Душа оборотня - Александр Прозоров

— Ты меня спрашиваешь? — В голосе Невзора Середин услышал насмешку.

— А кого?!

— Так, — Невзор спустил ноги с лавки, — ну-ка, красавицы, постойте пока за дверью.

Девушки послушно повернулись и вышли из избы.

— Ты хотел хозяина поблагодарить — вот и благодари.

— А Стоян чего скажет? Думаешь, ему это надо? Или не узнает?

— Ты не понял, да? Считаешь, они сами к нам пришли? Их прислали Стоян и Радмила, хотя вряд ли девушки отказывались. Стоян же прямо сказал: сыновья девок себе в жены украли, попросту говоря, а парней не умыкнешь. Дочери на выданье, рожать пора, а тут мы как раз объявились. Вот тебе и весь сказ. Так что делай дело, а я пошел.

— Что значит: пошел? — опешил ведун. — Куда?

— Куда? — переспросил Невзор. Он приблизился к Середину почти вплотную, и Олег увидел, как заиграли красноватым светом его глаза. — А ты знаешь, какое я семя брошу: людское или звериное? Ребенок от меня родится или волк? Не знаешь? Вот и я не знаю.

Невзор замолчал, надел штаны, накинул безрукавку.

— Пока с Веленой не поговорим, я об этом и думать не буду. — Он натянул сапоги и вышел в дверь, оставив Олега остолбенело стоять посреди избы.

— Постой, — дернулся вслед Середин.

Дверь снова скрипнула, и ему навстречу ступила светловолосая девушка. Олег замер, попятился. Она шагнула к нему, подняла лицо. Глаза уже привыкли к темноте, к тому же народившийся месяц бросил через окно на пол полоску серебристого света, и ведун прочел в девичьих глазах ожидание, испуг, просьбу…

Олег взял ее за кисть. Ладонь была маленькая, горячая, пальцы дрожали, словно девушку била лихорадка. «Господи, она совсем ребенок, у нее это в первый раз, — вдруг понял Середин, — она же боится, а я, кретин, дурак безмозглый…»

Он за руку подвел девушку к постели. Она послушно переступала босыми ногами, словно во сне следуя за ним. Он коснулся ее щеки, и она прижалась к его ладони доверчиво, как брошенный щенок, жаждущий обрести хозяина, друга. Его рука скользнула по лицу девушки, опустилась ниже, по стройной шее к большому вырезу на рубашке, открывавшему тонкие ключицы. Девушка прикрыла глаза, чуть отступила и, взявшись за подол, потянула рубашку через голову. Волосы рассыпались, покрывая волной плечи и грудь. Кисти рук, лицо и шея, загорелые от работы на солнце, резко контрастировали с белым телом, еще не набравшим женскую стать, но уже распускающимся, как бутон цветка. Олег привлек ее к себе, и она прильнула к его груди, прерывисто и часто дыша. Он почувствовал твердость ее молодой груди, ощутил упругость кожи, и поневоле желание дрожью прошло по телу, налилось, отяжелело в бедрах. Ведун погладил ее лицо, коснулся полураскрытых губ, она неумело ответила на поцелуй. Он опустил ее на постель, и девушка легла, вверяя ему себя, покорная и безропотная. Олег встал возле лавки на колени, прижался губами к груди, ощущая, как твердеет сосок. Она всхлипнула, лихорадочно обхватила его голову, стала гладить его лицо, плечи. Середин прилег подле нее, желая слиться с этим молодым, полным сил и вожделений телом. Исчезли все страхи: рядом была женщина, не единственная, но желанная. Его подхватил вихрь ласок, чутких прикосновений, горячего дыхания.

Она застонала, когда он осторожно вошел в нее, с неожиданной силой сжала в объятиях. Боясь причинить боль, он продолжал ласкать ее, шепча на ухо бессвязные нежности, и она сама вдруг подалась бедрами ему навстречу, вскрикнула, прижалась лицом, всхлипывая от короткой боли. Они двигались в едином ритме, помогая друг другу, словно желая раствориться без остатка, объединиться телами и жить, как одно целое. Радужные круги перед глазами, снова ее крик, теперь уже радостный: ей открылся новый мир, полный наслаждения, неги и радости отдавать и приносить блаженство…

Они лежали рядом, не в силах пошевелиться, утомленные и пресыщенные, словно после затяжного праздника. Наконец девушка коротко вздохнула, приподнялась на локте, заглядывая ему в лицо. В глазах ее блестели слезы благодарности. Он улыбнулся ей, погладил по плечу, ощущая под пальцами нежную, чуть вспотевшую кожу. Она легко коснулась губами его лица, провела пальцами по груди. Олег прикрыл глаза, чувствуя покой и расслабленность.

Девушка встала, подхватила с пола рубашку. Он залюбовался ее стройным телом. Возле двери она оглянулась на него, словно запоминая…

Скрипнула дверь. Зашуршали по полу шаги.

— Не знаю, сволочь я или благодетель, — сказал Олег, — но это было здорово.

— Будет еще лучше.

Середин подскочил на лавке. Над ним стояла старшая дочь Стояна. Усмехнувшись, она резким движением сорвала рубашку.

— Ква… — потрясенно сказал Середин.

Кто-то упорно тряс его за плечо. Олег приоткрыл один глаз. В полутьме зарождавшегося утра над ним стоял Невзор. Одетый, умытый, готовый к дороге.

— Кончай ночевать.

— Ох, — Олег потянулся, потер кулаками глаза, — это был сон или явь?

— Это была жизнь, ведун, и она продолжается. Вставай, нам пора.

Середин быстро оделся, вышел из избы. Занималось утро, туман, рассеиваясь, отползал через поле в лес, будто прятался там до вечерней зари. Возле хозяйского дома их поджидал старший сын Стояна — Ждан. На плече у него висела туго набитая котомка, на поясе — короткий меч.

— Я вас провожу — одни не выберетесь, — хмуро кивнул он.

Между срубами он вывел гостей к льняному полю, затем к пасеке. Там уже начинался лес, еще темный, не проснувшийся, загадочный. Середин оглянулся. Показалось ему — или и впрямь две девичьи фигурки застыли, подняв руки в прощальном жесте. Туман полз клочьями, играл тенями, искажал увиденное.

— Догоняй, — буркнул Невзор, исчезая в лесу.

Олег поправил перевязь через плечо и шагнул следом.

Ждан вел их по едва заметной, почти не различимой тропинке. Иногда он поднимал ладонь, призывая к вниманию, сворачивал и обходил какое-то место на тропе. Недоумение Середина развеял Невзор, указав в зарослях бузины натянутый самострел. Стоян отгородился от мира серьезно, так просто не достанешь.

Они шли весь день. Парень знал лес, как свой огород, и не сбавлял темпа, даже продираясь сквозь кустарник или пролезая под поваленными стволами, образовавшими, казалось, непроходимый бурелом. Невзор, не отставая ни на шаг, следовал за ним, и Середин взмок, как лошадь после скачки, едва поспевая за спутниками. Остановились только раз, возле ручья — присели, перекусили хлебом и мясом, которые Ждан достал из своей котомки. Олегу хотелось разговорить его, узнать, каково ему, молодому парню, живется в лесной глуши, но тот отделался скупыми односложными ответами. Под вечер, когда Середин уже не чуял под собой ног от усталости, вышли к реке. Провожатый кивнул на светлеющую сквозь кустарник воду, коротко сказал:

— Уборть. Дальше сами пойдете. — Он передал Невзору котомку: — Здесь харчи, мать собрала.

— Хорошо, спасибо, что проводил, — ответил Невзор, принимая у него снедь. — А скажи, не знаешь ли такую деревеньку: Змеешка?

Парень наморщил лоб, поскреб в затылке.

— Вроде, не слыхал, — неуверенно сказал он, — я ведь дальше реки и не ходил. Один раз только, и то не в эту сторону, а за Припять. Девку скрали ночью и домой, — он улыбнулся, вспоминая.

— Ну, там еще три озерка…

— А-а, так бы и сказал, — просиял парень, — мне отец сказывал, когда ладились за девками. Есть маленькое селение на том берегу. Выше по течению пойдете. Недалече. Увидите ручей — он из тех озер течет. Идите вдоль него, там близко.

— Спасибо, — кивнул Невзор, — будьте здоровы.

— И вам спасибо, — Ждан вдруг улыбнулся во весь рот, — счастливый путь.

Он исчез в подлеске бесшумно, как привидение. Ни кустик не шелохнулся, ни ветка не хрустнула.

— Вот лешак, — одобрительно пробормотал Невзор, — ну, что, будем переправу искать?

Берега и дно речушки были болотистые, так что на поиски брода время решили не тратить. Середин отыскал в камышах упавшее дерево, они разделись, пристроили одежду среди сучьев и, толкая ствол перед собой, переплыли на другую сторону. Противоположный берег оказался песчаным. Олег снял с дерева одежду, толкнул ствол в реку. Дружинник поспешно одевался, стоя на пологом берегу.

Довольно скоро они бодро шагали вдоль реки, то и дело вспугивая обустроившихся в кустах птиц. По берегу тянулись заросли ракиты и вербы, окаймляя хвойно-лиственный лес. Преобладали ели, ольха, осина, попадались и могучие дубы. Последние высились в гордом одиночестве, накрывая широкой тенью землю, не давая взойти молодым побегам. Мох укрывал корни, выпирающие из земли, землю вокруг усыпали желуди. Встречались следы кабанов, косуль.

В густом малиннике впереди путники услышали треск валежника и не сговариваясь свернули к берегу поближе — не иначе медведь обирал последние ягоды. Уже совсем стемнело, когда впереди послышался шум ручья. Он бежал, глубоко прорезав землю, скрываясь кое-где под корнями елей. Олег опустился на колени, напился. Невзор, присев рядом на корточки, черпал воду ладонью. Здесь же решили заночевать, чтобы с первыми лучами солнца двинуться вверх по реке. Поели пирогов, запивая их водой из ручья, затем поднялись чуть повыше, под раскидистый дуб. Невзор привалился к толстому стволу спиной, Олег улегся на мох, подложив под голову котомку. Листья перешептывались над головой, падали на землю желуди, глухо стукая в мягкую моховую подстилку.