Дочь викинга - Юлия Крен

На полулежало два меча. Солдат ее отца задержали. Перед ними стоял Таурин.

Сколь бы безысходной ни была эта ситуация для Фаро и Фульрада, Гизеле она сыграла на руку. На нее сейчас никто не смотрел. Пускай она и не могла помочь франкским солдатам, но она могла сбежать. Сохранить свою тайну. Найти Эгидию. Предупредить ее.

Так она и сделала.

Принцесса не знала, как ей это удалось, но в какой-то момент она вновь очутилась в кухне. Девушке очень хотелось опуститься на лежанку – твердую и грязную, но сулившую сладкий сон. Однако Гизела сдержалась. Сейчас нельзя было спать – нужно было отыскать Эгидию!

Это предприятие вряд ли могло обернуться успехом, да и опасность повстречать Таурина была слишком высока, чтобы решиться на такой поступок, но сейчас у Гизелы не было времени раздумывать над тем, что, собственно, она делает. Ею безраздельно владел страх.

Этот страх в итоге выгнал ее на улицу, где она наткнулась пусть и не на Таурина, но все же на опасного противника. Словно ниоткуда перед ней возникла какая-то фигура. Кто-то схватил девушку за руку и остановил на бегу. Гизела, завопив, принялась отбиваться. Наверное, это был еще один наемный убийца, подосланный Поппой!

В нос ей ударил неприятный запах. Мужчина, поймавший ее, был безоружен – и пьян. Он не отличался жилистой фигурой и казался скорее толстым, но это не уменьшало его силу. Гизела тщетно вырывалась и вскоре оставила бесплодные попытки.

– Вот ты где! – выдохнул мужчина.

Он говорил на франкском, а значит, входил в свиту епископа. Но он явно не обладал высоким положением при дворе его преосвященства: от толстяка дурно пахло, его одежда была не только грязной, но и потрепанной, пояс выглядел потертым, кожаная поношенная куртка лоснилась. Физиономия распухла и покраснела от пьянства. Еще вчера это зрелище напугало бы Гизелу, но сегодня ночью больше всего ее страшила смерть, а этот тип явно не собирался ее убивать.

– Я тебя весь день ищу, – проворчал он.

Гизела не понимала, о чем он говорит. Неужели он узнал ее? Но почему этот мужчина ее искал?

– Отпусти меня! – взмолилась она.

– Да, ты только этого и дожидаешься, дрянь! Но теперь моему терпению пришел конец, я и так слишком долго шел у тебя на поводу! На этот раз тебя накажут по-настоящему, можешь мне поверить!

С каждым его словом в Гизеле крепла уверенность в том, что этот человек ее с кем-то спутал. В конце концов, она была одета в потертое платьице, поэтому он мог принять ее за служанку. И эта служанка явно чем-то его рассердила!

– Ты просто выскочила из кухни, и все! – не унимался он. – Но я тебе покажу! Ты что, не знаешь, что люди должны сами зарабатывать себе на хлеб насущный? Ух и всыплю же я тебе по первое число!

Гизела не знала, что и сказать. Сейчас эта ситуация казалась ей карой, ниспосланной самим Господом. Она пыталась обмануть весь мир, поменявшись с Эгидией нарядами, и потому теперь ей никто не поверит.

Да девушка и не пыталась открыть этому толстяку правду. Тем не менее она не могла позволить ему просто утащить себя неизвестно куда. Ее отчаяние пересилило страх, и Гизела вновь принялась отбиваться. В этот момент меховая накидка Фульрада соскользнула с ее плеч. Мужчина замер. Только сейчас он заметил дорогую мантию, которая больше приличествовала принцессе, чем простой служанке.

– Что?! – Он поднял накидку, присматриваясь. – Ты не только отлынивала от работы, но и украла мантию? У кого?

– Прошу, отпусти меня!

– Заткнись, дрянь! – рявкнул он. – Говори мне правду! Гизела задержала дыхание: изо рта толстяка невыносимо воняло.

Отпустив ее, мужчина замахнулся, но принцесса успела увернуться. Кулак попал ей не в челюсть, а в плечо. Удар был настолько сильным, что девушка упала.

– У кого ты украла накидку, мерзавка?!

Даже если бы Гизела хотела ответить, она не смогла бы вымолвить ни слова. Девушка словно онемела от страха. Она замерла на месте, надеясь, что преисподняя, из которой явился этот дьявол, разверзнется и поглотит его. Никто не казался ей сейчас страшнее этого пьяницы.

– Ну погоди! – вопил он. – Уж я-то все выведаю!

Гизела приготовилась к очередному удару, но его не последовало. Толстяк рывком поднял ее на ноги и потащил за собой. Девушка, спотыкаясь, попыталась удержать равновесие, но вновь упала, сбив коленки о твердый пол. Ее мучитель тянул ее по темному коридору вглубь замка.

– Ночь в камере развяжет тебе язык, – злорадно прошипел толстяк, толкая Гизелу вперед.

Пошатнувшись, девушка обхватила себя за плечи, пытаясь удержаться, а потом медленно-медленно подняла голову.

Тут было темно. Тьма казалась непроглядной. Сзади захлопнулась дверь, и Гизела услышала скрип засова. Девушка осталась одна. Или нет? Ледяная ладонь ужаса сжала ее сердце, когда она услышала в камере какой-то шорох. Не шорох – дыхание. Кто-то еще был заперт в подвале этой ночью.

Руне не мешало то, что пол в темнице был грязным и холодным. Она привыкла к холоду и сразу уснула, свернувшись клубочком на полу. Но также она привыкла просыпаться даже при самом тихом поскрипывании. Ее разбудил какой-то странный звук. Пение птицы? Не успели ее глаза привыкнуть к слабому свету, как девушка потянулась, трогая руками пол. В глубине души она надеялась нащупать кору дерева или сухую листву, а вовсе не подгнившее сено темницы. Северянка разочарованно вздохнула. Ее глаза постепенно привыкали к полумраку.

К ней возвращались воспоминания: Тир… франкская принцесса… сражение… темница…

Руна поняла, где она находится, но до сих пор не выяснила, что же разбудило ее. Звук затих, когда она потянулась, но сейчас, когда норманнка некоторое время просидела неподвижно, раздался вновь. Это было не пение птицы, а всхлипывание – приглушенное, но достаточно отчетливое, чтобы Руна могла расслышать в нем отчаяние. Девушка насторожилась. То, что у этого незнакомого ей создания было какое-то горе, еще не означало, что это существо не представляет для нее угрозу.

Глаза Руны уже привыкли к темноте. Свет факелов, висевших на стене у входа в камеру, проникал в дверные щели, и Руна сумела разглядеть того, кто плакал. Это была женщина, вернее совсем еще девочка, и, в отличие от Руны, она не сидела на полу, а стояла посреди камеры. Когда Руна встала, незнакомка перестала плакать и испуганно уставилась на нее. У девушки были седые волосы – или просто так казалось в слабом свете факелов, а на самом деле они были белокурые? Белокурые волосы… Какая-то мысль забрезжила в сознании Руны, но девушка не ухватилась за нее.

Руна внимательно осмотрела незнакомку. Та дрожала. Неудивительно, что ей было холодно – на девушке было только льняное платье. Такая одежда не шла ни в какое сравнение с волчьей шкурой Руны. Северянка завернулась в шкуру поплотнее, радуясь тому, что ее не украли. Пальцы Руны сами легли на амулет. Она сделала шаг вперед… Девушка со светлыми волосами не знала, что ей делать – отпрянуть к холодной грязной стене или смириться с близостью незнакомки.