Зловещее наследство - Маргит Сандему

Как выглядела шахта? Опишите ее! Опишите помещение, в котором жили! Расскажите, как вам удалось бежать!

Нермаркен и Хаубер утверждали в свою защиту, что кто-то из обозленных рабочих подговорил мальчишек, чтобы приставить начальникам нож к горлу.

Но мальчики исключительно точно описали шахту, даже многие мелкие детали, на которые никто бы раньше не обратил внимания.

Члены спустились в шахту. Конечно, никто из рабочих не осмелился дать свидетельские показания. Но они не опровергали и слов мальчиков. Шахтеры просто отказывались отвечать. А это уже говорило само за себя.

Рассказ мальчиков соответствовал действительности в самых мельчайших деталях. Они смогли даже по именам назвать всех до единого забойщиков. И суд потребовал потушить огонь в печи и послал в трубу маленького худого рабочего, который подтвердил, что этой дорогой можно выйти на улицу. Однако, никто не понимал, как они сумели вытащить смертельно больного Кнута. Решетка, само собой разумеется, вновь была обмазана раствором, но было ясно, что это сделали недавно.

Однако сокрушающим ударом явились свидетельства Калеба. Он показал, где лежали погребенные под обвалами тела Серена и еще несколько мальчиков. Немедленно затребовали лопаты, и преступления Нермаркена и Хауберга были полностью доказаны.

Они пытались свалить вину друг на друга, но это не помогло. Их приговорили к смертной казни, и они были повешены.

Казни мальчики не видели. Не видели и того, что для Нермаркена потребовалась веревка двойной толщины. Под тяжестью его тела виселица задумчиво поскрипывала.

Было доказано, что использование детей на работах в шахтах было необычным явлением. Такое практиковалось только здесь и то только во время правления этих двух потерявших совесть людей.

Однако Даг настоятельно рекомендовал Калебу не отказывать от решения помогать детям. Существовало множество рабочих мест, с которых нужно было их убрать. Детей эксплуатировали повсюду, заставляя напряженно трудиться с раннего утра до позднего вечера. Но труд их, как правило, не оплачивался.

Спустя год после суда в Конгсберге с Дагом случился первый удар. После него он оправился, но принял решение оставить должность помощника судьи и постоянно быть дома. У него появилась возможность больше времени уделять учебе Калеба.

Лив радовалась, что он дома и она может ухаживать за ним.

Но ее и Аре беспокоило и другое. Юлиана Левенштейнская и Шарффенекская овдовела. В ноябре 1635 года умер оберкомендант. Спустя год Юлиана снова вышла замуж за известнейшего шведского полководца Ионаха Банера и некоторое время сопровождала его в походах. Ее дочь Марка Кристиана и маленький Микаел жили в замке Левенштейнов. Интервалы между письмами становились все больше и больше.

— Я не хочу потерять внука, — говорил Аре. — Хочу еще раз увидеть его. Он же сын Тарье! И я думаю рассказать ему о последних словах Тарье на смертном одре.

Лив написала письмо Сесилии. И та, как обычно, предложила свою помощь.

Поэтому в один прекрасный день Аре с абсолютно новым походным сундуком оказался на пристани в Копенгагене, где его встретили Сесилия и Александр. Здоровяк-крестьянин был одет в свою лучшую одежду из домотканого полотна и чувствовал себя весьма беспомощным в огромном мире; он никогда не выезжал дальше Кристиании, в которой побывал всего несколько раз.

Но Сесилия и ее муж встретили его так, что он почувствовал себя как дома. Все трудные для него проблемы они решали сами.

Через несколько дней после приезда Аре все трое отправились в долгий путь в Нижнюю Саксонию.

Они были поражены, увидев, насколько разорена и обнищала Германия. С огромным волнением смотрел Аре вперед, подъезжая к Левенштейну. Он уже даже и не верил, что крепость по-прежнему цела.

Но она стояла невредимой.

Встреча деда и его трехлетнего внука была волнующей. Несмотря на явные языковые трудности, эти двое сразу же сблизились друг с другом. Юлиана чувствовала себя не совсем здоровой от походной тяжелой жизни и приехала домой. До самого отъезда гостей она оставалась с ними.

У Микаела были черные, блестящие и почти гладкие волосы с легким медным оттенком, изогнутые высокой дугой брови, огромные карие серьезные глаза. Он походил на Корнелию, но в лице его было что-то неуловимое, унаследованное от Людей Льда. Сесилия утверждала, что он очень напоминает ей Танкреда в этом возрасте, но Александр считал это преувеличением. Юлиана рассказала несколько историй о мальчике. Они свидетельствовали об острой сообразительности и уравновешенном характере.

Это чудесно, ибо Корнелии последнее было совершенно не присуще.

Было видно, что тринадцатилетняя Марка Кристина и Микаел любят друг друга. Девочка трогательно заботилась о своем маленьком двоюродном брате, который в действительности был сыном ее кузины. Марка Кристина была живым, умным ребенком. Может быть, она и не обладала выдающейся красотой, но была привлекательной во всех отношениях. Аре она понравилась сразу.

В гостях они пробыли три недели. Аре хотел по-настоящему насладиться обществом внука. Возвратиться ему нужно было к уборке урожая, а Александр и Сесилия скучали о своих детях.

Уезжая, Аре долго и нежно обнимал своего внука, и, казалось, что теперь, когда он увиделся с мальчиком, расстояние между ними уже не было таким огромным. Они стали намного ближе друг другу.

А Юлиана обещала скоро приехать в Норвегию с мальчиком, чтобы тот увидел дом своего отца.

Аре возвращался домой в Липовую аллею. Сейчас он мнил себя настоящим путешественником: поездил по миру. Не многие в Гростенсхольмском уезде совершали такие поездки. Он отсутствовал дома целых два месяца. Есть, что рассказать домочадцам. Бран-ду, Матильде, Андреасу.

Едва въехав на аллею, он сразу увидел, что сухой липы не было. Остался лишь гнилой пень.

— Даг! — произнес он громким шепотом. — О, боже, Даг!

Да, Даг ушел из жизни.

— Произошло это быстро, — рассказывала Лив. — У него случился новый удар, после которого он так и не очнулся. Он умер, не приходя в себя.

И это ее несколько утешало.

На следующий день после приезда Аре вместе с Лив пошел на кладбище.

Лив взяла его под руку:

— Теперь мы одиноки — ты и я, маленький братец мой.

Братец, который был на голову выше своей сестры, сказал:

— Да. Потому что мы из рода Людей Льда. Выносливы и сильны. У нас впереди еще многие годы одиночества.

— Отец этого не смог вынести, и выбрал он смерть после кончины своей Силье. Аре кивнул головой.

— Многих мы потеряли, ты и я, — печально заметила Лив. — Детей и внуков. И все это связано с жестоким проклятием. Знаешь, Аре, когда скончался Даг, у меня возникло такое страстное желание последовать за ним.