Вовка-центровой 4 - Андрей Готлибович Шопперт

Возле мяча собралось сразу несколько игроков атакующей команды. После короткого совещания, после сигнала арбитра, сам же пострадавший от души приложился по мячу. Тот буквально прошил рассыпавшуюся стенку и вонзился в пустой угол ворот Алексея Леонтьева. 0-1

Якушин расцвел. С широкой улыбкой обменялся крепким рукопожатием с Чернышевым и с удовольствием, точно кот, наевшийся сметаны, продолжил смотреть за игрой. А повернувшись ненадолго к Вовке, постучал по ботинку и показал большой палец. Фомин понимающе кивнул. Конечно, бутсы первый класс. Кто бы спорил. Не забыть Мокшанову премию в случае победы пробить. Заслужил. А что, вроде бы где-то в ложе почётных гостей сегодня сам Лаврентий Павлович мелькал, вот пусть и примерит на себя роль золотой рыбки. Главное, умело подать заслуги мастера. Не все же спортсменов баловать. Пора, пора уже понять, что команда – это не только игроки. И без тех, кто обеспечивает им возможность демонстрировать свои лучшие качества, многого не добьёшься. Жаль, что даже в позднем СССР функционеры частенько забывали об этом. А ведь умелый массажист, сапожник, точильщик коньков – это та самая соломинка, что ломает хребет слону. Или кому там? Муравью?

После пропущенного гола «Спартак» ринулся отыгрываться. Наплевав на осторожность, красно-белые уходили в набег аж вдевятером, оставляя позади лишь голкипера и одного защитника. Такая авантюрная манера сразу дала о себе знать. Три раза подряд с глазу на глаз с Леонтьевым оказывались Бесков и Сергей Соловьёв. И только собственная небрежность и великолепные броски спартаковского вратаря не позволили изменится счёту на табло стадиона.

В конце концов, даже благодушный поначалу Михей вскочил на ноги и начал громко кричать что-то нелицеприятное в адрес своих форвардов. По-хорошему, прав, конечно. Перевес всего в один мяч очень скользкий. Мячик-то круглый, залетит «дурак» какой-нибудь и привет, начинай все сначала.

Но в целом работы было объективно больше у Третьякова. Соперники взялись за него всерьёз и совсем скоро Володька напоминал персонажа стихотворения Чуковского «Мойдодыр»: «Ах ты, гадкий, ах ты, грязный, Неумытый поросёнок! Ты чернее трубочиста, Полюбуйся на себя…» Зато не холодно!

В одном из моментов Сергей Сальников пошел напролом, продрался сквозь динамовскую оборону и Третьяков в последнюю секунду, когда весь стадион уже зашёлся в предвкушающем «Ну?!», в отчаянном броске пролетел-проскользил по грязи в тучах брызг и забрал круглого намертво. При этом ещё и получил мощный удар бутсой в плечо, так как нападающий красно-белых ногу убрать уже не успевал.

Вся скамейка «Динамо» в это время дружно ахнула. Неужели ещё одна травма голкипера? А ведь в запасе лишь Яшин. Михей за сердце схватился. Но Володька кое-как поднялся. Хоть и морщился, тряс ушибленной рукой несколько неловко, но замену или помощь доктора не просил. И даже мяч выбросил вполне уверенно.

Так и дотянули до перерыва. В раздевалке Фомин сразу же бросился осматривать Третьякова. Синяк, конечно, уже проявился. Да и морщился Володька, когда приятель-эскулап его ощупывал. Но храбрился.

- Ерунда, Вов. Небольшой ушиб и все.

- Ну-ка, подними руку, - недоверчиво кривился Фомин. – А теперь помаши. Да резче, резче!

- О, интересную вещь вспомнил, - сказал вдруг Всеволод Радикорский, наблюдая за тем, как вратарь выбрасывает руку вверх. После травмы, полученной в игре с ЦДКА, он сегодня даже не раздевался в запас, но команду поддержать пришёл, дома не остался. – Сейчас, наверное, мало кто помнит, но в сороковом, прямо перед войной, я вместе со «Спартаком» на игры в Болгарию ездил.

- Подожди, как это тебя к ним занесло? – удивился его тёзка Блинков.

- А, обычное дело, - усмехнулся Радикорский. – У нас же как, едет кто-нибудь заграницу и на всякий случай нескольких игроков из других клубов одалживает. Вон, тот же Бобёр за нас в Англии бегал. Так вот, Болгария. Они ж тогда у Гитлера в союзниках ходили. Но, несмотря на это, нас встречать почти вся София вышла. Люди улицы заполнили до отказа. В газетах даже тогдашние правители их возмущались: как же так, царя и правительство встречает несколько сотен человек, а каких-то футболистов – несколько сотен тысяч! А особо активных граждан били и в тюрьму бросали.

- Вот, гады! – зло бросил Третьяков. – Фашисты проклятые!

- И не говори, - вздохнул защитник. – Представляешь, каково нам было смотреть, как человека, который нам букет цветов бросил или просто крикнул что-нибудь хорошее, полиция окружает, бьёт, затаскивает в автобус и увозит? Кулаки сжимались, очень хотелось броситься на помощь, отбить, спасти. Но, - Всеволод с сожалением развёл руками, - нельзя.

- Почему? – искренне удивился молодой вратарь. – Вмазали бы этим сволочам!

- Почему-почему. По кочану, - передразнил его Радикорский. – Знаешь поговорку: «В чужой монастырь со своим уставом…» Нам строго-настрого товарищи из посольства запретили вмешиваться. Чтобы на твоих глазах не случилось, стой и терпи. Зубы сцепи и молчи! Политика, брат.

- Да хорош перебивать, пионер, уши оборву! - не выдержал Бесков. Он слушал товарища с интересом. – Дай человеку рассказать.

- А там уже немного осталось, - улыбнулся Всеволод. – Простые люди за нас были, не скрывали симпатию к Советскому Союзу. Но их царь-батюшка под немецким влиянием находился. Я почему ту поездку вспомнил: смотрел, как руку вскидываешь, - Радикорский показал на Третьякова, - а перед глазами футболисты болгарские стоят. Мы первую игру со «Славией», по-моему проводили. Так представляете, мужики, эти уроды не нашли ничего лучшего, как нас приветствовать фашистским салютом!

- Да ладно, - не поверил Савдунин. – Что, прямо всерьез, как «Хайль, Гитлер»?

- Представь себе.

- Порвать сволочей надо было, - хмуро процедил сегодняшний сменщик Радикорского, еще один ветеран «Динамо» Иван Станкевич. – В землю втоптать!

- А мы так и сделали, - улыбнулся Всеволод. –