Обычная магия - Андрей Волковский

Волк взвыл свирепым ледяным ураганом и с пугающим упорством снова ринулся к Демону. Тот выругался сквозь зубы, потом сказал:

— Уйди в сторону!

Руслан не отошёл. Огонь отражался в белых глазах волка, рождал блики на огромных клыках. Но волк не отступал. И Руслан не отступит. Волк повёл башкой, и Руслану показалось, что на шее снежного зверя висит что-то тёмное.

Мелькнула вспышка — Бьёрн прыгнул на волка. Ткнул факелом в морду и вонзил нож под нижнюю челюсть. Волк секунду стоял неподвижно, а потом рассыпался снегом.

— Спасибо, друг! И теб-б-бе, ученик, спасибо! Д-д-думал: сгину!

Бьёрн присел на корточки и, спрятав нож, что-то нашаривал в снегу. Выудил длинный кожаный шнурок с мешочком на конце.

— Эт-т-то что за…?! — выдохнул удивлённый Демон.

— Не знаю, счас увидим.

Бьёрн велел им выйти их круга и вытряс в защищённую зону содержимое мешочка. Сухие травы, кубики льда, маленькая дощечка с незнакомым Руслану знаком и прядь волос.

— Твои волосы? — поинтересовался Бьёрн.

— П-п-похоже…

Наставник начертил в воздухе знак — тот засветился так, что Руслану пришлось зажмуриться.

— Твои, — сказал Бьёрн. — Похоже, кто-то натравил на тебя стаю. То-то вели они себя как ненормальные. Все только на тебя и глядели. Звоню в спецотдел?

— Не надо, — Демон разом сник и погрустнел. — Я сам разберусь, ладно?

Потом паковали вещи обратно в рюкзак Бьёрна, отряхивали Демона от смёрзшегося коркой снега. Вещи из мешочка сожгли на месте.

Молчаливый усатый таксист сначала закинул Демона в район автостанции, потом довёз их до дома Бьёрна.

Уже дома Руслан спросил:

— А как можно натравить существо на человека? И кто это сделал?

— Кто сделал — не знаю. Видимо, знакомый Демона. Явно же что-то личное. Может, он с женщиной поссорился? — наставник пожал плечами. — А вот как, могу объяснить, только делать так нельзя. Товарищи видящие могут не понять. А уж спецотдел точно не поймёт. Такая развлекуха на хороший срок тянет.

Руслан задумался. Бьёрн пока поставил чайник, вытащил чашки из чёрного шкафа над раковиной, сунулся в холодильник.

— Получается, не все видящие между собой ладят?

— Ну ты спросил, ученик! Конечно, не все! Видящие — они же люди, а людям только повод дай — живо начнут доказывать: мол, я прав, а вы нет. И всех несогласных покарать.

Руслан хотел возразить, но тут же вспомнил родителей. Ведь это они и хотели доказать: что они правы, а он — нет. Бабке они, получается, верят, а ему, своему сыну, нет! От этих мыслей было и горько, и яростно.

— Ну, давай подкрепляться! — Бьёрн выставил на стол мясные закуски, холодную варёную картошку, густо посыпанную зеленью, хлеб и плошку со смородиновым вареньем.

Руслан ухватился за чашку с горячим чаем, а есть вроде даже и не хотелось.

— Бьёрн, а что это за бабка в Рябиновке? Она тоже видящая?

— Ага. Не знаю точно, как она это делает. Наверное, редкую тварь прикормила. Но у спецотдела к ней вопросов нет, так что… — он махнул вилкой с насаженным на неё кусочком грудинки. — Шарлатанствует себе потихоньку, а наши к ней обычно по своей воле обращаются. Ну и маленьких совсем родители иной раз привозят.

— А наши-то зачем? — удивился Руслан.

— Хотят перестать видеть, — пожал плечами наставник. — Мне не понять, но я знаю, так бывает.

Бьёрн отложил вилку.

— Тех, кто способен видеть, вообще-то много. Некоторые даже считают, что все люди обладают даром, просто выраженным в разной степени. Если у видящего слабый дар, а увиденное скорее пугает, то он может постараться просто игнорировать всех этих мушек, рыбок и монстров. Ну знаешь, долго-долго убеждать себя, что всё это “просто померещилось”. И тогда дар со временем гаснет. А вот развитое видение так не погасить. Вот тут и нужна бабка из Рябиновки. Грубо, больно, опасно, но быстро. И можно жить нормальной жизнью.

— Но как же можно знать, что что-то есть, и добровольно отказаться это видеть?

— Вот и я не знаю. А ты ешь давай: а то ослабнешь, зачахнешь — и кто тогда мне будет помогать?

* * *

Квартира у Бьёрна крутая: стильная студия — Руслан такое раньше только в интернете видел. Чёрная кухня, каменно-серая жилая часть. На стене напротив кровати фотообои: зимний пейзаж — к серо-синей воде спускаются заснеженные горы, поросшие хвойными деревьями. Бьёрн сказал, это называется “фьорд”. Слово, как и пейзаж, было холодным, величественным и, на взгляд Руслана, очень далёким.

Все двери, дверцы, проёмы и пороги были испещрены знаками, невидными обычному человеку. Особенно много их было вокруг окон. Телевизора у Бьёрна не было, да и вообще мебели было немного: встроенный шкаф с одеждой, три длинные полки с книгами, стойка с ножами различных размеров и форм, неожиданно мягкий диван, накрытый пледом с изумительно сложным вышитым узором, низкий стол-трансформер, разворачивающийся в солидный обеденный.

Руслан поселился на мягком диване. Продолжал ходить в универ, отмалчиваясь на многочисленные вопросы встревоженного Славика.

За прошедшую неделю Руслан обзавёлся рюкзаком почти как у наставника: помимо соли и блокнота с ручкой там были два ножа — канцелярский и складной, фонарик, походные спички, моток тонкой и прочной верёвки, перчатки, мел в отдельном кармане, четыре протеиновых батончика и две плитки тёмного шоколада, смена одежды, пауэрбанк, запасной дешёвый телефон и аптечка.

У Бьёрна вещей было побольше, но, как сказал наставник, не всё сразу. Что-то можно добыть только самостоятельно и желательно в бою, что-то можно изготовить только из редких ингредиентов и в особый день, а кое до чего, по словам Бьёрна, нос ещё не дорос.

Покупал всё Бьёрн, в счёт будущих заказов. У Руслана были деньги: Бьёрн честно делился оплатой за крысиную вдову, страшника и медвежий сонник, но сейчас велел эти деньги приберечь. Мало ли, что может случиться?

Руслан один раз побывал дома. Выждал, пока родители уйдут на работу, воровато прокрался в знакомую до мелочей квартиру. Забрал немного одежды и свои документы. Оставил записку: “Мама, папа, я жив и здоров, но домой не вернусь. Поживу у знакомых. Надеюсь, однажды мы сможем нормально поговорить, но пока я не могу. Постарайтесь меня понять. Руслан”. Хотелось сделать гадость: например, приписать после “знакомых” слово “сектантов”, но он не стал. В конце концов,