Поэтический язык Иосифа Бродского - Людмила Владимировна Зубова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22
Возможно, в этом случае для Бродского актуальны и стихи Мандельштама «Я слово позабыл, что я хотел сказать…» (о семиотическом значении забывания в связи с этим стихотворением см.: Фарыно, 1985: 35).
23
Однако Галич называет Мандельштама Одиссеем именно в той ситуации, которая изображена в стихах «День стоял о пяти головах…».
24
Там же есть строки: И сосуда студеная власть / Раскололась на море и глаз.
25
В «Путешествии в Армению» Мандельштам определяет глаз как «орган, обладающий акустикой» (Мандельштам, 1994: 200).
26
Ср. также строки Мандельштама: Что, если Ариост и Тассо, обворожающие нас, Чудовища с лазурным мозгом и чешуей из влажных глаз («Не искушай чужих наречий, но постарайся их забыть…» – Мандельштам, 1995: 224). Анализ этих строк и мотива одноглазости см.: Успенский, 1994: 269.
27
Подробнее см.: Зубова, 1999: 126–137.
28
Другой отзвук этих срок Ахматовой находим у Бродского в «Двадцати сонетах к Марии Стюарт»: А если что не так – не осерчай: / Язык что крыса копошится в соре, выискивает что-то невзначай (1974. III: 70).
29
В других стихах Мандельштама пространство сжато: И вы, часов кремлевские бои, – Язык пространства, сжатого до точки («Наушнички, наушнички мои…» – Мандельштам, 1995: 239) и может быть подвластным: собиратель пространства, экзамены сдавший птенец («Голубые глаза и горячая лобная кость…» – Мандельштам, 1995: 233).
30
Вспомним, что в стихотворении «Я как Улисс…» тоже была выражена мысль о потере, но не времени, а во времени (*себя? *возможностей?), и выражена более книжным языком: как много я теряю / во времени.
31
Ср. в поэме Бродского «Новый Жюль Верн»: Капитан отличается от Адмиралтейства / Одинокими мыслями о себе, отвращением к синеве / ‹…› Когда напрягаю зренье, / различаю какие-то арки и своды. / Сильно звенит в ушах. Постараюсь исследовать систему пищеваренья. / Это – единственный путь к свободе. Твой верный Жак. / Представь себе вечер, свечи. Со всех сторон – осьминог ‹…› / Осьминог (Сокращенно – Ося) / карает жестокосердье / и гордыню, воцарившиеся на земле (1976. III: 115–116, 119). В трактовке сочетания водяное мясо сопоставим слова Осьминог (Сокращенно – Ося) с мыслью о единстве воды, времени и человека.
32
«Я всегда придерживался той идеи, что Бог, или, по крайней мере, Его дух есть время ‹…› раз Дух Божий носился над водою, вода должна была его отражать» (Бродский, 2001: 22). Самая короткая и прямая формулировка в стихах Бродского – Время – волна («Письмо в бутылке» – II: 71). См. также: Полухина, 1993: 237, 242.
33
Образная система стихотворения «Келломяки» с посвящением М. Б. тоже связана с текстом Мандельштама «День стоял о пяти головах…»: В маленьком городе обыкновенно ешь / то же, что остальные. И отличить себя / можно было от них лишь срисовывая с рубля / шпиль Кремля, сужавшегося к звезде, / либо – видя вещи твои везде («Келломяки». 1982. III: 243–244).
34
Вопрос о том, случайна ли омонимия глагольной формы 3-го лица глагола с инфинитивом, остается открытым.
35
Ср.: Так утешает язык певца, / превосходя самоё природу, / свои окончания без конца / по падежу, по числу, по роду / меняя, Бог знает кому в угоду, / глядя в воду глазами пловца («Сумерки. Снег. Тишина. Весьма…». 1966. II: 175).
36
О семантике воды и волн Бродского в их отношении к классической традиции см. также: Ичин, 1996: 232–233.
37
Эротический образ, связанный с волнами (Либо – пляской волн, отражающих как бы в вялом / зеркале творящееся под одеялом – «Новый Жюль Верн». 1976. III: 118) к анализируемому стихотворению непосредственного отношения не имеет, однако самым прямым образом соотносится с темой поэзии.
38
См. подробное исследование о семантическом поле вода в языковых метафорах: Скляревская, 1993: 113–136.
39
«Связь речи с рекой представляет собой древнейший архетипический образ, отраженный в некоторых мифологических традициях и языках ‹…› Обозначения реки и речи происходят от разных корней, но почему-то они похожи, причем в разных языках ‹…› Это хорошо видно в сочетаемости слов. Ср. вполне обычные, с едва ощутимой образностью сочетания-полуклише: льется речь (и Лейся, песня, на просторе!), поток слов, плавная речь, течение речи, термин психолингвистики речевой поток, а также фразеологизмы, включающие сближение речи (или мысли) и льющейся воды: растекаться мыслию по древу, переливать из пустого в порожнее, заткни фонтан! и под. В нефольклорной поэзии этот образ, в силу привычности, почти не используется; ср., впрочем, полноводная речь (П. Вяземский), тихоструйная речь (Ю. Герман), а также в фольклорно-стилизованном контексте:
А как речь-то говорит,
Словно реченька журчит
(А. Пушкин).
В обычной речи образность сочетаний вроде течение речи едва ощутима, но тем очевиднее, что сближение речи и реки существовало в далеком прошлом человеческого сознания» (Мечковская, 1998: 54–55).
40
В примечании к этому стихотворению утверждается, что поэт сам читал Пушкина конвоирам (Мец, 1995: 612). Однако в источнике, к которому отсылает комментатор (Мандельштам Н. Я., 1989: 47), говорится: «В дорогу я захватила томик Пушкина. Оська так прельстился рассказом старого цыгана, что всю дорогу читал его вслух своим равнодушным товарищам». В предыдущем и последующих абзацах сказано, что Оська – это старший конвоир.
41
«… Он люто ненавидел ‹…› спекуляцию на имени Пушкина ‹…› Всякий пушкинизм был ему противен» (Ахматова, 1995: 26–39).
42
О синем море этого текста в отношении к фольклору и сказкам Пушкина см.: Топильская, 1995: 269–270.
43
Поговорка Легче верблюду пролезть сквозь игольное ушко, чем богатому войти в царствие небесное – цитата из Библии (Мф., XIX, 24; XXIII, 24).
44
По приметам, сыпать соль – к ссоре, разлуке; возможно, на семиотическом уровне, здесь имеет значение и связь символов соль – море – слезы.
45
«Большинство стихов [Бродского. – Л. З.], написанных в относительно сдержанном ключе, метрически основаны на нерифмованном пятистопном ямбе, т. е. традиционном “белом стихе”. ‹…› Не только с точки зрения метрики, но также, что более важно, вследствие их “тона”, синтаксиса и словесного подбора, эти стихи следует рассматривать ‹…› как берущие свое стилистическое начало в русской литературной традиции, начиная от наследия ‹…› Пушкина и Баратынского и кончая величественными монологами поздней Ахматовой, написанными белым стихом. ‹…› Ахматовский элемент выходит на передний план в ненавязчивом, псевдоимпровизаторском тоне голоса рассказчика, постоянно уточняющего и поправляющего свои наблюдения такими оговорками, как впрочем, только, точнее, и в разъедающей иронии горожанина, которая часто окрашивает его речь» (Верхейл, 1986: 122–123).
46
Мотив всё к лучшему проходит через все творчество Бродского. В ранних стихах он особенно сильно звучит в стихотворении «Воротишься на родину…». Однако весьма существенно, что во всех текстах начиная с первоисточника – «Кандида» Вольтера – это высказывание иронично.
47
Бродский, 1992: 55.
48
Вспомним строки ‹…› то лет через двадцать, когда мой отпрыск, / не сумев отоварить лавровый отблеск, сможет сам зарабатывать, я осмелюсь ‹…› («Прощайте, мадемуазель Вероника». 1967. II: 201). Сравнивая разные тексты Бродского, которые возвращают к одному и тому же образу, можно
