Охота на герцогиню - Элизабет Бикон

Открывшаяся ей сила унесет ее в иной мир, пока она сумела только заглянуть туда, хотя ей страстно хотелось окунуться с головой, рискуя заблудиться. Она вздрогнула, подумав, что едва избежала опасности поддаться любовным чарам и уговорам Джека и стать его герцогиней. Из нее бы вышла великолепная Хромая Герцогиня; джентльмены втихомолку посмеивались бы над Джеком, а сплетницы терялись в догадках, неужели она смогла так скомпрометировать себя, что могущественному герцогу Деттингему осталось лишь согласиться на брак с этой чудачкой.

Но как бы ни печалили ее такие картины, она горячо мечтала утолить жажду, сосущую ее изнутри, — и насытить ее мог только он. Хромая Герцогиня шаловливо прыгала где-то на задворках воображения, и она все никак не могла решиться вырваться из его объятий и потребовать, чтобы он оставил ее — мисс Пэндл, старую деву, что еще надо. Она теперь не настолько невинна, чтобы не понимать его желания: его напряженная плоть выразительно упиралась в ее бок, жестко напоминая о том удовольствии, которое она могла бы получать с ним в постели, если бы бурное море, плескавшееся в ее сердце, поспешило излить свою радость.

Он приподнялся над ней, опираясь на локоть, словно пытался рассмотреть мысли, мелькавшие в ее голове. Ей осталось только выбрать, потянуться и погладить его щеку или поцеловать, и она получит искомое. Она почувствовала, как жарко запылали ее щеки, отразив напряжение его сведенных скул. Его торс приподнялся, он шумно вздохнул, переводя дыхание, и пристально посмотрел на нее. Она поняла, что кое- какие помыслы вполне читались в ее глазах — он тоже хотел этого и уж тем более понимал, что именно означало это.

— Принцесса, это не западня для меня, но неистовый восторг, — медленно проговорил он, поясняя значение этого, и тоненький голосок внутри ее заспорил: нет, это означало для нее все, чего она страстно добивалась всю жизнь, — единства помыслов, желаний и поступков — целомудрия.

— У бурных чувств неистовый финал, — уныло процитировала она, не решаясь пояснить его лестное лукавое предложение своими словами и тем самым выставить свои добрые намерения ему в насмешку[16].

— Начитались Шекспира, любимая?

Нежность и шутливость его тона должны были смягчить ее приунывшее сердце, и, чтобы не впасть в соблазн, ей пришлось отвернуться и вспомнить о пути истинном.

— Но для несчастных Ромео и Джульетты это закончилось именно так, — мрачно напомнила она.

— Они были слишком молоды и неразумны — это не наш случай. Мы станем отличной любовной парой, милая Джессика, поскольку лишены их недостатков.

— Но мы не влюблены, — тихо возразила она.

Глаза выдали его замешательство, он и хотел бы солгать, что способен любить кактус в образе Джессики Пэндл, тем более она с таким энтузиазмом ответила на его поцелуи и ласки, тем не менее подумал о том самом пути истинном. Что ж, она знает — ей двадцать три, и во всем королевстве не сыскать худшей кандидатки в герцогини.

— Мы можем быть любовниками и друзьями и доверять друг другу, как никому иному. По мне, такой союз гораздо лучше брака, построенного на бурных страстях, которые обернутся затем сладкой ложью и гневом разочарования. Я никогда не предам вас, Джесс, — заверил он.

— Сами подумайте, Джек, какая из меня герцогиня. И врагу не пожелаешь такой жизни, ведь друзья будут смеяться над вами из-за этого мезальянса.

— Значит, они мне не друзья, пусть идут и повесятся с горя. Я устал от фальши и лести, а вы никогда не таили от меня своих мыслей, говорили именно то, что думаете. — Он сказал это как человек, не способный лицемерить, что гораздо важнее эфемерных эмоций. — Из вас выйдет прекрасная герцогиня. — И в голосе его пробилась та хрипотца, от которой у нее мурашки побежали по спине. — Единственная и очень желанная, до конца наших дней, та, о которой я буду грезить, если нам придется расстаться хотя бы на час или два.

— Я никогда и не думала о том, чтобы выйти замуж, Джек. Более того, лично оказать тем услугу приятелю, — неуверенно улыбнулась она.

— Вам пристало обдумать это, — нажимал он. — Светские охотницы за мужьями начали преследовать меня, едва мне исполнилось шестнадцать. Я тогда принял титул и был слишком юн и прыщав, чтобы осознавать, отчего вдруг в одночасье превратился в самого завидного жениха Англии. Я желаю жениться на той, которой нет дела до того, что мой титул перейдет к таинственно пропавшему преемнику, не важно, что завтра я могу потерять все свое состояние. Разве вы не сможете дать мне такую уверенность, Джессика? Уверенность, какой желает всякий пристрастный муж, в том, что жене хочется идти рядом с ним ради него самого, а не ради капиталов, имущества или пресловутого титула?

— Я могла бы предпочесть вас без всего остального, однако не припоминаю, чтобы вы страдали из-за прыщей, — находчиво внесла она поправку, словно защищая его от клеветников, которых у него, по всей вероятности, и не было. — Особенно желанных в таких случаях, — последовательно подкорректировала она себя и ободряюще кивнула ему, словно приглашая примириться с реальностью.

— Помню, мучился этим довольно долго, — язвительно напомнил он, и ей пришлось бороться с желанием пнуть его по ноге, собственно, некогда она так и поступила.

Затем же отправиться в карцер на хлеб и воду до вечера.

— Мучения ничуть не умерили вашей спеси и тщеславия, ваша светлость, — упрямствовала она, оставаясь в неубедительном для своих слов горизонтальном положении и удивляясь, почему до сих пор не догадалась просто встать и уйти, прежде чем он снова заговорит о женитьбе.

«Потому что тебе невыносимо представить, как он будет смотреть вслед хромающей калеке и жалеть неграциозную бедняжку», — молча выбранила она себя.

— Тогда тем более вам следует выйти за меня, чтобы умерить мои притязания и муки, — сказал он, развеселившись, и в глазах его плясала неискоренимая пиратская уверенность в своем превосходстве.

— Джек, разве вы не услышали меня? — перебила его она. — Я — последняя в вашем списке невест Англии. Мне двадцать три, я сварливая старая дева, вот-вот съеду в деревню разводить кошек. Даже самые оптимистичные свахи никогда не рекомендовали бы нас друг другу. Не застань вы меня врасплох там, на террасе, я по-прежнему оставалась бы для вас просто занудной знакомой.

— Обижаете, Принцесса. Я мечтал о вас еще тогда, когда вам было шестнадцать. Отчаянно боролся со своими капризными порывами, вы настолько зажигали меня и соблазняли как женщина, что мне однажды пришлось даже заплыть в озеро, прямо в одежде. Дядюшка крепко отругал меня, но я уверен, он знал причину, заставившую меня остужать свой пыл таким образом.