Торжество справедливости - Юрий Иванович

Глядя на мою довольную физиономию, Цой Тан не удержался от ехидного вопроса:

– Чем ты там так долго занимался?

– Втолковывал двоим парням, что выделяться из толпы особо не следует. А уж прыгать на идола этой толпы – и подавно!

– Они сильно этому обрадовались?

– Вряд ли! А вот себе настроение ещё больше улучшил: хоть и небольшая, но тренировка проведена. Тело ведь надо всегда держать в отличной форме.

– А для этого ещё и спать надо! – напомнил товарищ. – Может, эта ваша полоса препятствий совсем простая, но ведь вам надо пройти её с наибольшей быстротой?

– Хм! “Простая”! Как это ни смешно, многие тренированные бойцы её вообще пройти не могут… С первого раза… А порой и никогда! Из-за инвалидности…

– Да?! Тогда очень хорошо… что я по возрасту не гожусь в кандидаты.

– Неужели осмелился бы выйти на полосу?

– Запросто! – Цой Тан хитро заулыбался. – Но скажи мне, зачем графу принцесса? С меня вполне хватит и виконтессы! Кстати, почему она до сих пор нас не разыскивает?

– И мне немного странно! Как это тётушка Освалия, твоя будущая тёща, до сих пор не разыскала свою взбалмошную дочку?

– Вот и я волноваться начинаю…

– Не стоит! Ещё в пару мест заскочим – и спать! У меня такое чувство, что к экзамену Амалия появится – для личного общения со мной.

– Только на это и надеюсь! – с грустным видом признался мнимый граф Шалонер.

В начале пятого я уже безмятежно спал в своём номере, а в одиннадцать утра стиснув зубы стоял в самом начале легендарной дивизионной полосы препятствий. В памяти почему-то всплыли яркие моменты моего первого прохождения этого гиблого места. Тогда из всех новичков я быстрее всех справился с преодолением препятствий и отделался наименьшим количеством ушибов, синяков и царапин. Со временем я стал проходить полосу все с большей скоростью, а затем и лично участвовать в её усовершенствовании. Вернее, в усложнении. Справедливо полагая, что раз командир дивизиона может здесь прорваться с полной боевой выкладкой, то и все остальные его подчинённые должны к этому стремиться. Хоть многие и жаловались, что я довёл некоторые участки по сложности до абсурда

Естественно, за полтора года моего отсутствия здесь могли кое-что изменить: убрать, добавить, переставить, углубить, охладить, подогреть, разжижить, уплотнить и так далее и тому подобное. Но вряд ли это существенно усложнит моё продвижение. И вряд ли кто-то сможет показать время лучшее, чем будет у меня. Вернее, у нас! Так как помощь от Бульки ожидалась тоже довольно внушительная. Мы с ним заранее обговорили все наши совместные действия, наметили трудные участки и конкретные точки приложения общих усилий. Да и по ходу дела могли посоветоваться и найти приемлемое решение в случае какой-либо неожиданности или непредвиденного препятствия. Всё-таки Хайнек – тот ещё любитель экстремала! В своё время он был одним из немногих, кто входил в лучшую десятку по времени на этой трассе. И мог массу неприятностей нафантазировать на многих участках. А мог и прислушаться к мнениям основных инструкторов. А те категорически советовали как можно чаще хотя бы менять препятствия местами. Чтобы бойцы могли избегать отупляющего привыкания и автоматизма реакции в определённых точках дистанции.

Одет я был в лёгкий комбинезон тренировочного режима, который не предохранял ни от серьёзных порезов, ни от воздействия окружающей среды. Только для того и служил, чтобы на него навесили обязательный комплект походной или боевой выкладки. Если по пути что-то из комплекта отрывалось и терялось, то баллы при конечном подсчёте результата тоже снимались. Шлем на голове тоже был обязателен, так как порой сверху сыпались разные неприятные вещи и существа: начиная от острых осколочных камней и кончая ядовитыми змеями и пауками. Уже не говоря о том, что при неожиданном или преднамеренном падении голова в шлеме намного меньше страдала от ударов по выступающим и весьма твёрдым частям гранитных камней, скользких валунов, торчащих стальных балок и окаменевших от времени кусков древесины.

Противогаз самой современной модели тоже не был лишним: некоторые участки приходилось проходить в горячем дыму, удушающих испарениях вперемешку с водяной пылью, а порой и среди доводящих до бесчувствия миазмов самого неприятного происхождения.

Нельзя сказать, что полоса препятствий была слишком уж гибельной. Но трагических случаев хватало. Поэтому в наиболее сложных участках находились постоянные дежурные спасатели, знающие, как и откуда вытащить попавших в беду курсантов. Да и по всей трассе стояли тысячи камер, фиксирующих каждый шаг любого человека, ступившего на путь испытания. Будь то хоть слабый новичок, хоть опытнейший и уверенный в себе ветеран.

При простых тренировках бойцов дивизиона просто спасали из неприятной ситуации, и они продолжали преодолевать дистанцию. Если, конечно, были в состоянии это сделать.

В нашем же случае всех предупреждали сразу: вмешательство спасателей ведёт за собой автоматическую дисквалификацию участника и снятие его с экзамена на выносливость и ловкость. Именно так официально называлось наше сегодняшнее испытание. Но уж я – то не сомневался: помощь спасателей мне не понадобится. И я покажу сегодня лучшее время. Потому как рисковать и притормаживать не имело смысла. Только двадцать человек, показавших первые результаты, выходили на последний этап соревнований. Двадцать – с сегодняшнего забега, и десять человек – с завтрашнего. Так как завтра полосу препятствий проходило в два раза меньше участников, и в их числе как раз те, кто участвовал во вчерашнем приёме. Именно вчерашний приём оказался последним. Если кто из аристократов опоздал на Оилтон, но всё же попробует подать заявку на участие сегодня, его ждёт только участь зрителя.

Таких опоздавших Патрисия вообще за мужчин не считает! – подумал я, в последний раз проверяя затяжку ремней, качество липучек и прочность молний комбинезона. А через пару секунд вышел на площадку старта, приложил номерной медальон с чипом к фиксирующему устройству и без раздумий прыжком пересёк светящуюся линию. Вводя своё тело сразу в режим полной самоотдачи и максимальной концентрации.

Если бросить взгляд на весь участок полосы препятствий сверху, то он смотрелся как большой квадрат со стороной в километр. Весь квадрат был разделён высокими пластиковыми стенами на коридоры шириной чуть меньше пятидесяти метров. Пробежал первый километр – поворот направо на сто восемьдесят градусов. Ещё километр – поворот налево на сто восемьдесят градусов. Это, конечно, в том случае, если бежать по прямой линии. Тогда вся трасса составила бы двадцать не слишком трудных, почти разминочных километров. Но бегать по прямой здесь не приходилось. Порой надо было метаться по всей ширине коридора в попытках найти приемлемый выход. Иногда и возвращаться, если некий проход заканчивался тупиком. Но если кто-нибудь видел другого участника, на всей скорости бегущего навстречу, то это вовсе не значило, что впереди тупик. Чаще там оказывалось непреодолимое препятствие в виде очень глубокой ямы с отвесными стенами или реки с бурным потоком, который мог отбросить не только назад, но и вообще в предыдущий коридор. Течение в этом освежающем, но и очень коварном потоке было только встречное. И более приемлемым вариантом считалось вернуться и найти обход. Ведь предусматривалось, что каждый участок пути имеет не менее трех вариантов его преодоления.