглядывался в застывшую, но отнюдь не безмятежную сеть зимнего леса, потом закрыл глаза, отрешившись от всего, кроме звуков. И тогда, среди хруста опадающих веток и стука беличьих лапок по древесному стволу, среди вороньего крика и далёкого волчьего воя услышал…

Срываясь с места, Лукас снова скользнул взглядом по волчонку и подумал: я убил тебя, а ты, кажется, меня спас… Интересно, означает ли это хоть что-нибудь? Впрочем, в знамения он никогда не верил. Он верил только в разум и в силы своего тела. От последнего сейчас, похоже, придётся потребовать невозможного.

Он выскочил из леса, взлетел на коня и через минуту ворвался в трактир, столкнувшись в дверях с Илье.

— Сэйр Лукас, я вас искал! Они…

Не теряя времени, Лукас оттолкнул его и шагнул в зал. И уже через мгновение проклял всё — Дерека, подбившего его на эту авантюру, Марвина, благодаря которому он подбился так охотно, герцогиню, драпанувшую в свои леса и бросившую их на растерзанье своему братцу… Но в первую очередь, конечно, этого засранца Чейза. Лукас знал, что на него нельзя положиться, но кто мог подумать, что всё это закончится настолько хреново…

— Чейз!

Он не кричал, но что-то в его голосе вынудило сержанта наёмников выронить кружку, расплескав вино по подолу сидящей на его коленях девки, и, стряхнув сами девку, вскочить. Лукас взглянул на него в упор, и сержант побелел, только багровели поперёк худого лица торчащие усы.

— Что вы делаете? — спросил Лукас — так, словно не видел. Никто из рассевшихся по всему залу и уже изрядно пьяных наёмников, тискавших бледных и таких же пьяных девок, ему не ответил. Лукас снова обвёл зал взглядом, но не стал повторять вопрос.

Чейз прокашлялся и виновато выдавил:

— Я подумал, за два часа ребята и потешиться успеют, и не надерутся особо…

— Какого беса! — выкрикнул кто-то. — Если мессер рыцарь может по две недели не трахаться, это не значит, что и мы тоже евнухи!

Лукас обнажил меч, ещё пахнущий кровью волчонка, шагнул вперёд и одним ударом снёс голову говорившего с плеч.

Солдаты, ругаясь, повскакивали. Кто-то рванул из ножен оружие. Лукас опустил меч, но с места не двинулся. Он не смог бы убить их всех, хоть они и были пьяны. Впрочем, он и не собирался. Они уже и так покойники.

— Меньше чем в миле отсюда отряд короля, — сказал он. — Заходит с северо-востока. У нас пять минут, чтобы убраться.

— Как с северо-востока? — пробормотал Чейз. — Там же наши…

— Значит, уже не наши. Вам, мессеры наёмники, наконец представится возможность подраться, как вы и хотели. Хоть кто-нибудь из вас к этому готов?

Солдаты, нерешительно переглядываясь, что-то заворчали, выходя из-за лавок. Деревенские девушки сидели по углам скамей неподвижно, как статуи. Одна из них, самая молоденькая, рыжеволосая, глядела прямо на Лукаса огромными неподвижными глазами. Её сорочка была расшнурована, наружу торчали маленькие крепкие груди с тёмными сосками. Она даже не пыталась прикрыться. Треклятое отродье Ледоруба, неужели во всей деревне не нашлось никого, кто осмелился бы защитить этих женщин? А мессеры освободители, как всегда, приходят слишком поздно. И тоже не упустят своего.

— Командуй, сержант, — вполголоса проговорил Лукас.

— На выход! Живо! — заорал Чейз. Наёмники нестройной гурьбой потолклись на улицу. Они были пьяны, но ещё не слишком, да и порядком протрезвели от страха. «Бес с ними, — подумал Лукас, глядя, как они бегут к лошадям, — может, и успеем…»

Они не успели. Уходить надо было через южную часть леса, хоть это и противоречило направлению их движения — приходилось делать изрядный крюк, но выбора не оставалось. Они ещё не успели углубиться в лес, когда на другом конце просёлочной дороги показались солдаты короля. Пешие, но их было много. К тому же, как тут же понял Лукас, конными по лесу не уйти.

— Спешиться! — закричал он. — Разойтись по лесу! Уходить по одному!

Отчаянно, но это хоть какой-то шанс — для некоторых из них, тех, кто твёрже других держался на ногах и лучше владел мечом. Почти сразу Лукас услышал крики, среди которых прорвалось несколько предсмертных. В крике, раздавшемся совсем рядом, он узнал голос Чейза. Тот пытался как-то организовать своих людей, видимо, проигнорировав приказ Лукаса. «Ледоруб меня забери, никудышный я всё-таки полководец», — подумал он, кривя губы в неживой улыбке и продираясь сквозь заросли валежника. Позади гремела сталь, и лес полнился воплями умирающих, но Лукас не оборачивался. Он не сомневался, что королевские солдаты перережут всех, до кого дотянутся. И не собирался позволить им дотянуться до себя.

А всё же не будь они пьяны, будь он чуть умнее и не оставь их без присмотра, может, и ушли бы…

Он стиснул зубы и, запретив себе думать об этом, рубанул по очередному кусту.

— Сэйр Лукас!

Он круто развернулся — и в глазах немедля зарябило от десятков чёрных и красных пятен, двигавшихся сквозь лес — на него.

— Илье! Проклятье, я же сказал, по одному!

Оруженосец пробирался к нему сквозь бурелом, проворно, как заяц, и с таким же взглядом, как бывает у затравленного зайца. Свой меч он где-то потерял и, кажется, ничего не соображал от ужаса.

— Сэйр Лукас! Они повсюду!

— Вижу, — бросил Лукас, поудобнее перехватывая меч. Солдаты подобрались совсем близко, уйти уже не удастся. Когда Илье поравнялся с ним, Лукас схватил его за загривок и одним движением швырнул наземь. Оруженосец охнул и покатился с откоса вниз. Как раз в этом месте в земле проходила ложбина, по дну которой журчал ручей. Можно сбить след… если успеешь уйти, не привлекая внимания.

Среди деревьев продолжали мелькать фигуры, некоторые падали — дело было почти кончено. Лукас упёрся ногой в выступавшую из земли корягу и ждал. Он насчитал девять человек, двигавшихся прямо на него; остальные то ли не торопились, то ли заканчивали расправу ближе к кромке леса. Ладно… эта ложбинка очень даже кстати тут попалась. Они её не видят, так что парочке из них он заготовит неприятный сюрприз.

Королевский солдат, шедший первым, прикончил последнего наёмника, находившегося между ним и Лукасом, и вскинул голову. Несмотря на всю паршивость положения, Лукас почувствовал, что расплывается в улыбке. Не горькой — скорее восхищённой. Что за мальчишка! Нет, ну право слово, надо в самом деле обладать бешеным темпераментом, чтобы после всех недавних приключений сохранить такой блеск в глазах. «Или ты, как всякий волчонок, расцветаешь, когда убиваешь? Как это похоже на таких, как мы… Держу пари, я сейчас тоже не выгляжу зажатым в угол цыплёнком. Да и не чувствую себя таковым».