Рюрик - Галина Петреченко

- Вот что я тебе скажу, мой Рюрик, - говорил Олоф, - и знаю я, что ты примешь совет мой… Одни ли кривичи, одни ли весь, меря, дреговичи под твоей властью? Вспомни ты, что есть, кроме них, и ещё другие племена…

- Я понимаю, что хотел сказать ты, мой Олоф. Знаю, есть ещё поляне, дулебы, древляне, но те не клялись мне в верности и не ищут моей правды…

- Так надо заставить их искать её, - пылко воскликнул норманн, пусть наши ярлы Аскольд и Дир идут к ним и покорят их под власть твою…

- Но лучше ты сам, Олоф! - воскликнул Дир.

- Я - нет! Я останусь с Рюриком, так как дал клятву никогда не разлучаться с ним… А вы, ярлы, такой клятвы не давали… Идите и исполните важное дело…

Долго говорили о предложении Олофа, и, наконец, решено было, что пойдут к полянам Аскольд и Дир, займут Киев и объявят все приднепровские славянские племена во власти великого князя русского Рюрика.

Надумали, как дать правду и кривичам с весью, мерью и дреговичами.

На другой день призвал послов к себе Рюрик.

- Исполню я желание ваше, - сказал он им, - дам я вам свою правду! Сами понимаете, нельзя мне самому постоянно быть среди вас, так вот и посылаю я к вам братьев своих Синеуса и Трувора… Синеус пусть сядет в Изборске, а Трувор в Белоозере… И будут они править вами именем моим. Если же ими в чём будете недовольны, тогда мне на них челом ударите…

Послы остались как нельзя более довольны таким ответом.

Спустя немного времени с Ильменя отправились в дальний путь две сильных варяжских дружины. Одна из них сопровождала Синеуса и Трувора к кривичам, другая с Аскольдом и Диром пошла на берега Днепра покорять под власть великого русского князя новые славянские племена.

XVIII. ВАДИМ

Однако не всё ещё испытания кончились для Приильменья… Волею судьбы суждено было только что образовавшемуся княжеству ещё одно, последнее, но зато и самое тяжёлое…

Вадим, сын Володислава, храбро защищавшийся при набеге варягов, не умер на поле битвы. Он обессилел от ран, лишился чувств, видя своего врага победителем. Обморок был так силен, что подошедшие к нему скандинавы приняли его за мёртвого.

Вадим же был жив и когда очнулся, то увидал себя в лачуге болгарского кудесника Мала…

С поля битвы вынес Мал Вадима. Трудно было бы даже и предположить такую силу, какую выказал при этом дряхлый старик. Словно малого ребёнка почти на руках нёс он Вадима до берега Ильменя, где у него припасён был лёгкий челнок. Вадим всё ещё не приходил в себя. Безжизненным пластом лежал он на дне челнока, беспомощный, бесчувственный…

Мал, легко управляя веслом, гнал челнок через озеро к дремучему лесу, где ютилась его берлога.

- Зачем я спасаю его? - тихо бормотал загадочный старик. - Какая сила заставляет меня делать то, что я теперь делаю? На что ещё нужна его жизнь высшим существам, управляющим всем в этом мире? Судьба бережёт его… На что?

Вадим не приходил в себя даже тогда, когда Мал уложил его в своей лачуге. Как ни крепка была его натура, не выдержала она всё-таки перенесённых потрясений и надломилась. Молодой старейшина в беспамятстве метался, стонал, и только снадобья, которые давал больному старый Мал, несколько успокаивали его.

Долго он был между жизнью и смертью.

Но крепкая натура наконец взяла своё и одолела недуг. Мало-помалу Вадим стал приходить в себя.

Мал без устали ухаживал за ним.

- Вставай, вставай! - говорил он, когда Вадим несколько окреп. Собери свои силы, тебе предстоит далёкий путь!

- Путь! Куда? Я хочу остаться здесь, старик, я хочу умереть на родимых берегах…

- Нельзя! Здесь жизнь твоя подвергается опасности!

- Какой? Разве не всё ещё миновало для меня! Разве новые удары готовит для меня в грядущем судьба?

- Почём знать!

- О, старик! Я верю тебе! - вскричал в волнении Вадим. - Что ты сказал мне, исполнилось! Умоляю тебя, скажи ещё раз, что ждёт меня в грядущем? Молю тебя…

Мал усмехнулся и загадочно покачал головою.

- Пожалуй, я могу сказать тебе это! - отвечал он.

- О, скорее, не томи меня!

- Мне не надо даже спрашивать судьбу, чтобы ответить тебе на этот вопрос. Всё ясно и так… В грядущем ждёт тебя то же самое, что и всех других…

- Но что?

- Смерть!

Ответ был прост, но на Вадима он произвёл ужасное впечатление. Со стоном опрокинулся он на своё ложе, бешенство отразилось на его лице.

- Или ты хочешь быть вечным? - спросил, заметив его волнение, Мал. Напрасно! На земле всё смертно!

- Не то, Мал, не то! - закричал Вадим. - Совсем не то! Но скажи мне, неужели я погибну от руки заклятого моего врага?

Старик снова покачал головой.

- Нет, высшие существа не судили тебе этого! Твой враг будет неповинен в твоей смерти.

Вздох облегчения вырвался из груди Вадима.

- О, тогда я не страшусь умереть! - произнёс он. - Тогда я уверен, что найду случай отплатить врагу за всё и насладиться его предсмертными мучениями.

- Не надейся на это! Не забывай, что я уже однажды сказал тебе. Твой враг - любимец судьбы, и она свято будет хранить его от всех несчастий. Не удастся тронуть волоса на голове его… Но перестанем говорить об" этом… Помни, ты должен уйти отсюда, потому что жизнь твоя здесь не в безопасности…

В самом деле, Вадим прекрасно понимал, что оставаться на Ильмене для него не было ни малейшей возможности. Господствовавшие тогда в Приильменье норманны не оставили бы в живых прославившегося своей храбростью князя…

Едва поправился он, сейчас же ушёл с ватагой удальцов, которых собрал для него Мал, на Днепр, где и оставался до тех пор, пока туда не прибыли с своими дружинами Аскольд и Дир…

Опять явились ненавистные враги, и Вадим теперь спешил вернуться в Приильменье. Он слышал, что свободное вече призвало из-за моря какого-то Рюрика с двумя братьями на княжение, но кто это был - он даже и не подозревал.

Пришёл он как раз в то время, когда ильменская вольница воспрянула духом… Тяжела показалась ильменцам власть княжеская, и вспомнили о Вадиме.

- Эх, когда бы был Вадим! - говорили в родах. - Справились бы мы с князем…

- Только Вадим против него и мог бы пойти!

- Не мало бы народу за ним последовало!

- Воскресла бы вольность славянская!

Кое-где в родах прислушивались к этим разговорам, но пока что они велись втихомолку, шёпотом, а потому и не достигали Рюрикова городища.

Очутившись в родимых местах, Вадим прежде всего позаботился о разведке. Он решил пока никому не объявлять о своём возвращении, а разузнать, кто такой Рюрик, какое положение занял он, велика ли его охрана и как можно было бы вести с ним борьбу…

Однажды, одолеваемый мрачными думами, Вадим на лёгком челноке подплыл к Рюрикову городищу и заметил, что около княжеских хором стояли толпы людей и по Волхову у берега островка зачалены были челноки и ладьи. Среди них одна особенно выделялась убранством.

- Здесь кого-то ждут? - спросил Вадим у старика, сидевшего на корме лодки, к которой подтянулся он на своём челноке.

- Князя нашего, солнышко красное ждём, - последовал ответ, - в Новгород на вече он отправляется пред отъездом своим к кривичам, так вот мы и собрались приветствовать его.

Вадим остался ждать появления князя.

Громкие радостные крики заставили его приподняться в лодке.

Из ворот городка, окружённый толпой дружинников, приветствуемый громкими восторженными криками народа, выходил тот, кого он считал своим заклятым врагом…

Кровь ударила в голову Вадима…

Да! Это он - он, заклятый его враг! Как он статен, величав, могуч, как радуется при виде его народ… Но недолго! Вадим вернулся, и теперь между ними начнётся последняя решительная борьба…

Крепко стиснув зубы, отчалил Вадим свой челнок…

А Рюрик, не подозревая, что его кровный враг так близко, садился в свою ладью. Нехорошие вести принесли ему из земли кривичей. Нежданно умер в Изборске брат его Синеус, и кривичи звали к себе князя, опасаясь, что, оставшись без правителя, они снова станут жертвами своих родовых раздоров…

Рюрик решил не медлить и отправился в путь, объявив о своём отъезде новгородскому вечу.

Вадим видел, как поплыли по Волхову ладьи с князем и его дружиною, и скрежетал зубами, слыша громкие клики провожавшего своего князя народа.

XIX. ПОСЛЕДНЯЯ ВСПЫШКА

"Вадим вернулся", - эта весть с быстротою молнии пронеслась по всему Ильменю.

Такого известия было вполне достаточно, чтобы поселить надежду в сердцах недовольных…

- Будет дело мечам! Сумеет он отстоять страну родную! - говорили в приильменских селениях.