Побег к смерти - Патрик Квентин

На ковре лежала одежда, всякие безделушки и скомканные газеты.

Но Холлидея не было.

Я нацелил револьвер в мексиканца в красивом халате.

— Идите в спальню.

По его лицу струился пот. Рот был все еще открыт, но, по-видимому, он совершенно потерял дар речи. Неуклюже пробираясь между чемоданами, он подошел к двери в спальню и толкнул ее. Я шел за ним.

В спальне раздался пронзительный женский крик. Я вошел в спальню. На кровати, в которой я провел прошлую ночь, прислонившись к подушкам, сидела полная женщина. Она читала журнал. Сейчас он лежал у нее на коленях. С искаженным лицом она смотрела на меня из-за жирной спины мужа.

Здесь тоже было два дорожных сундука и несколько чемоданов. Одежда аккуратно разложена на другой кровати. Шкафы открыты.

— Что вы хотите? — совершенно неожиданно обрел он дар речи, и слова вдруг хлынули бурным потоком. — Деньги? Я дам деньги. Пожалуйста. Я отдам все, что имею. Только не трогайте жену. Пожалуйста, только не жену.

Все еще держа револьвер нацеленным на него, я прошел в ванную комнату, толкнул ногой двери и заглянул внутрь. Она была пуста.

Женщина хныкала. На ней был какой-то нелепый розовый чепчик, который съехал на один глаз. Они с мужем начали что-то лопотать по-испански. По-видимому, муж старался успокоить ее.

Я очутился в ужасно глупом положении.

— О'кей, — я кивнул на гостиную. — Пойдемте туда.

Все еще лепеча жене какие-то утешения, мужчина суетливой походкой перешел в гостиную. Я за ним. Я заглянул на кухню. Тоже пусто. Я сел на ручку одного из кресел и сказал:

— Когда вернется Холлидей?

Мексиканец заморгал.

— Холлидей?

— Мне нужен Холлидей. Я…

— Ох. — По его лицу расплылась улыбка надежды. — Это другой квартирант? Американец, который уехал сегодня утром?

Чемоданы и женщина в спальне… Все объясняется страшно просто.

— Он уехал, — говорил между тем мексиканец. — Я не знаю его имя. Но этот человек уехал сегодня утром. Несколько месяцев мы с женой искали меблированную квартиру. Наконец-то нашли ее. Я заплатил швейцару сто песо. Только сегодня после обеда мы въехали сюда. А теперь…

Не было никакого смысла продолжать эту сцену. Я понял, где я промахнулся. Я должен был предвидеть, что, поскольку я знал об этой квартире, Холлидей больше не мог в ней оставаться. Мне не нужно было никаких доказательств того, что мексиканец не врет. Невинность только что въехавшего в квартиру жильца была написана на обоих его дрожащих подбородках.

Я убрал револьвер в карман. Он не верил своим глазам. Руки все еще были подняты.

— Извините, — сказал я. — Передайте также мои извинения вашей жене.

Он отрыл было рот, но слова опять, должно быть, застряли.

— Вероятно, вы не знаете, куда он уехал?

Он энергично затряс головой.

— Советую вам отнестись к этой сцене с юмором. По крайней мере, теперь вам есть что рассказать своим друзьям.

Я ушел, а он, все еще не веря своему счастью, кричал:

— Мамочка, мамочка, все хорошо! Он искал американца, который уехал.

Грузные шаги потопали к спальне.

Я бегом сбежал с лестницы. Я не думал, чтобы он позвонил в полицию, но все-таки не следует рисковать. Я тихонько выскользнул на улицу. Меня охватило унылое чувство беспомощности. Где-то в темноте простиравшегося передо мной города сейчас находится Холлидей. Со своим очаровательным оруженосцем. Где-то. А где? Через восемь часов я отсюда уеду. Нет никаких шансов, разве только один из миллиона, что я найду сегодня Холлидея, если только он сам меня не найдет.

Со времени прошлой ночи колесо проделало полный оборот. Теперь я возвращался домой и страстно хотел, чтобы у моего дома меня поджидал светло-синий седан.

Но его там не было.

Меня снова мучительно преследовал образ Лены Снуд. Неужели она все еще лежит там, в темноте, на Богом забытом кургане? Или полиция уже приехала туда? Я бросил ее ради того, чтобы найти Холлидея.

И я его не нашел.

Я старался подбодрить себя мыслями о Новом Орлеане. Но в моем теперешнем мрачном настроении даже это казалось мне безнадежным. Конечно, я могу найти дядю Деборы. Но что я ему предложу? Единственно важная вещь — книга — исчезла. Я могу только принести ему известие о том, что его племянница умерла.

И предупредить его в отношении Холлидея.

Когда я поднимался по лестнице, мои мысли перенеслись к Вере, и мне как-то стало веселее. По крайней мере я хоть что-то приобрел в эти кошмарные дни смертельной гонки. И это что-то была Вера.

Я подошел к двери своей квартиры и достал из кармана ключ. Но тут я услышал голоса внутри. Мои нервы тотчас же откликнулись на опасность. Что же это, меня опять одурачили? Холлидей и юноша видели, как я вышел из квартиры и, воспользовавшись моим отсутствием, проскользнули к Вере? Я достал из кармана револьвер и подошел к дверям ближе. Говорила Вера. Я слышал звук ее голоса, но слов разобрать не мог.

Я осторожно вставил ключ в замочную скважину и повернул его. Потом тихонько нажав ручку, я чуть приоткрыл дверь.

Теперь Верин голос был слышен совершенно отчетливо. Моей первой реакцией на это была радость. Она говорила по телефону. Не знаю почему, но всегда можно догадаться, что человек говорит по телефону.

Но радость моя исчезла. Вместо нее меня чуть не хватил удар. Потому что я услышат, как она говорила:

— Он мне ничего не сказал, но, по-моему, он пошел к вам на Динамарка.

Она засмеялась воркующим смешком.

— О, он буквально бесится. Он зол на вас за то, что вы убили Снуд. Но не волнуйтесь. Все будет о'кей. Во всяком случае он доверяет мне. Он едет в Новый Орлеан и берет меня с собой…

Глава 18

Пауза. Она слушает, что ей говорит на другом конце провода Холлидей. Я слышал, как колотилось мое сердце. Не знаю, как мне удалось сдержать себя и не ворваться в квартиру, чтобы застать ее на месте преступления.

— О'кей. Значит, обо всем договорились. До свидания, мистер Холлидей.

Она произнесла это имя с иронической торжественностью и захихикала.

Она положила трубку. Я слышал щелчок рычага.

Это был кульминационный момент сегодняшнего тяжелого дня заговоров и контрзаговоров.

Обнаружить, что Вера так чудовищно обманула меня, значит потерять все на свете. Я верил ей, она нравилась мне. Я почти влюбился в нее. Это, конечно, ужасно. Но еще более ужасно то, что она узнала теперь адрес мистера Бранда в Новом Орлеане. Поскольку я потерял детективный роман, моим преимуществом перед Холлидеем был адрес в Новом Орлеане.

Но, рассказав все Вере, я тем самым рассказал о нем Холлидею.

Теперь все зависит от того, как мне вести себя в ближайшие несколько минут. Я стоял у приоткрытой двери и думал. Конечно, мне остается только одно. Я отлично понимаю это. Мое преимущество заключается в том, что Вере неизвестно о том, что я узнал, что она является помощницей Холлидея. Если я потеряю это преимущество, значит, я проиграл.

Очень трудно будет держаться с ней так же, как было до сих пор. Я с радостью вцепился бы сейчас в ее гладкую белую шею и задушил ее.

Но все же надо приложить все усилия, чтобы она ничего не заметила.

Я на цыпочках немного спустился по лестнице и подождал минуты три. Затем, громко стуча ногами, вернулся к двери, вставил ключ и вошел в холл.

Из гостиной послышался голос Веры:

— Питер, это вы?

— Я.

Я вошел в гостиную. Она сидела на кушетке, курила сигарету, спокойная как статуя. При виде меня она встала. На лице — беспокойство, во всяком случае она пыталась изобразить его.

— Куда вы ушли? Я так испугалась. Куда вы ушли и почему не сказали?

Хотя во мне клокотала злоба, я все же смог держаться совершенно спокойно. Оказывается, это гораздо легче, чем я предполагал.

— Я ходил к Холлидею.

— Холлидею? Подвергались такой опасности? Вы пошли один?

— Его не было.

— Ушел куда-нибудь?

— Удрал. Там теперь новый жилец.

Губы растянулись в сочувственной, понимающей улыбке.

— О, бедняжка Питер. Вы совсем с ума сошли. Вы что, хотели драться с ним? Отомстить за Лену Снуд? Вам плохо сейчас?

— Конечно, плохо.

— Успокойтесь. Только держитесь подальше от опасности теперь, когда мы собираемся поехать в Новый Орлеан.

— Да, пожалуй, надо поостеречься. Заказали билет на самолет?

— Я как раз только что говорила по телефону перед тем, как вы пришли. Сначала я никак не могла дозвониться. Все занято, занято. Но теперь все о'кей. Я и ваш маршрут изменила. Сказала, что вы сделаете остановку в Новом Орлеане.

Она все предусмотрела. И потому, что был один миллионный шанс, что я могу услышать, как она разговаривала по телефону, она заранее придумала объяснение, которое должно было вполне удовлетворить меня.