Начальник внешней разведки. Спецоперации генерала Сахаровского - Валерий Прокофьев

С учетом этого руководство Советского Союза приняло решение об установлении официального взаимодействия с новым органом государственной безопасности ГДР и о передаче ему значительной части функций, выполнявшихся с апреля 1945 года на территории Германии соответствующими советскими ведомствами и подотчетными им структурами.

С согласия высшего партийно-государственного руководства ГДР и при содействии МГБ ГДР советская внешняя разведка продолжала самостоятельную оперативную работу с территории Восточной Германии, переориентировав ее на борьбу против западных спецслужб. Берлинская «легальная» резидентура вошла в состав аппарата представителя МГБ (с 1954 года — КГБ) СССР при МГБ ГДР. В этом состояло принципиальное отличие сотрудничества с немецкими друзьями от отношений со спецслужбами других стран Восточной Европы. Там представительства КГБ не вели самостоятельной разведывательной деятельности, выполняя лишь задачи по связи и координации усилий на двусторонней основе.

Внешнеполитическая разведка МГБ ГДР была создана летом 1951 года. Практическая работа по формированию этой структуры была возложена на государственного секретаря МИД ГДР Антона Аккермана. В сентябре того же года при Советской контрольной комиссии был образован организационно-инструкторский отдел, которому поручалось, в частности, оказание помощи немецким друзьям в создании вышеупомянутой службы. Его первым начальником был назначен прибывший из Москвы полковник Андрей Григорьевич Грауэр.

Андрей Григорьевич быстро завоевал симпатии своих немецких коллег, которым он передавал свой опыт и среди которых был тогда 28-летний Маркус Вольф, ставший впоследствии легендарным руководителем внешней разведки ГДР, которую он возглавлял с 1953 по 1988 год.

В своей книге «Игра на чужом поле» Маркус Вольф так вспоминает период своей учебы у А.Г. Грауэра:

«Он был опытен, и мы ловили каждое слово, когда он рассказывал нам о полной приключений повседневности секретных служб.

Он учил нас создавать службу, разделять ее на отдельные направления и поражать противника в самые чувствительные места.

Позже меня не раз спрашивали: почему Москва создала себе в лице нашей службы немецкого конкурента, который вскоре обрел чувство собственного достоинства и во многом превосходил советскую разведку в Германии? Я полагаю, что в Москве с полным основанием считали: немецкой службе будет в послевоенной Германии легче, чем русским, добираться до определенной информации, которую братская служба будет предоставлять советской стороне.

Так дело и обстояло, по крайней мере поначалу, когда наша служба находилась под полным советским контролем. Мы послушно передавали советникам из СССР всю информацию, даже псевдонимы наших источников. Но постепенный переход к соблюдению правил конспирации, в том числе и в отношениях с советскими коллегами, к тщательному отбору того, что они должны были знать, а чего — нет, не вполне соответствовали позиции «отцов-основателей».

На первом этапе сотрудничества советские советники действительно принимали непосредственное участие в разработке нормативной базы и структуры внешней разведки ГДР, в подборе и профессиональной подготовке кадров, в создании зарубежных резидентур и их агентурных аппаратов. Они щедро передавали свой опыт, оказывали помощь в осуществлении оперативных мероприятий. Советская разведка делилась с немецкими коллегами информацией, получая взамен с каждым годом все более добротный конечный продукт усилий немецких разведчиков.

По мере возмужания восточногерманской разведки взаимодействие с ней советской разведки постепенно переходило от оказания инструкторских и советнических услуг к равноправному и плодотворному сотрудничеству. Уже к концу 1950-х годов внешнеполитическая разведка ГДР, как составная часть её МГБ, обладала блестящими профессиональными кадрами, отличавшимися преданностью своей Родине и способностью к самостоятельному осуществлению сложных комплексных операций.

Интересно мнение руководителя восточногерманской разведки Маркуса Вольфа и о руководителях КГБ и ПГУ того периода, которое он приводит в своей книге:

«После Сергея Круглова, который сменил Берия, пост перешел к Ивану Серову. Он формировал советские структуры в Восточной Германии: организовал штаб-квартиру КГБ в Берлине, назначил представителей КГБ во всех округах ГДР, создал огромный Департамент военной разведки в Потсдаме. Серов был за то, чтобы ГДР сама вела собственные разведывательные и контрразведывательные операции.

Я впервые встретился с ним в марте 1955 года на совещании представителей служб безопасности восточного блока. Он всегда был в мундире — ив буквальном, и в переносном смысле этого слова, и в своих речах всегда сосредоточивался на необходимости объединить наши усилия против общего врага — США.

Моим советским ангелом-хранителем был Александр Панюшкин, бывший посол в Вашингтоне, а позже руководитель Отдела загранкадров в Центральном Комитете КПСС.

Серова на его посту сменил властный и амбициозный Шелепин, который продержался только три суровых года. Его преемником стал Владимир Семичастный. Это был доброжелательный и дружелюбный руководитель. Но за внешней приветливостью скрывался умный, расчетливый, идеологически жесткий человек, который сделал стремительную карьеру в КГБ, сумев занять правильную позицию и перейти на нужную сторону, когда в 1964 году Хрущев был смещен со своего поста, и его место занял Леонид Брежнев. Семичастного мало интересовала внешняя разведка, которую он целиком доверил Александру Сахаровскому, глубоко уважаемому как своими коллегами, так и мной. Впрочем, ко мне лично Сахаровский относился как к сыну, что соответствовало и разнице в возрасте.

Все изменилось к лучшему с приходом Юрия Андропова в качестве руководителя КГБ в 1967 году. Наконец-то появился человек, которым я восхищался, не связанный протоколом и далекий от мелких интриг, которые занимали умы его предшественников на этом посту. Он был свободен от советского высокомерия, когда автоматически полагалось, что эта великая империя безупречна».

В завершение рассказа о сотрудничестве советской и восточногерманской разведок хотелось бы привести хотя бы один из примеров их успешного взаимодействия не только в оперативной деятельности, но и в отношениях к судьбам своих агентов.

Сахаровский стал исполнять обязанности начальника советской внешней разведки с 23 июня 1955 года. А в июле того же года кабинетом Конрада Аденауэра было принято решение о преобразовании «Организации Гелена» в Федеральную разведывательную службу (БНД), которая стала одним из главных объектов проникновения для восточногерманской и советской разведок.

«Организация Гелена» была создана генерал-майором гитлеровской армии с помощью и при финансировании американских спецслужб в 1946 году и предназначалась для ведения активных разведывательных действий на Востоке. В тот период Гелен насаждал агентуру в расположении военных городков, на железных дорогах, вблизи аэродромов, в министерствах и ведомствах ГДР.

К началу 1950-х годов советская разведка уже располагала солидной информацией как о структуре самой организации, так и о ее агентуре. Когда руководство ГДР решило провести аресты геленовской агентуры, то только в результате первой операции было сразу арестовано более 400 человек, в ходе второй — примерно такое же количество агентов.

Это стало возможным в связи с тем, что в организацию были внедрены перспективные агенты из числа бывших сторонников Гитлера, которые сумели пересмотреть свои взгляды. Вот что пишет об этом в своей книге «Мемуары разведчика» Хайнц Фельфе — один из главных участников развернувшегося во времена холодной войны сражения между восточногерманской и западногерманской разведками:

«Понятие “предательство” всегда связано с позором человека и делает его имя гнусным. Этот ярлык хотели наклеить и на мое имя. Но я ничего не предал, наоборот, я остался верен своим новым взглядам, доставшимся мне так нелегко, а именно пониманию необходимости использовать все свои знания и все свое умение, свои старые связи, чтобы помочь Советскому Союзу в его тяжелой борьбе против развязывания третьей (в этом случае — атомной) мировой войны. И если еще и сегодня некоторые средства массовой пропаганды называют меня предателем, то это результат раздражения как раз тем, что мне многое удалось, что я сумел внести свой вклад в обеспечение мира на стыке двух больших общественных систем. Они никогда не простят того, что человек из “их” круга, да еще принадлежавший к “элите”, к СС, нашел в себе силы сотрудничать с Советским Союзом».

В августе 1943 года Хайнц Фельфе был принят на работу в 6-е (разведывательное) управление Главного управления имперской безопасности (РСХА). В конце 1944 года его направляют в Нидерланды для организации заброски диверсионных групп в тылы англо-американских войск. В мае 1945 года он сдался в плен канадским войскам, прошел через опросы и допросы и в октябре 1946 года был освобожден.