Брак во имя Альянса - Оливия Штерн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Конечно, ты много потеряешь, – заметил он, – но и обретешь немало. Свобода того стоит, я думаю».
«А чего стоит твоя свобода?» – язвительно поинтересовалась я.
Он не ответил – то ли обиделся, то ли задумался.
Итак, Аэдо привел меня в лабораторию, которая была выдержана в общем стиле корабля. То есть не было там ничего, кроме большого кресла, зеленого и мохового, и круглого стола, вероятно, из затвердевшей прозрачной слизи – я уже не верила, что на этом корабле бывает мебель из обычных материалов. Пока я устраивалась в кресле, он что-то делал у стены – оказалось, там встроенный шкаф, откуда медиум извлек вычислительный модуль, какие я иногда видела в исследовательских лабораториях. Он поставил модуль на стол, развернул голографическую панель управления и уже сквозь нее посмотрел на меня.
«Сейчас я подключусь к твоему интерфейсу. Потом ты уснешь. Отключение займет около часа».
Я согласно кивнула и подумала о том, что вот она, точка невозврата. Аэдо шел по краю, презрев собственное будущее, как будто во всей Вселенной его интересовала только я.
Полуприкрыв веки, я покосилась на черный силуэт за полупрозрачной голографической панелью. Он быстро работал с иконками модулей, выстраивая их в нужные последовательности программ. Смотреть было приятно – ведь всегда приятно смотреть на то, как кто-то что-то умело делает.
«Я сейчас сверстаю агента, который вместе с разрывом связей отправится к твоему отцу, – пришло сообщение, – отправь, пожалуйста, мне то, что бы ты хотела ему сказать, потому что после этого долгое время у тебя не будет возможности его предупредить».
Удивительно, что он так внимателен к мелочам. Какое ему дело до того, что почувствует мой отец, когда ему сообщат? Но нет. Аэдо делал все, чтобы избавить меня от любой боли. Он был… более человечный, чем те, кто меня сюда отправили. А потом – образ, внезапно возникший в голове. Он меня даже напугал, потому что в нем я увидела себя сидящей на коленях Аэдо. Я откинулась спиной на его грудь, голова на широком плече, и он… одной рукой обнимал меня за талию, прижимая к себе, а другая была у меня под кофтой. Я торопливо прогнала видение. Об этом я еще не думала, да? Или все же думала? Что-то такое мимолетное, словно касание перышком по коже, и тем не менее очень чувственное, интимное. Минуточку, Марго. Ты хочешь сказать, что этот неведомо кто вызывает в тебе тот самый интерес, который, казалось, ты давно утратила? Ну что за глупости!
И вместе с этим отрицанием я непроизвольно сжала бедра. О господи…
«Марго?»
«Да, минуточку».
И надо формировать сообщение о том, что я передам отцу, а перед глазами все то же, и сильная рука Аэдо под моей футболкой. Интересно, что я буду чувствовать, если его большая крепкая ладонь будет скользить по коже?
«Папа, здравствуй. Возможно, тебе скоро передадут неприятные новости обо мне. Сделай вид, что поверил, однако я жива и здорова, и мы увидимся сразу же, как только появится возможность».
Сообщение ушло, имплант продемонстрировал подтверждение получения.
«Хорошо. Я все сделаю. Пока… отдыхай. Постараюсь тебя немного расслабить, чтобы отключение прошло безболезненно».
А голос? Интересно, каким бы был его голос, если бы Аэдо мог говорить? И почему он не может говорить? Верховный стор лишил его языка? Или попросту что-то подкорректировал в мозге?
Я закрыла глаза и постаралась расслабиться.
Представила себе, что лежу на воде и где-то вдалеке слышен тихий плеск волн, наползающих на мокрую гальку.
Наверное, именно в этот момент Аэдо и погрузил меня в сон, потому что образы размылись, чувства растворились в солнечном тепле, и я все еще чувствовала мягкое покачивание на волнах и такой счастливый покой, что внезапно захотелось в таком состоянии провести вечность. Ни мыслей, ни страданий – только сон в теплом коконе.
Мне было хорошо. И приятно.
Время сжалось до промелькнувшего мгновения.
К мягкому покачиванию добавились новые ощущения, как будто кто-то гладил мое лицо, и каждый раз, когда контакт разрывался, я невольно тянулась следом. Да, это именно то, что мне нужно – уже много лет нужно. Тепло и покой. То самое тепло, к которому я потянулась, обнимая бесчувственного медиума. Ощущение того, что тебя никто и никогда не обидит, не подвергнет опасности. Алекс…
Впрочем, надо заставить наконец принять то, что его больше нет, а впереди – целая жизнь, пусть и чужая жизнь, потому что я займу чей-то идентификатор, считаю чью-то историю. Но одновременно и моя жизнь, ведь это по-прежнему буду я, Маргарита Росс.
Я медленно выныривала из сна, но ощущение теплых прикосновений никуда не ушло. Я с трудом сообразила, что на щеках влага и что меня действительно гладят по лицу, очень нежно, едва касаясь. С трудом открыла глаза. Рядом с креслом сидел на стуле медиум Аэдо. Это он вытирал мои щеки, скользя шершавыми жесткими пальцами по коже. А что, если бы он меня обнял, прижал к себе? Я почти забыла, как это бывает, когда тебя кто-то искренне утешает, когда тебя кто-то… любит.
«Ты плакала во сне».
Он убрал руку. Я шмыгнула носом, жалея о том, что все прекратилось, и даже чувствуя некоторое раздражение. Не надо меня вообще трогать, если собираешься только вытереть слезы. Чертов медиум. Растравил душу, и я уже начинаю себе воображать невесть что.
«Ты отключена от сети Альянса».
Я снова закрыла глаза, по привычке начала просматривать список доступных источников. Да, в самом деле – ни одного контакта со стороны Альянса, но мой локальный банк данных скопирован на узел девиранской сети, да и сама девиранская сеть доступна мне почти вся.
– Значит, я умерла? – уточнила тихо.
«Для них – да», – последовал лаконичный ответ.
Аэдо помолчал, потом медленно поднялся со стула.
«Как ты себя чувствуешь, Марго? Ничего не болит?»
– Странно ощущать себя несуществующей в информационном пространстве Альянса, – усмехнулась я и стала подниматься с кресла. – Наверное, мне стоит пойти к себе в каюту?
«Да. Теперь мне нужно сформировать отчет о твоей трагической гибели».
– Только не отправляй им цифрографию меня без одежды. Не хочу, чтоб меня разглядывали, – буркнула я.
«Обед через два часа», – догнало меня сообщение, когда я уже была на пороге.
Я обернулась, чтобы увидеть Аэдо снова работающим с программными модулями. Получалось у него ловко, и было в этом что-то завораживающее и внезапно красивое. Помимо воли я залюбовалась плавными движениями рук. Аэдо был без перчаток. Я снова подумала о том, что Верховный стор, несомненно, выбирал для себя самый лучший человеческий материал. На неизмеримо крошечный миг мне показалось, что я когда-то уже видела эти руки поверх голографической панели. Но где я могла их видеть?
