Короли абордажа - Владимир Шигин

В пиратских североафриканских городах известие о захвате двух папских галер, да еще груженных золотом, наоборот, вызвало взрыв радости и желание повторить, а если получится, то и преумножить этот успех. В море на разбойный промысел мгновенно вышли десятки и десятки пиратских судов. Вчерашние вполне добропорядочные рыбаки без всякой жалости выкидывали за борт опостылевшие сети и, купивши в складчину порох и сабли, устремлялись на поиск добычи. В разбойный Тунис, где обитал удачливый Арудж, стекается сброд со всего Средиземноморья: греки и итальянцы, левантийцы и евреи. Рыжебородый Арудж уже не просто капитан-реис, он настоящий бей, под чьим началом целая флотилия судов. Грабежи и убийства заполоняют средиземноморские воды. Не довольствуясь морским террором, пираты совершают все более и более наглые налеты на приморские города и селения. Особенно достается Испании. Среди пиратов полным-полно недавно выгнанных с Иберийского полуострова мавров, которые жаждут мщения и крови, а потому они особо безжалостны к испанцам. Груды дублонов, пиастров и цехинов заполняют знаменитые пиратские «кошельки» — полые мачты их галер.

Кроме этого у пиратов появляется признанный лидер — Арудж Барбаросса, имя которого после одержанных им побед произносится мусульманами с огромным почтением.

Относительно происхождения братьев Барбаросса существует несколько версий. Согласно самой распространенной из них, братья, а их первоначально было пять, являлись греками с острова Метелино и выросли в семье местного рыбака. Согласно другой, отец их имел достаточно высокий морской чин в турецком флоте, но по какой-то причине впал в немилость, а потому и жил в ссылке на Метелино. Есть даже версия, что он был евреем-ренегатом. Однако самой оригинальной версии придерживаются французы. Согласно ей, братья Барбаросса — это, разумеется, два молодых французских дворянина, некие Оттон и Монтеор из Анжу, страстные искатели приключений и авантюристы, принявшие ислам и изменившие христианству. Какая из историй происхождения знаменитых братьев и пиратов соответствует истине, так до конца и неясно. Но так ли уж это и важно!

Как часто бывает в случаях, когда внезапно приходит беда, оказалось, что правители могущественных держав были абсолютно не готовы к достойному отпору. У христианских монархов не оказалось ни боеготового флота, ни опытных капитанов, не было и талантливых флотоводцев. Началось лихорадочное строительство и поиск всех и вся, но для этого надо было время, а его тоже не было.

От страшного удара по морской торговле едва ли не больше всех терпела убытков Генуя, чье богатство этой торговлей только и прирастало. Взоры генуэзцев сразу же обратились на Дориа.

— Еще несколько месяцев такого погрома — и республика будет на грани финансового краха! — заявил Андре Дориа дож. — Ступай и покарай наших врагов!

— Я уничтожу всякого, кто дерзнет поднять меч против моего города! — поклялся, преклонив колено, Дориа. — Я найду и лично зарублю рыжебородого дьявола!

Получив под свое начало две трехбаночные галеры с солдатами, Андре Дориа немедленно вышел в море. Пиратов долго искать не пришлось. Уверенные в своей безнаказанности, они в поисках поживы сами нашли генуэзские галеры, но просчитались. Уничтожив несколько мелких судов, Дориа затем захватил и две большие пиратские галеры, команды которых, празднуя удачный набег, перепились на берегу. Затем, почти без потерь, пленены были еще две галеры. Домой Андре вернулся настоящим триумфатором, ведя за собой целых шесть галер.

Так о существовании Дориа узнают братья Барбароссы. События нескольких недель буквально переменили всю обстановку на Средиземном море. Блестящая победа Аруджа над папскими галерами явила миру нового блестящего пиратского вожака. При этом, несмотря на столь большой подвиг, Барбаросса никогда не стал бы единовластным вожаком, ведь у барбарийцев был уже знаменитый Кадолин, перед которым даже удачливый Арудж выглядел не иначе как мальчишкой-выскочкой. Но Кадолин именно в эти дни погибает от руки Андре Дориа. С этого момента Арудж сразу же становится первым из первых в пиратской среде. Так, сам того не желая, Дориа способствует стремительному возвышению представителя семьи, с которой он будет сражаться весь остаток своих дней. Но братья Барбароссы не остались благодарны своему невольному благодетелю, наоборот, Арудж и Хайраддин клянутся на Коране поймать и четвертовать проклятого генуэзца. Спираль интриги закручивается все круче, но пока заочным врагам еще не уготовано судьбой лично скрестить оружие друг с другом. Пока они будут драться и побеждать иных.

Вскоре братья Барбароссы совершают новое дерзкое нападение, получившее широкую огласку. И хотя на этот раз старший из братьев Арудж потерял в сражении руку, итоги боя того стоили.

На этот раз жертвой стало еще одно судно римского пантифика с трюмами, набитыми сокровищами. Захваченное добро было вскоре выгодно перепродано маврам, а слава об удачливых братьях мигом облетела все Средиземноморье.

Вскоре в Генуе становится известно, что в Тасканском море снова вовсю разбойничают пираты, уже успевшие позабыть печальный урок Кадолина, зато хорошо помнящие и желающие повторить блестящий успех братьев Барбаросса. Восемь их галер нападают и грабят всех подряд. Дориа решает положить конец творимому беспределу и снова выходит в море. Но теперь под его началом уже шесть боевых судов. Андре Дориа в боях сам создает себе флот из захваченных судов. На веслах у него сидят в полном составе бывшие пиратские команды во главе со своими предводителями.

Генуэзский флотоводец спешит. Наконец он усматривает галеры врага. Однако численное превосходство пиратских галер над генуэзскими оказывается весьма ощутимым, и Дориа решает спровоцировать турок на атаку в надежде на то, что вот-вот должны подойти отставшие галеры. Пираты, конечно же, решают атаковать. Охотник и добыча мгновенно меняются местами. Неравный бой длится несколько часов. Генуэзцы во главе с Андре сражаются отчаянно и как могут сдерживают нападающих. Сам командующий нервно расхаживает под ядрами. Но вот, наконец, и они! Подкрепление подошло как нельзя вовремя. Одна из пуль ранит Дориа в руку. Наскоро перевязав ее, флотоводец снова возглавляет сражение. И вот настает долгожданный миг, когда турки выдыхаются окончательно. Теперь они лишь вяло сопротивляются атакующим их генуэзцам. А те, наоборот, все усиливают и усиливают темп атаки. Наконец, абордажным боем захвачена первая галера… за ней вторая… третья… Когда же удачным выстрелом ядра был разорван в клочья раис передовой галеры, пираты побежали. Дориа преследовал их неотступно. Всего лишь двум пиратским галерам удалось избегнуть плена.

Генуя ликовала, когда вместо шести вышедших в море галер Дориа привел обратно двенадцать. Такого внушительного успеха на море республика не имела уже давно. В одно мгновение генерал республиканских галер стал всеобщим любимцем не только своих матросов и солдат, но и всех горожан. Последний поход принес начинающему флотоводцу и немалый доход от продажи захваченных товаров. Неплохо заработали и все остальные участники сражения. В портовых тавернах вино и деньги лились рекой. Недовольным остался лишь дож Фрегюс, который потребовал от Дориа своей доли от захваченного. Не тут-то было! Как истинный генуэзец, Дориа счет деньгам знал и делиться ни с кем не собирался. Тогда дож заявил, что сместит строптивца с должности. Глупец, он не знал, с кем имеет дело! Узнав о готовящемся снятии, Дориа собрал вокруг себя матросов.

— Друзья, — обратился он к ним. — Нас хотят лишить того немногого, что мы заработали потом и кровью! Справедливо ли это?!

— Нет! — разом ответила толпа.

— Я обещаю не только сохранить ваши деньги, но и преумножить их! — продолжил Дориа. — Пойдете ли вы за мной.

— Веди нас, Андре, мы верим тебе! — крикнуло сразу несколько десятков голосов.

Спустя несколько часов Дориа покинул Геную, уводя с собой в Монако дюжину галер — весь боевой флот Генуэзской республики. Прибыв туда, бывший враг Франции без долгих раздумий сразу же попросился на службу к французскому королю. А что Дориа оставалось еще делать? Впрочем, присутствия духа он не терял.

— Вот мои условия, — передал флотоводец бумагу монакскому губернатору. — Я не требую большего, но не приму и меньшего!

На службе французского короля

Нам, живущим ныне, достаточно сложно понять то, с какой легкостью совершалась в те времена смена знамен и отечеств.

— Не все ли равно, с кем и против кого! Главное — почет и деньги, слава и карьера! — так рассуждала в XVI веке подавляющая часть воинственного дворянства.

Не будем же и мы строго судить Андре Дориа, который действовал в полном соответствии с моралью своего времени.