Короли Падали (ЛП) - Лэйк Кери

Или, скорее, его печень.

Дверь распахивается, и появляется мужчина чуть выше меня, стройный, с большим количеством седых волос, чем когда я видела его в последний раз. Он прищуривается и приподнимает очки, висящие на тонкой цепочке у него на шее.

— Рен? Это ты?

— Да. Как поживаешь, Грегор?

— Все в порядке? Что ты здесь делаешь?

— Мне нужна ваша помощь. Я бросаю взгляд в сторону, где Шесть и остальные прячутся в кустах, и дергаю головой, чтобы они дали о себе знать. В тот момент, когда они появляются в поле зрения, глаза Грегора расширяются, брови хмурятся.

— Что это?

— Нам нужно поговорить.

— Кто эти люди?

— Мои друзья. Я обещаю, что они не причинят вам вреда.

— Тогда почему они прячутся в кустах? Все еще хмурясь с сомнением, он чешет щеку.

— Потому что, к сожалению, Легион хочет причинить им вред.

Возможно, только из доверия к папе и их общей дружбе он кивает и отходит в сторону, позволяя нам войти в его дом. Также могло быть, что у него никогда не было здорового уважения к власти, и он часто жаловался на Легион.

В качестве модели третьей фазы его дом намного роскошнее, чем дом папы, который по сравнению с ним выглядел бы скорее лачугой. Уникальные детали внутри — сводчатые потолки с окнами и дизайн неправильной формы — говорят мне, что он был архитектором этого.

Он ведет группу через дверь из гостиной в кабинет, судя по книжным полкам и письменному столу, расположенному перед большим панорамным окном с противоположной стороны от двери, где мы стоим.

— Что, э-э… Что происходит, Рен? Он говорит не как шестидесятилетний мужчина, а как хиппи, который никогда по-настоящему не воспринимал возраст. Молодые и отважные.

— Я не собираюсь ходить вокруг да около. У нас нет на это времени, поэтому я сразу перейду к делу. Мне нужно знать, как открыть двери в Калико.

Развернувшись, он прочищает горло и осматривает комнату.

— Подожди… Ах, вот оно. Он пересекает комнату, останавливаясь перед барной стойкой, откуда достает графин и наливает янтарную жидкость в стакан.

— Кто-нибудь еще хочет выпить? Опрокидывая его обратно, он не дает ни капле пропасть даром, прежде чем снова наполнить стакан.

— Извините, я просто…. Мне показалось, я слышал, как ты говорила, что хочешь прорваться в Калико.

— Да.

Он снова делает глоток, на этот раз прищурившись, как будто вкус у него более горький, чем у предыдущего.

— Рен, я… отдаю тебе должное за то, что ты умная. Черт возьми, половина здешних девушек не умеет читать. Но я должен сказать тебе, что это самая глупая вещь, которую ты когда-либо мне говорила.

— Возможно. Быстрый взгляд через плечо показывает, что в углу стоит Шестой, и я стараюсь не выглядеть самодовольной.

— Но это необходимость.

— Давайте сначала начнем с логистики. Если бы я знал, как попасть внутрь, условия в том месте, вероятно, были бы опасно токсичными. Я имею в виду, газы, выделяемые некоторыми резервуарами в лаборатории, вероятно, вытеснили большую часть кислорода, находящегося там в этот момент. Он наливает еще один стакан, опрокидывает его в третий раз, и я наблюдаю, как подрагивает его горло, когда он глотает.

— Тогда давайте просто исключим этот фактор все вместе. У вас дерьмо под давлением, оно только и ждет, чтобы взорваться. Одна пуля. Один случайный удар, и бабах! Все это гребаное место охвачено пламенем. Но мы пока даже думать об этом не будем. Потому что самая большая гребаная проблема — это мутации. Монстры, подобных которым вы никогда раньше не видели. Которые не ели недели. Конечно, туши послужили пищей, но сейчас от них, вероятно, остались только кости, вылизанные дочиста. Он проводит рукой по лицу и качает головой.

— Итак, я спрошу тебя… Ты что, потеряла свой гребаный разум?

— Я беременна, Грегор. От Альфы. Мои шансы выжить…

— Зеро, — перебивает он.

— Насколько я понимаю, выживших не было.

— Тогда ты можешь оценить мою срочность.

— Ради чего? Что, во имя всего святого, стоит того, чтобы отправиться в недра ада?

— Лекарство. Считается, что оно находится где-то в подземной лаборатории.

— Считается, что есть. Вы только что слышали себя? Вы даже не знаете, существует ли это на самом деле, и все же вы готовы рискнуть всеми своими жизнями ради теории?

Я даже не могу ответить на его вопрос, потому что логика заставила бы меня согласиться с ним. Только мое обещание Шестому заставляет меня качать головой.

— Неправильно, что это остается запертым, в то время как так много людей страдают.

— Вы даже не знаете, цело ли оно до сих пор.

— Он все еще цел. Сзади раздается иностранный голос, и я оборачиваюсь, чтобы увидеть другого мужчину, который выглядит ровесником Грегора, учитывая седину и морщины.

— Позвольте мне представить моего хорошего друга. Джеда Кайзера. Ведущего исследователя. Подслушивающего. Ценит как и я искусство. Засранец.

— Ты забыл, любимый.

Глаза Грегора вздрагивают при слове, которое, как я подозреваю, ему приходилось держать в секрете, опасаясь наказания. В мире, где женщин мало, гомосексуальность на удивление неслыханна — по эту сторону стены, во всяком случае, но это в основном из-за наказаний, которые понесут двое мужчин, если их когда-нибудь разоблачат. Я слышала о побивках камнями в Шолене, хотя, к счастью, никогда не была свидетелем этого сама.

— Вы доктор Калико? После папы я стараюсь не относиться ко всем врачам с одинаковым презрением, особенно к тем, кто настолько осмелился нарушить правила.

— Был. Я руководил исследованиями в первые дни, когда подземная лаборатория процветала. Калико — не место для пытливого ума.

— Они выгнали тебя?

— Я уволился! Их методы меня не интересовали, поэтому я отошел от науки и вместо этого занялся гончарным делом. Он наклоняет голову с высокомерной улыбкой.

— Я настоящий гончар.

— Джед, мои друзья пытаются проникнуть в Калико и забрать эти образцы. Возможно, ты сможешь объяснить им, насколько безумна эта идея, — говорит Грегор, не сводя с меня пристального взгляда.

— Очень. На самом деле, я должен был бы задаться вопросом о состоянии ума любого, кто готов столкнуться с опасностями, входя внутрь. Он обходит Грегора, на лице которого самодовольная ухмылка, и кладет руку ему на плечо.

— И все же, я заинтригован. Что заставило тебя сделать это?

Расправив плечи, Грегор стонет и стряхивает руку Джеда.

— Возможно, ты пропустил ту часть в своем подслушивании, где она сказала, что беременна от Альфы?

— Ах. Это трагедия. И я полагаю, что это просто повод совершить какую-нибудь глупость. Что еще тебе терять?

— Есть ли какой-нибудь способ спасти ее жизнь, не совершив какой-нибудь глупости? При звуке голоса Шестого я не потрудилась обернуться. Я уже знаю, что насмешка вскипает в его крови, по тону его голоса.

— Ты, должно быть, отец. голосом, пронизанным весельем, Джед улыбается ему в ответ.

— Да я.

— Если вы спрашиваете, спасет ли ее аборт ребенка или нет, вы можете быть спокойны, зная, что этого не произойдет. Прямо сейчас ее организм пытается бороться с альфа-геном, который вы ввели в ее девственную кровь. Под этим я, очевидно, подразумеваю отсутствие иммунитета. Ее организм не приспособлен к белкам, выделяемым этим геном. Даже если вы уничтожите плод, частицы останутся в ее кровотоке.

У меня голова идет кругом от вопросов, чем больше он пытается объяснить.

— Но это не имеет смысла. Шестой несет альфа-ген. Один, я предполагаю, достался от его отца? Тогда почему это не убило его мать при рождении?

— Это было латентно. В состоянии покоя. Спящий. В основном фенотипически молчащая последовательность ДНК, которая не вызывает одинакового иммунного ответа. Тогда мы не были переносчиками болезни, так что бороться было не с чем. Только когда она была активирована у отца, это создает проблему для матери.

Я не вижу потенциала в этом предприятии.