Обыкновенный спецназ. Из жизни 24-й бригады спецназа ГРУ - Андрей Бронников
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Звонко скрипнул люк, тут же из десантного отсека выбрался боец в танковом шлеме и с автоматом за плечом. Он двигался прямо на нас. Можно было бы подумать, что солдат нас увидел, но слишком уверенно тот шёл. При этом подозрительно начал расстёгивать ширинку. Когда оставалось меньше метра, мне ничего не оставалось сделать, как подняться прямо перед ним. Радист последовал моему примеру.
Солдат замер, а его ноги начали подгибаться. Сержант подхватил пленного двумя руками и, как тряпичную куклу, понёс вглубь леса. Удалившись на безопасное расстояние, мы присели на землю, и только тут пленный начал приходить в себя. Он обрёл, наконец, дар речи и взмолился:
— Мужики, мужики, вы кто? Вы чьи? Отпустите меня.
Спецназовская прыжковая «мабута» позволяла думать о принадлежности к армии вероятного противника. Уж очень она напоминала американскую форму «зелёных беретов». Высокие «берцы» и необычное, для того времени, кепи лишь усиливали впечатление.
Первым делом сержант забрал у бойца автомат и стянул у него с головы танковый шлем. Вытащил документы и протянул мне. Скоро выяснилось, что солдат уже готовился к увольнению в запас, а до этого момента обслуживал дизель-генератор. Иными словами, обеспечивал штаб дивизии в полевых либо аварийных условиях электроэнергией. Служить ему оставалось около двух месяцев, и любой «залёт» отдалял возвращение домой. Тут у меня возник план. Взамен на конфискованные документы и оружие боец должен был вернуться в расположение, отключить дизель-генератор, снять магистральный кабель и принести его нам. Наш пленный безропотно согласился. Он вполне понимал, что если документы после взыскания ему восстановят, то за утерю оружия ему могло грозить уголовное наказание.
Радист остался охранять солдата, а я отправился к ядру группы, чтобы отдать дальнейшие распоряжения. Допрос вёлся по всем правилам, отдельно от основного состава разведчиков, так чтобы допрашиваемый не имел возможности определить ни численность группы, ни её месторасположение.
Постановка задачи на налёт много времени не заняла. Сигналом к началу нападения должно было послужить отключение электричества. Старшим остался Токмаков, а я предполагал продолжить заниматься с нашим пленным. Это было достаточно ответственно — встретить его и вернуть оружие, документы. Неизвестно, кого он мог привести с собой. Проще всего было бы бросить все его ценности и уйти, но что-то мне мешало так сделать.
Через несколько минут тарахтенье дизель-генератора прекратилось и свет погас. Ночная тьма тут же откликнулась возмущением, криками и матами офицеров штаба дивизии. Почти сразу раздалось дикое улюлюканье, дружная пальба холостыми патронами, изредка хлопали взрывпа-кеты. Ещё через несколько минут всё стихло.
Наступал самый напряжённый этап. Мы с радистом сидели в том месте, где расстались с пленным, и ждали. Наш завербованный агент вернулся один и с трофейным кабелем. Мы честно, как договаривались, вернули ему оружие и документы и проследовали на запасной пункт сбора. Удивительно, но собрались все и в короткие сроки.
В этом ночном хаосе на незнакомой местности немудрено было потерять ориентацию. Прихватив трофейную бухту кабеля, направились на запасной пункт сбора, который был назначен в том месте, где высаживались из машины.
Юра Рудой подоспел вовремя, и мы быстро разместились в автомобиле. До обеда нам дали время для отдыха, а затем Заболотный провёл разбор действий групп, где в мой адрес было сказано несколько добрых слов. Похвала такого уважаемого офицера не могла не порадовать.
В пункт постоянной дислокации вернулись уже затемно. Возле офицерского дома дежурил вооружённый патруль. Оказалось, что в доблестной 36-й армии случилось происшествие. Часовой покинул пост с оружием, попутно расстреляв караульную смену. К сожалению, подобные инциденты происходили нередко. Бригада в таких случаях жила по особому расписанию, а именно: усиливались посты, добавлялся ещё один пост на территории части, вооружённый патруль охранял офицерский дом.
В одну из таких ночей старший лейтенант Зайков, будучи начальником патруля, обнаружил невдалеке отблески костра. Около часа он с бойцами скрытно подбирался к ночлегу дезертира. Это стоило огромных физических и нервных затрат, ведь впереди, как предполагалось, был вооружённый убийца. Без единого шороха произошло мгновенное задержание. Захваченный солдат оказался стройбатовцем, которому в казарме не давали покоя старослужащие, и он сбежал в лес, чтобы отоспаться. Подобный казус ничуть не умолял мастерства разведчиков — всё было сделано на высшем уровне.
Письмо с войны
Здравствуй, Андрюха!
Только что сегодня отправил вам письмо. А тут от тебя пришло — я очень рад. Передал от тебя привет Анвару Хамзину и Олежке Онищуку.
У меня всё нормально, только недавно «жучка сдохла», трёх мужиков потерял, ошибки для первого класса, а вернее, то, о чем мы всегда говорили: ребята — не спите. Чапаев по этой же причине погиб. Но мало что поняли. Через два дня вышли снова, и те же яйца, только вид сбоку. Только вину страшную чувствую, что не смог вовремя по башке настучать или обкормить таблетками от сна (есть такие).
А потом немножко попотеть пришлось, ночь наступила, связи нет (соответственно, и авиации), и боеприпасов негусто, на ГП-25 по 4 штуки на всю ночь.
Больше всего боялся миномёта из «зеленки», духи на машинах уже подъезжали. И если бы не авиация, к 22.00 прошла связь, то бог его знает, чем бы всё это закончилась.
Пришли «СУшки» и отыгрались на «духах». Связь отличная, а мне всё кажется, что я тихо говорю. Радист говорит: «Да я вас отлично слышу». Короче, разогнали… а район тот, где Серёгу Кубу убили, «духи» наглые там, ужас. К утру эвакуировались.
Сейчас готовлюсь отыграться, ночной <прицел> прибил, тут их вообще всерьёз не принимали, насадок не использовали, а ведь в основном ночью война идёт. Вот такие дела.
На этом заканчиваю. Пиши, Саша.
31.05.87.
Во время того боевого выхода три бойца были выставлены в охранение на тактическом гребне и уснули. Все трое.
Их зарезали тихо и бесшумно. Утром выяснилось, что группа окружена и к душманам подошла помощь со всеми вытекающими последствиями.
Глава 22
Наступила осень. В армии она приходит не с началом сентября, а только после окончания проверки и получения молодого пополнения. Штурмовщина перед сдачей военных дисциплин нас вновь не коснулась, но зато предстояло своевременное завершение построенных объектов — новой казармы и шестнадцатиквартирного жилого дома.
В тот день ответственный за новую казарму старший лейтенант Старченко заступал в наряд и ушёл пораньше. Я должен был лишь изредка заглядывать на объект для общего контроля. Вот и зашёл. Там уже, заложив руки за спину, прохаживался подполковник Астахов. Он что-то недовольно разглядывал под потолком. Бойцы по причине присутствия замкомбрига трудились с удвоенной силой. Астахов повернулся в нашу сторону и громко скомандовал:
— Ну, ты, недоносок сраный! Иди сюда!
Я посмотрел по сторонам, чтобы определить, кто же из солдат ему понадобился и чем так не угодил. На меня сочувственными взглядами смотрели бойцы. Странные предчувствия охватили меня и тут же подтвердились:
— Ты, ты, старший лейтенант, — продолжал оскорбления подполковник.
Я сделал два шага в его сторону и представился:
— Старший лейтенант Бронников.
— Тьфу, бл… я тебя со Старченко перепутал, — надменным тоном продолжил Астахов и тут же вышел. После его ухода возникла неловкая пауза.
— Товарищ старший лейтенант, мы знаем, что он мудак, — попытался выразить своё уважение ко мне кто-то из старослужащих. Что я мог ему ответить? Даже любитель поиздеваться над младшими офицерами «Федерико Аморалес» не опускался до таких солдафонских выходок. В спецназе я не помню, чтобы подобное бывало. Ни до, ни после этого инцидента. Каждый из старших офицеров вполне понимал, что вся тяжесть выполнения боевых, даже самых невероятных и опасных, задач лежала на командирах групп, и относился к этой категории с уважением, хотя и не особо церемонились в случае, выдавая нагоняй.
Для меня в тот момент оказалась более важной реакция моих подчинённых. Она выразилась в моральной поддержке, а могло быть и злорадство. В другой раз момент истины наступил, когда я случайно услышал разговор двух бойцов:
— Сегодня напьемся?
— Давай, а кто ответственный по батальону?
— Бронников.
— Не-а. Тогда завтра. Завтра будет лейтенант «Имярек».
Тогда я понял, что уважаем, а это дорогого стоит.
Я помню всех своих солдат и точно знаю, что они свой долг перед Родиной выполнили в целом честно и сполна.