Врачебные тайны дома Романовых - Борис Нахапетов

А.Г. Гукасян в своей брошюре о Г.А. Захарьине (М., 1948), ссылаясь на С.И. Мицкевича и В.Н. Смотрова, причину бойкота Г.А. Захарьина, его дискредитации в глазах прогрессивных элементов общества и академической среды, в частности, усматривает не в неудаче, постигшей знаменитого терапевта при лечении императора, а в том, что он «занимал пост лейб-медика». (Хотя, как мы знаем, это утверждение не соответствовало действительности.) Правда, А.Г. Гукасян тут же оговаривается, что «кроме Захарьина, и некоторые другие учёные, например Боткин, состояли лейб-медиками, однако это не отразилось на их репутации».

Глава 9

Ужасная судьба отца и сына…

О болезнях последнего российского императора Николая II можно сказать немного. В повседневной жизни, в своих привычках и наклонностях император был простым и бесхитростным человеком. Его всегда отличала неприхотливость в одежде и еде, как и почти полное безразличие к роскоши и комфорту. Он старался жить по определённому распорядку, ложился спать и вставал в одно и то же время и практически ежедневно совершал довольно продолжительные пешие прогулки. В молодости любил кататься на байдарке, затем увлёкся теннисом и бильярдом. Хотя и выкуривал несколько папирос в день и любил выпить рюмку-другую водки, но до конца своих дней отличался физической крепостью и лишь один раз серьёзно болел — брюшным тифом. К этому можно добавить лишь нелепую травму, полученную им 29 апреля 1891 г. в японском городе Оцу, когда фанатик-полицейский ударил наследника саблей по голове. Рана, к счастью, оказалась несерьёзной. Да ещё, судя по записям в дневнике, Николай II периодически страдал болями от «геморроидальных шишек».

Подробности о заболевании императора тифом сообщает в своих воспоминаниях начальник канцелярии министерства Императорского двора А.А. Мосолов. Он пишет: «Во время болезни государя тифом в Ливадии в 1902 году (здесь память изменяет уважаемому мемуаристу — дело происходило не в 1902, а в 1900 г. — Б.Н.) императрица явилась строгим цербером, не допуская к нему не только посторонних, но и тех, которых желал видеть сам государь. Наконец наступило улучшение в состоянии здоровья государя, и пользующие его врачи часто долго спорили о том, как выразить настоящее состояние больного. Находящиеся в Ялте министры настаивали на желательном объявлении государя вне опасности. Лейб-медик Гирш согласился, но профессор Попов объяснил, что ещё в течение недели он не находит возможным того признавать, так как период, при котором возможно прободение кишок (наиболее тяжёлое осложнение, обычно наступающее на 3-й неделе заболевания. — Б.Н.), не прошёл. Ввиду того я заметил медикам, что после сообщённых раньше в бюллетене улучшений в здоровье государя задержка объявления о том, что он вне опасности, может быть приписана неправильному лечению. Поэтому предположено вызвать берлинскую знаменитость, которую ещё в начале болезни советовала выписать императрица Мария Фёдоровна. На следующий день профессор Попов присоединился к мнению своих коллег, и было объявлено, что государь уже вне опасности (хитрость царедворца удалась! — Б.Н.). Пользующие государя врачи порекомендовали царю совершать прогулки на чистом воздухе, но профессор Попов при этом оговорил: „Лишь по горизонтальным дорогам“. Так как в гористой местности Ливадии не было ни одной более или менее горизонтальной дорожки, то (было приказано) устроить таковую в спешном порядке от Ливадии по направлению к Ореанде. Затем её довели до Ай-Тодора». Таково происхождение Солнечной (прежде — Царской) тропы, которая, как утверждают путеводители по Ялте, «очень хороша для прогулок, так как на всём протяжении её нет ни подъёмов, ни спусков. Тропа идёт среди лиственного леса, иногда образующего как бы зелёный туннель, сквозь ветви которого можно любоваться живописными пейзажами крымского побережья, включая знаменитое Ласточкино гнездо на Ай-Тодорском мысу».

Безмерная радость венценосных родителей от появления на свет в пятницу 30 июля 1905 года долгожданного наследника — после рождения четырёх дочерей — была вскоре, увы, омрачена возникновением у него симптомов неизлечимого заболевания.

Уже через месяц с небольшим после рождения цесаревича в дневнике Николая II появляются тревожные записи:

«8-го сентября. Среда. Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины. Пришлось вызвать Коровина (Иван Павлович Коровин — лейб-педиатр, личный врач цесаревны Ольги Николаевны. — Б.Н.) и хирурга Фёдорова; около 7 часов они наложили повязку. Как тяжело переживать такие минуты беспокойства.

9-го сентября. Четверг. Утром опять на повязке была кровь; с 12 час. до вечера ничего не было.

10-го сентября. Пятница. Сегодня целый день у Алексея не показывалась кровь; на сердце так и отлегла щемящая забота.

11-го сентября. Суббота. Слава Богу, у дорогого Алексея кончилось кровотечение уже двое суток. Так и просветлело на душе!»

Однако, как оказалось, радоваться и благодарить Бога было рано. Врачи установили, что ребёнок страдает роковым недугом гессенских герцогов, к семье которых принадлежала императрица Александра Фёдоровна, — гемофилией.

Гемофилия — передающееся по наследству заболевание, характеризующееся резким замедлением свёртываемости крови вследствие отсутствия в ней некоторых так называемых факторов свёртывания, в частности — VIII и IX факторов. В результате при малейших ушибах возникают длительные, трудноостанавливаемые кровотечения. Особенно характерными являются кровоизлияния в области суставов: появляется припухлость, повышается местная температура, в покое и особенно при движении возникают сильные боли. При повторных кровоизлияниях развиваются деформация и тугоподвижность суставов.

Первые описания гемофилии как самостоятельного заболевания появились в конце XVIII – начале XIX века. Название болезни было предложено немецким клиницистом И.Л. Шёнлейном в 1820 г., но окончательно термин «гемофилия» упрочился в медицине после появления капитальных трудов Г. Салли (1905) и В. Буллока, А. Билдса (1911). Гемофилией болеют только мужчины, а передаётся она через женщин — носительниц патологического гена. Прогноз в отношении жизни неблагоприятный: только 12% больных достигают зрелого возраста, остальные погибают от кровотечений в детстве. В семье Александры Фёдоровны — внучки английской королевы Виктории — ужасная болезнь унесла жизни её дяди, брата, двух племянников.

До настоящего времени гемофилия относится к числу неизлечимых болезней. Единственным методом лечения являются переливания свежей крови или её специальных препаратов. Причём в последние годы само это лечение стало представлять опасность в связи с широким распространением вируса иммунодефицита человека. Так, по данным Американской медицинской ассоциации, в США в 1996 г. насчитывалось от 8 до 10 тыс. больных гемофилией, заражённых СПИДом при переливаниях крови. В Японии таких заражённых было около 1800 человек.

В октябре 1911 г. в Спале у наследника после езды в карете по тряской дороге открылось внутреннее кровотечение. Срочно послали за врачами. Педиатр, доктор Острогорский прибыл почти немедленно, за ним — доктора Фёдоров и Раухфус. Состояние ребёнка ухудшалось. Профессор Фёдоров вызвал из Петербурга своего ассистента доктора Деревенко. Но ни один из них не смог остановить кровоизлияние, и никакие лекарства не могли снять боль. Пять приглашённых докторов, находившихся у постели Алексея, беспомощно наблюдали, как в результате внутреннего кровотечения возникали опухоли ноги, паха и нижней части брюшной полости. Когда доступное пространство под давлением опухолей заполнялось, нога мальчика поднималась к груди, образовывалось новое пространство, но и оно вскоре заполнялось, а кровь всё текла.

Анна Вырубова в своих воспоминаниях описывает все последующие дни как «бесконечные пытки для мальчика и для всех нас — мы были вынуждены, слышать, как он всё время кричит от боли… нам нужно было делать всё необходимое для него, и мы закрывали уши ладонями».

Николай II писал своей матери: «Самыми страшными были дни между шестым и десятым октября. Бедный наш ненаглядный мальчик сильно страдал, каждые четверть часа повторялись спазматические боли. От высокой температуры он день и ночь был в беспамятстве, всё пытался сесть в кроватке и каждое движение снова приносило боль. Он почти не спал, у него не было сил плакать, он всё время стонал и повторял: „О Господи, смилуйся надо мной“. Просто непереносимо было оставаться в его комнате, хотя я должен был сменять Аликс, она ведь проводила все ночи и была совсем измучена».

Баронесса Буксгевден вспоминала: «Он не мог есть, не мог найти удобное положение в постельке. Часто, когда ребёнку казалось, что укачивание смягчит боль, его слуга, матрос Деревенько, носил изнурённого болезнью несчастного мальчика на руках. Иногда он плашмя лежал на подушках. Он слабел с каждым днём, становясь всё более худым, похожим на мертвеца, только глаза огнём болели на измученном осунувшемся личике».