Простой советский спасатель - Дмитрий Буров

Листал он долго, читал вдумчиво, хмуря брови и шевеля губами, периодически хмыкал и бурчал: «Ишь, ты, голова!» Я слушал и радовался, как мальчишка. Давненько меня не посещало такое чувство. Словно отец похвалил за впервые выигранную шахматную партию.

— Ну, что я тебе могу сказать, Алексей, — закрывая и возвращая мне тетрадку, сказал Кузьмич. — Ты молоток, паря. Верно все просчитал, прикинул. Меняется ветер, меняется. На южак погоду тянет. А дальше как повезет. Крутанет против часовой стрелки и все, накроет нас медным тазом. Да только поделать мы с тобой ничегошеньки сейчас не сможем. По факту все, паря, по факту…

Сидор Кузьмич вздохнул, взял свистульку, покрутил в руках, приглядываясь, подхватил ножичек и продолжил вырезать игрушку.

— Почему? — задал я самый глупый вопрос, прекрасно зная на него ответ: прогноз погоды штука неточная, а по нынешним временам тем более.

Вышестоящее начальство наши расчеты всерьёз не примет, да еще и высмеет старого мичмана и студента-второкурсника, который море только с берега и видел. Отдыхающих мы по домам не запрем, когда ветер поменяется. Без наводнения эвакуировать их тоже никто не будет. Остается одно: наблюдать и оперативно реагировать.

— Ладно, Кузьмич, пойду я, спасибо за совет, — я поднялся с лавочки, запихнул тетрадку поглубже в карман, и протянул руку.

Старый мичман снова отложил свистульку, обтер ладони тряпочкой и пожал мою ладонь.

— До завтра, Алексей. Не опаздывай, и это… не расстраивайся, паря… — Сидор Кузьмич помолчал и закончил мысль. — Жизнь, сынок, она как море. Сегодня тихое да ласковое, завтра бурное да несговорчивое. Твоя задача уметь выжить при любой погоде. И спасти того, кто рядом. Спасатель, Леха, это не профессия.

— Угу, а призвание, — закончил я расхожую фразу.

— И это тоже, — Кузьмич хитро улыбнулся. — Спасатель, сынок, это состояние души.

— Спасибо, Кузьмич! — от всего сердца поблагодарил я мичмана и двинулся в сторону общаги.

— Ты на девок-то как? Падок? — окликнул меня Кузьмич, я аж запнулся.

— Да кто ж на них не падок-то? — обернулся я. — А что? Есть на кого падать?

— Падать нет, — мичман хохотнул. — А вот погонять придется. Завтра рейд с милицией намечается, на нудистский пляж. Голышей погонять, а то совсем оборзели, в черте города устроились. Пойдешь? — прищурился мичман.

— Пойду, отчего ж не пойти, — хмыкнул я. — Во сколько?

— А после обеда и поедем, — подмигнул Кузьмич и попрощался. — Ну, бывай, паря.

— Бывай, — машинально ответил я и побрел в общагу.

«Нудисты, ишь ты, я и не знал, что они в Союзе были. Интересно будет посмотреть, как у девчонок с интимными стрижками в семидесятых. Тьфу ты, старый дурак! Не о том думаешь, Алешенька. А о чем еще думать молодому пацану перед рейдом к нудистам?» — заржал я про себя.

После всех событий и разговора с Сидором Кузьмичем настроение было так себе. Я заскочил в общагу, поднялся к себе, быстренько переоделся и отправился купаться на дамбы. План был простой: заглянуть на свой пляж, пообщаться с тетей Дусей, разузнать про чудо-доктора, а потом всласть понырять и поплавать. Но сначала нужно поесть.

Советский общепит — это отдельная история. А советский общепит на курортах и вовсе отдельная песня.

За всю свою жизнь я столько литров столовского чая выпил и килограммов котлет съел — не сосчитать. Вот борщ в столовках терпеть не могу. Одна разваренная в ухнарь капуста чего стоит! Мерзость! А картошка, порубленная огромными кусками? Не борщ, а соус какой-то!

Картошечку на кубанский борщик нужно резать средники кусочками. Капусту тонко шинковать и ни в коем случае долго не держать на огне! Забрасываешь её в кастрюлю в самый последний момент, когда картошка сварилась, зажарка добавлена. И смотришь: как только закипело варево вместе с капустой, через минуту выключаешь и ждешь. Как только борщик настоится, насыпаешь в глубокую тарелку, кладешь ложку сметаны, чистишь чесночка головку, режешь черного хлеба. Не жизнь, а сказка!

Рот от моих фантазий наполнился слюной. В животе заурчало, пришлось ускориться. Насколько помню, одна из наших городских столовых под названием «Блинная» находилась в Гостином дворе, вторая недалеко от парка Калинина. Вот туда-то я и отправился.

Столовая «Полюшко» встретила меня ароматом переваренной и тушеной капусты, жареных котлет и ароматом кислых тряпок, которыми уборщицы протирали столы. Очередь утомленных солнцем советских граждан оказалось не такой длинной, как я прикидывал. Прихватив мокрый поднос, я занял очередь.

«Быстро дешево, сердито — девиз советских общепитов», — шутил всегда наш старый спасатель Михалыч, который начинал, вот как я сейчас в ОСВОДе (обществе спасания на водах). Шутил он так со девчонками в столовых, где нас, спасателей, кормили обедами и ужинами. Молодые девчата улыбались старому кобелю, но суть шутки не улавливали. Но Михалыч не очень-то и расстраивался.

Очередь двигалась, я добрался, наконец, до раздачи. Вечно недовольная раздатчица буркнула: «Чего вам?» Я решился на суп харчо с говядиной. На второе взял бифштекс рубленный с гарниром и яйцом, салат из огурцов со сметаной. На третье расстегай и чай с лимоном. Заплатил рубль семьдесят девять в кассу, получил сдачу, подхватил поднос и отправился искать стол поближе к окну, подальше от кухни. Народу было не очень, место нашел быстро.

В Советском Союзе кормили хорошо, но очень любили все и всегда разбавлять так же сильно, как и воровать. Сметану, к примеру, бодяжили молоком, пиво и молоко — водой. Если пиво не разбавляли, продавщица так и предупреждала: мол, сегодня не успела, так что доверху не доливаю! Даже рубленные бифштексы разбавляли хлебом! Иногда до такой степени, что в теле котлет мясо просто невозможно было обнаружить. А сметану знающие люди предпочитали разбавлять кефиром, гражданин не заметит, а работник излишек унесет домой.

Усушки, утруски, бой сотрудники столовой выбирали на все сто процентов. Была и подработка. Это когда «Гастроном» отрабатывал протухшие дефицитные продукты. Складывалось такое мясо в ванные, заливалось уксусом и водой, а утром отвозили в рабочие столовые. Так что котлеты с сильным чесночным запахом верный признак того, что мясо, из которого блюдо приготовлено, точно не того и не этого.

А вот столовский чай люблю с детства! Кому не скажу про эту мою любовь, всегда отпускают шуточку: советский чай потому такой вкусный, что в нем всегда полоскали тряпки для пола. Я в ответ улыбаюсь, беззлобно ругаюсь: «Дураки!» — и тянусь за вторым стаканом. Ничего народ в чае не понимает!

На самом