Москау - Георгий Зотов

Всюду воздвигали схожие памятники двум Катаринам – и Первой, и Второй, с особым подчёркиванием – обе правительницы были чистой арийской крови. Болотная площадь удостоилась имени Михельсоновская (во славу премьер-майора из эстляндских немцев, подавившего восстание Емельяна Пугачёва), а именем фельдмаршала Миниха (военачальника кайзерины Анны Иоанновны) одарили Спасскую башню. Лефортово не переименовали, а вот Преображенская стала площадью Анны Монс, опальной возлюбленной кайзера Петера Великого. Село Холмогоры на севере Руссланда стало носить имя Брауншвейг-Люнебургское: в честь немцев-правителей из этой фамилии, свергнутых неправедной кайзериной Елизаветой Петеровной[42]. Соловецкий монастырь в 1944 году передали митрополиту Сергию Воскресенскому, основателю Арийской православной церкви, и поныне там живут монахи. Сенатскую площадь в Санкт-Петербурге после смерти гауляйтера Украины Эриха Коха переименовали в Коховскую, а памятную колонну у храма бога Улля петербуржцы до сих пор величают «палочкой Коха». Однако, ввиду частых убийств высших чиновников Третьего рейха партизанами, стало ясно – улиц на всех не хватит. Проспекты многих городов империи названы в честь религии РейхСоюза. Есть не только улицы Тора, Одина и Локки, – Нескучный сад в Москау стал Лесом Валькирий, Фонтанка в Петербурге – Хвельгемир (ядовитый источник в «стране мрака»), Крещатик в Киеве – улица Чёрного Дракона Нидхёгга. Между тем масса новых зданий признана Лигой Наций мировым культурным достоянием.

Роспись и мозаики в Метрополитене имени Бормана выполнены лучшими художниками Третьего рейха. На «Остермановской» сохранилась редкая фреска, где фюрер изображен в момент въезда в Киев на белом коне, а украинские женщины подносят ему капустные котлеты и минеральную воду. Вестибюль «Триумфа воли» уставлен бюстами арийских спортманнов, заработавших 33 золотые медали на Олимпийских играх 1936 года в Берлине. У выхода со станции «Бауэрская» (бывшая Руссландская «Сельскохозяйственная Выставка») установлен памятник Гансу-Ульриху Руделю – в честь первого полёта человека в космос. Облачённый в скафандр, Ганс сидит в колеснице, держа в руках поводья Хримфакси, – согласно мифологии викингов, этот конь возит Луну. Улица Кирова (она же Мясницкая) сделалась Сосисочной, и теперь там расположены самые лучшие пивные Москау – «Бюргербройкеллер» (копия зала, где фюрер начал «Пивной путч» в августе 1923 года), «Арийская трапеза» и «Принцесса Гессен-Дармштадская». Последняя раньше называлась «Лев Толстой», но её переименовали после скандальной статьи в «Фёлькишер Беобахтер», где доказали, что Лев – суть семитское имя. Балтика (рейхкомиссариат Остланд) осталась единственным в РейхСоюзе местом, где фюрера чтут как святого великомученика, и даже установили его скульптуру на Доме черноголовых в Риге, в благодарность за освобождение от большевизма. А в Таллине, у башни Длинного Томаса, воздвигнута тридцатиметровая статуя фюрера – рейхсканцлер, подняв в одной руке факел Свободы, другой прижимает к себе эстонскую девочку, символизируя защиту от красных орд. Город Минск в 1971 году был переименован в Слейпнир, во славу восьминогого коня Одина. Обер-комендант города (он у власти уже 70 лет, пережил около полусотни нападений партизан, вследствие чего оглох и ослеп) строит конюшни, расширил ипподром, часто устраивает скачки на «Кубок Слейпнира», привлекая туристов из Ниппон коку».

Резолюция: «Снять с печати, отправить в спецхранилище гестапо. Автора привлечь к ответственности по статьям “Богохульство” и “Осквернение имён мучеников”.

Обер-комендант Москау, группенфюрер СС Георг фон Травинский».

Глава 8. Ожившая тьма

(окраина Урадзиосутоку, риокан «Кюсю»)

Ухмылка сползает с моего лица. Я перехватываю рукоять вальтера обеими руками.

– Я буду считать до трёх. Если ты не выйдешь, тогда…

– Любопытно, – осведомляется голос, тихий и вежливый. – И что же тогда вы сделаете?

Сухой треск со всех сторон. Журавли на заслонках взрываются бумажными лохмотьями. Комната наполняется японскими солдатами: их пять с одной стороны и пять с другой. Одинаковые в своих зелёных мундирах, как игрушечные крокодильчики, в руках – автоматические винтовки «Арисака». На моём лбу перекрещиваются точки инфракрасных прицелов. Чуть пригнувшись, в комнату заходит человек – в котелке и костюме-тройке.

Умилительно. Эти японцы так старомодны.

– Кладите вальтер, – на прекрасном руссландском приказывает японец. – Сейчас же.

Надо же, парень выговаривает букву «л»[43]. Значит, работал в Руссланде, и долго.

Ольга завернулась в простыню, как в тунику. В свете фонарей её лицо кажется неестественно белым. Солдаты бесстрастны. Они не улыбаются, просто держат оружие: пластмассовые болванчики, этакие детские машинки, нажми кнопочку, они зашагают.

– Э-э-э… – робко выдавливаю я. – Вы случайно не попытаетесь исчезнуть?

– Вы думаете, сама не хочу? – злобно отвечает она. – Я же сказала, это происходит самопроизвольно, и я такие вещи не контролирую. Что-то вот не исчезается.

Прекрасно. И окна нет, чтобы выпрыгнуть: мы в закрытом пространстве. Я разжимаю ладонь, вальтер брякается вниз. Солдаты флегматично отводят дула винтовок.

– Мудрое решение, – одобряет японец в тройке. – Вы умный человек, господин жрец.

Он делает шаг вперёд, вежливо кланяется. Если меня попросят сделать его точное описание, я вряд ли справлюсь. Жителей Ниппона штампуют на фабрике клонов.

– По какому праву… – Фраза бесцельна, но надо что-то сказать.

– Господин жрец, о чём вы? – Японец расплывается в улыбке. – Какие права могут быть в тоталитарном государстве, тем более – для граждан другого тоталитарного государства? Вы же здесь, как я понимаю, нелегально…

Но успокойтесь, никакой выдачи не будет. Разрешите представиться – майор Онода, сотрудник разведки его императорского величества. Я готов предоставить вам помощь и обеспечить защиту. Настоятельно прошу вас проехать в наш офис, это недалеко. Угостимся прекрасным зелёным чаем.

Да, мы словно стоим и беседуем на светском рауте, а не в комнате дешёвого борделя, в кольце штыков десятка солдат. Однако нас явно не собираются убивать… Если бы хотели, так уже бы успели. Вот почему у Ольги до сих пор не сработала система защиты.

Ох, ненадёжный она человек.

– И как вы нас нашли? – спрашиваю я.

Я в курсе, что говорю банальности, – но в такой ситуации это положено.

– Поверьте, было совсем нетрудно, – с изысканной любезностью кланяется Онода-сан. – Сначала вас тайным приказом Триумвирата объявили в розыск из Москау, а в аппарате гестапо достаточно наших информаторов. Потом вы воспользовались карточкой для съёма иен в гельдавтомате Урадзиосутоку. Я был вне себя от счастья, это же как выиграть миллион! Попросил полицейских включить ваши изображения в электронную базу. Стоило уличной камере запечатлеть вас в переулке Весеннего Благоденствия, возле риокана «Кюсю», она автоматически переслала эти данные в полицию. Далее, я согласовал вопрос по поводу солдат и рискнул нарушить ваше уважаемое рандеву.