Миф Коко Банча - Анна Данилова

– А я-то думала, что ты сменила имидж…

– Так ты не знаешь, где сейчас Амфиарай? – тихо спросила Рита.

– Леня говорил, что у него какие-то неприятности, что он сдернул из страны.

– Это ты успокаиваешь меня?

– Если честно, то никто и ничего о нем не знает. Был человек, сначала как ясное солнышко осветил все вокруг, затем напустил туману и исчез. Возможно, его уже нет в живых. Я только одного не могу понять: если у него действительно возникли сложности и он был вынужден уехать, даже не дождавшись тебя и ничего не объяснив, то зачем же ему было возвращаться в ту квартиру и объясняться с хозяйкой? Не проще было бы рвануть в аэропорт, и все – поминай как звали?

– Думаю, у него была причина возвратиться… – Рита подумала о тех драгоценностях, которые были куплены якобы для нее. Свадебный подарок. Умереть – не встать! – Может, деньги, документы…

– Вот свинья, даже записки не оставил…

– Ладно, Вера, что было, то прошло. Ты так ничего и не съела. Это пирог с вишней, правда, с замороженной. Любимый пирог Оскара.

– Нет, спасибо, мне уже пора. Я рада, что мы повидались. Теперь, я думаю, нам ничто не помешает перезваниваться. И я хоть успокоилась, что увидела тебя. Да, вот еще что… Я у тебя не была и ничего тебе про Ленины дела с Амфиараем не рассказывала. Я же живу с этим мерзавцем, а потому мне ни к чему неприятности.

– Не переживай.

Вера ушла. Рита заперла за ней дверь и вернулась в комнату. Села за стол, взяла в тарелки кусок пирога и вдруг почувствовала, что на нее кто-то смотрит. Она медленно повернула голову.

Оскар сидел в своем любимом кресле и смотрел на нее, улыбаясь. Она понимала, что это призрак или его душа прилетела навестить ее.

– Оскар ты пришел за мной? Тебе там скучно без меня? – мысленно послала она ему вопрос.

– Нет, моя хорошая, живи спокойно и ни о чем не думай. Я пришел сказать тебе, что слишком любил жизнь, чтобы резать себе вены. Найди мою старую опасную бритву, там следы.

– Оскар! – она закричала. – Оскар! Что такое ты говоришь?

Но кресло уже было пустым. Она подбежала и увидела, как ворс толстой плющевой накидки распрямляется прямо на ее глазах.

Оскар…

Глава 28. Ужин с опасной бритвой

– Представляешь, там, у Таи, моя мать…

Саша был настолько взволнован этим событием и так напуган, что не сразу заметил в руке Риты бритву. Он удивился еще больше, когда увидел, как она держит ее: подальше от себя и пальцами, обмотанными бинтами.

– Ты чего? – Саша сделался белым, как бумага. Он даже взглянул на пол, нет ли там лужи крови. – Зачем тебе бритва? Рита, а что с твоими пальцами?

– Успокойся. Я не поранилась, нет. А бинты у меня вместо перчаток. Понимаешь, на этой бритве, которую я нашла – ты даже себе представить не можешь, где я ее нашла: за письменным столом Оскара, в его кабинете, – могут быть отпечатки пальцев… Но я сейчас пока не об этом. Повторяю: я нашла ее за письменным столом!

– А что же в этом особенного?

– Дело в том, что бритвы там не могло быть в принципе. Оскар был очень аккуратным человеком, и каждая вещь у него знала свое место. Так вот, место этой старой и, как видишь, весьма опасной бритвы – в ванной на полочке. А я нашла ее совершенно в другом, просто диком месте – за его письменным столом. Взгляни внимательно, ты ничего не видишь?

Саша наклонился, чтобы получше рассмотреть этот потускневший от времени, но не утративший своего изящества старинный предмет с костяной ручкой, украшенной инкрустацией.

– Ты думаешь, это кровь? – Он показал взглядом на коричневую полоску прямо возле ручки, куда действительно могла натечь кровь, если не вымыть бритву сразу после предполагаемого пореза.

– Я просто уверена, что это кровь. Оскар пользовался этой бритвой редко, лишь тогда, когда у него затуплялись фирменные лезвия, а новые еще не купили. И когда он брился этой бритвой, то часто острил по поводу старинных брадобреев, потенциальных убийц…

– В смысле?

– Он шутил и говорил, что парикмахер с такой вот штуковиной держит в руках жизнь клиента. И стоит ему только сделать одно неверное движение от подбородка к горлу или наоборот, как сонная артерия будет перерезана.

– А к чему ты мне рассказываешь все эти страсти-мордасти? И зачем тебе понадобилось искать эту бритву?

– Я бы сказала тебе, но ты все равно не поверишь. Да ты проходи, расслабься… Извини, что я напрягла тебя прямо с порога. Сейчас я сложу эту бритву в пакет и подумаю, что мне делать с ней дальше. Вот так-то вот. Понимаешь, эта бритва – последнее звено в цепи сомнений. Но об этом позже… Пойдем, у меня еще остался пирог. Если хочешь, позвони Можарову, вместе попьем чайку, обсудим создавшееся положение.

– Сергею-то я позвоню, ты мне скажи, как быть с матерью?

– А что с ней случилось?

– Да не с ней, а со мной… – И он рассказал ей, как, войдя к Тае, услышал голоса. – Как ты думаешь, это скандал? Что она наговорит ей?

– Кто кому? Ведь Тае тоже палец в рот не клади.

– Я вообще не понимаю, зачем она к ней пришла. Наверняка обо мне говорить. Будет задавать глупые вопросы. Никак не хочет привыкнуть к тому, что я уже вырос!

– Да успокойся ты, все будет нормально. Твоя Тая – умная женщина, и будь спокоен, она найдет, что ответить твоей матери. Так что не паникуй, звони Можарову. А пока он едет, я приготовлю ужин. Если честно, мне просто не терпится рассказать вам кое-что… Только обещай мне, – Рита забинтованными пальцами повернула Сашино лицо к себе и в приливе какой-то непонятной, сродни материнской, нежности, поцеловала его, – обещай мне, что не будешь считать меня сумасшедшей…

Сергей приехал тоже не с пустыми руками – привез три пиццы и бутылку вина. По его виду нетрудно было догадаться, что он ужасно радуется этой встрече и что он рад бы появляться здесь и чаще, но вынужден ждать приглашения. Таких совместных радостных ужинов случилось уже немало с того момента, как Рита выписалась из больницы, и каждая встреча сближала эту троицу, вносила в их жизнь элемент семейного тепла. Женственность и мягкость Риты, ее открытость по отношению к Саше и Сергею, двум таким разным по возрасту и жизненному опыту людям, заставляла ощущать каждого из них свою значимость и необходимость участия в ее жизни. Надежный и серьезный Можаров, трепетно относящийся к молодой вдове, жизнь которой была до этого времени окружена тайной ее сложного брака с доктором Арамой, чувствовал уже далеко не дружеское влечение к Рите. Он желал ее, мечтал о ней, рисовал себе сцены свиданий с ней и готов был сделать для нее все, о чем бы она его ни попросила. Но вот навязывать ей свое общество, звонить без причины и тем более приходить без приглашения не мог – мешала робость и масса комплексов, главным из которых являлась та колоссальная разница, которая существовала между ним и образом доктора Арамы и которая мешала ему вести себя с Ритой так, как он привык вести себя с женщинами до знакомства с ней. Психологический портрет Оскара, который при каждом воспоминании о нем пополнялся новыми деталями, лишь возвышающими его в глазах окружающих, и в первую очередь, конечно, вдовы, всякий раз доказывал принадлежность Сергея к более низкому как социальному, так и интеллектуальному уровню. Он знал, что поступает глупо, не ухаживая за Ритой, как ухаживал бы за другой понравившейся ему женщиной, но пока ничего поделать со своей нерешительностью не мог. Ждал удобного случая, когда они останутся хотя бы вдвоем, без Саши, чтобы можно было поговорить не только о покойном докторе, но и о более радостных вещах. К тому же он знал, чувствовал, что и тема Амфиарая в жизни Риты не закрыта и что она, как женщина с сильно уязвленным самолюбием, выставленным напоказ, пусть даже и двум своим самым близким друзьям, не успокоится до тех пор, пока не выяснит с ним отношения до конца. А еще он боялся, что она начнет мстить этому проклятому греку, и тогда ошибки ей не избежать.

…Рита принесла на подносе разогретую пиццу и, пока Сергей разливал вино и слушал Сашу, рассказывавшего ему о том, как он чуть не столкнулся этажом ниже со своей матерью, незаметно вышла с телефоном в прихожую и позвонила Тае.

– Ты одна? – первое, что спросила она, имея в виду, ушла ли Ирина Васильевна.

– Ты в курсе? – весело и радостно отозвалась Тая. С недавнего времени они общались накоротке, и Рита все чаще и чаще посвящала Таю в некоторые детали своей жизни. Так, к примеру, она рассказала ей о своих сложных отношениях с матерью и, к своему искреннему удивлению, услышала от Таи приблизительно такую же историю, с той лишь разницей, что Таина мать после замужества дочери не только не отдала часть принадлежащего ей приданого, но и выписала ее благодаря своим связям из ее же родного дома. Таким образом, после смерти матери большая квартира в центре Москвы отошла по завещанию совершенно постороннему человеку, а Тая теперь находится в полной зависимости от мужа.