Шаг в неизбежность - Гарольд Хоук

Жрица протянула к нему толстую руку, собираясь схватить за подбородок. Даймонт задёргался, несколько раз стукнулся затылком о столб, дерево громко зазвенело. Дикари подхватили ритм, двинулись по кругу и завыли племенную песню, хлопая и притопывая ногами.

Дочь вождя решила ничего не предпринимать, вид дёргающегося пленника доставлял ей огромное удовольствие. Она опустила руку, оскалилась и громко сказала, показывая на ширинку пилота:

— Ма-ак ратака бу!

Дикари радостно взвыли, а Мэтью, забился ещё сильнее. С каждым ударом головы Даймонта столб звенел всё громче и громче пока отдельные звуки не слились в сплошной гул. К этому времени аборигены вошли в транс, движения ускорились, отдельные выкрики соединились в ужасный рёв, а на губах у большинства запузырилась белая пена.

41

Дикари продолжали петь, но теперь к ним присоединился вождь. Он выкрикивал тонким голосом отдельные слова, племя подхватывало их десятками глоток и нараспев повторяло по нескольку раз.

Стивен услышал хриплый, полный отчаянья крик, сменившийся каким-то мычанием. Это жрица схватила Даймонта пухлой пятернёй за хозяйство и впилась поцелуем. Толстые щёки туземки заткнули нос несчастному пилоту, он посинел и стал задыхаться.

Заметив, что Мэтью вот-вот отправится на тот свет, Стивен заорал и плюнул в ненасытную дочку вождя. Толстуха отпрянула от жертвы, её жирные губы влажно блестели, глаза горели ликованием и предвкушением удовольствия, тогда как Даймонт хрипло дышал и хватал воздух синими губами, постепенно приобретая нормальный цвет лица.

— Ну ты дал, — прошуршал шлемофон голосом напарника, — смотри, как бы она из тебя все соки не высосала.

— Отстань, — огрызнулся Джонсон, не сводя глаз с дикарки. Та буквально ощупывала его поросячьими глазками, особо задерживаясь взглядом ниже пояса.

— Вот ещё! Я не до конца насладился зрелищем, хочу увидеть, как милашка тебя приголубит.

— Ты бы лучше помог, чем всякую чушь нести, — рявкнул Джонсон, дёргая за столбом связанными руками.

Жрице ещё никто не оказывал сопротивления. Влажные губы расплылись в похотливой улыбке, ей понравился этот чужак. Смелый, вон как глазами сверкает, сильный, раз её не боится, такой в постели будет очень хорош. Она что-то сказала, причмокнула, шагнула к странному пленнику, потянувшись толстыми сосисками пальцев к его штанам.

Стивен бросил попытки освободиться и, глядя в ненавистное лицо, угрожающе произнёс:

— Только тронь, сука, и всё твоё племя будет валяться у моих ног, умоляя о пощаде.

Дикарка застыла на месте, она не поняла ни слова, но интонация и выражение лица чужеземца говорили сами за себя.

Стивену показалось, будто немой поединок между ним и жрицей продолжался целую вечность, на самом деле прошло не больше секунды. Дочь вождя запрокинула голову, издала каркающие звуки, чем-то похожие на смех, приблизила к Стивену изрытое оспинами лицо и, глядя ему прямо в глаза, медленно поднесла руку к ширинке.

— Чан, быстро переведи ей всё, что я недавно сказал, — сквозь зубы потребовал Джонсон, сжав за столбом кулаки.

Запинаясь и коверкая слова, Чан Кай-Ши перевёл. Жрица опустила руку, удивлённо посмотрела на переводчика, на Стивена, опять уставилась на толмача.

— Сонго дакоибуку туси, — сказала она и от души врезала крестьянину по лицу. Чан Кай-Ши вскрикнул, дёрнул головой, из разбитого носа тонкой струйкой потекла кровь.

— Ну держись, гнида черномазая, — Стивен сплюнул на землю. — Герхард, ты меня слышишь?

— Слышу, не глухой.

— Пора взяться за них по настоящему, взорви здесь что-нибудь, пусть эти твари испугаются, как следует.

— Не боись, дружище, всё будет нормуль. Скажи Чану — пусть зажмурится. На счёт три. Раз…

— Чан, закрой глаза, — что есть мочи крикнул Стивен и плотно сомкнул веки.

Жрица увидела, как странный пленник зажмурился, торжествующе рассмеялась.

— …Три!

Герхард пальнул «слеповухой» из подствольника и ткнулся головой в землю не желая схватить «зайчика». Граната взорвалась в кругу туземцев, произведя переполох, они прекратили пляску, в страхе упали на колени. Из всех дикарей только вождь и жрица остались на ногах.

— Молодец! — прохрипел шлем голосом Стива. — Видишь большую кучу дров?

— Вижу.

— По моей команде разнеси её нахрен.

— О'кей!

Герхард перезарядил гранатомёт, навёл оружие на мишень и приготовился к стрельбе. Неожиданно в перекрестье прицела появилась верховная жрица. Наполовину оглохшая и ослепшая от взрыва она неровно шла, щупая воздух перед собой.

На площади стоял страшный гомон. Испуганные дикари выли на разные голоса, бились головами о землю, рвали на себе волосы, посыпали пылью. В ушах пленников тоже непрерывно звенело. Стивен повернулся к проводнику, закричал:

— Чан, быстро объясни этой суке: или она отпускает нас, или я разметаю дрова по округе.

— Слушаюсь! — расплылся крестьянин в довольной улыбке. Не прекращая улыбаться, он перевёл ультиматум, громко выкрикивая каждое слово.

Туземка остановилась, повернулась на звук. Щупая воздух, пошла к переводчику, сильно топая толстыми ногами. Широко раскрытые глаза почти ничего не видели, только расплывчатые пятна вместо пленников и темные, уходящие в голубоватую муть полосы столбов.

Не отрывая голов от земли, дикари завопили ещё громче, умоляя отпустить ужасного колдуна. Насмерть перепуганный отец с хриплыми воплями бросился наперерез дочери, на ходу размахивая посохом.

Жрица с ужасным рёвом оттолкнула вождя, тот пушинкой отлетел в сторону, плюхнулся в пыль костлявым задом. Птичий череп сорвался с палки, закатился за столб Стивена и застыл с задранным кверху клювом. Корона из перьев съехала набок, потная лысина оголилась. Бусы порвались, теперь на худощавой старческой груди болталась пустая нитка из сухожилий, а по земле вперемешку рассыпались кости и сушёные лапки древесных крыс.

— Давай! — негромко сказал Стивен.

Герхард нажал на курок, автомат дёрнулся в руках, выплёвывая гранату. Она описала длинную дугу и упала в центре шалашика из дров. Грохнул взрыв, политые маслом деревяшки разлетелись в стороны, рисуя в воздухе дымные следы. Гранатные осколки защёлкали по стенам хижин, несколько кусочков металла чиркнули по камням в опасной близости от пленников, ещё один пролетел рядом с широким задом туземки, срезав острым краем часть юбки.

Дикари взвыли от ужаса, поползли к ополоумевшей дочери вождя, непрерывно повторяя:

— Кудо си-си бенуси!

— Господин «ангел», получилось! — радостно закричал Чан Кай-Ши. — Они просят нас отпустить!

Между тем дикари завопили громче, Чан едва успевал переводить:

— Они боятся вашего гнева, говорят: вы умеете управлять громом и молниями, просят у вас прощения и молят жрицу дать вам великие дары.

Жрица рыкнула на испуганных соплеменников, прыгнула к одному из отмеченных тряпицей воинов, сильно пнула в лицо. Тот упал набок, прикрыл голову руками, заскулил и сжался в комок. Она добавила ему ещё несколько раз, врезала соседям для острастки и повернулась к Стивену.

Злобно щуря покрасневшие глаза, скаля жёлтые зубы, верховная жрица медленно наступала. Толстые пальцы подрагивали, из перекошенного рта вырывался какой-то хрип.

— Мало тебе, стерва? — холодно сказал Джонсон. — Тогда я разломаю твою долбанную хижину. — Не поворачивая головы, бросил короткое:

— Переведи!

Чан перевёл. Жрица зарычала от злости, прыгнула к Чан Кай-Ши, замахнулась. В мгновенно возникшей тишине звонко щёлкнула оплеуха.

Стивен дёрнулся, будто засветили ему, верёвки сильно врезались в запястья. Не чувствуя боли в онемевших руках, он рявкнул со злостью:

— Не понимаешь, да? Герхард, раскидай по деревне это размалёванное убожество.

— Да не вопрос, — прошуршало в шлеме, — мне эта хрень тоже не нравится, рисунки слишком примитивны. Я пейзажи люблю.

Стивен услышал слабый хлопок, увидел, как из кустов вылетел тёмный цилиндр. Граната пролетела по воздуху, легко пробила соломенную крышу, упала на земляной пол.

Раздался оглушительный грохот, на месте хижины вспухло облако пыли, из которого вылетели пучки соломы, куски глины с тростниковыми палками. Обломки посыпались на спины вопивших от страха дикарей, забарабанили по земле, беспорядочно валясь с неба. Вместе с ними на площадь обрушился дождь из кровавых ошмётков куриц, некогда принадлежавших вождю.

Когда пыль немного осела, дикари на месте лачуги увидели дымящуюся кучу с торчащими во все стороны деревяшками. Повсюду валялись перья, несколько штук ещё кружилось в воздухе, снежинками падал птичий пух.

Туземцы взвыли пуще прежнего, вождь заорал громче всех и без чувств повалился на землю. Часть дикарей тоже упала в обморок, остальные поползли к жрице, умоляя отпустить пленников, пока ужасный колдун не разрушил все дома в селении.